Максим Михайлов - Стреляешь в брата — убиваешь себя
— Я-то могу! — тут же окрысился доброволец. — А вот они могут?! Или только нашими руками умеют жар загребать?! Я вообще последнее время что-то плохо понимаю, кто здесь воюет за свою страну, а кто просто помочь зашел?! До каких пор они на нас ездить будут?!
— Всегда! — жестко отрезал Воронцов. — Ты правильно сказал, ты здесь, чтобы помочь. Вот и помогай! Тебя же сюда силой никто не гнал! Сам воевать приехал… Ну вот и воюй!
— Та ни, Дмытрыю Сергеевичу, воевать-то мы не отказываемся, — загудел Мыкола. — Вот только правда, шо ни жопа, так нас туда и макають прямо с головой. Своих то поди они на убой не пошлют, жалко… А мы шо? Мы пришлые…
— Да вижу я все не хуже вашего. А может еще и получше, потому что больше вашего знаю, — с досадой произнес Воронцов. — Но что теперь прикажете делать? Воевать-то все равно надо. А иначе, зачем мы сюда приехали? Водку жрать по кафанам и дома можно было…
— Дома нельзя, — улыбнулся Денис. — Дома кафан нету, это ты, командир, чего-то заговариваешься.
Добровольцы отозвались нервным смехом.
— Ну хоть танки они нам дадут в помощь? — все не унимался Дядя Федор.
— Нет, не дадаут, — вздохнул Воронцов. — Говорят слишком опасно, танк стоит дорого, и если муслики хоть один спалят ни воеводу, ни комбрига по головке не погладят. Так что пойдем, как обычно, ножками. А танки с передовой линии прикрывать будут.
Дядя Федор в ответ лишь покрутил пальцем у виска.
— Да мы тут все психи! Они же нас просто на убой гонят.
Воронцов молча пожал плечами.
Извилистый аппендикс траншеи, отрытый мобилизованными для принудительных работ мусульманами, оказался узким и вовсе не таким глубоким, как хотелось бы. Чтобы не подставляться под возможную снайперскую пулю или пулеметную очередь с той стороны приходилось сгибаться в три погибели, а висевшие у многих добровольцев за спиной «Золи» то и дело цеплялись за земляные стенки. Наконец Андрей вывалился в широкую яму с кое-как оборудованным бруствером, которую по какому-то недомыслию сербы именовали передовым наблюдательным пунктом. Здесь Воронцов окончательно определил состав штурмовой группы, приказав Дяде Федору и троим числившимся в интервентном взводе сербам остаться в окопе и прикрывать тех, кто пойдет в атаку огнем ручного пулемета и тромблонов. Таким образом, непосредственно на позиции мусульман должны были идти всего десять бойцов. Даже не имевшему никакого боевого опыта Андрею вся эта затея показалась странной, его удивляло, что из всей массы собравшихся для проведения акции людей реально участие в бою должна была принять лишь их группа, ведь не факт, что мусульмане сбегут из траншей, а тогда шансы на их занятие столь мизерными силами становились весьма призрачными. Однако своих соображений в присутствии бывалых вояк он решил не высказывать. Подошедший Мыкола с кряхтением передал ему тяжеленный ящик с ручными гранатами: "Ось тобе, хлопче, как пойдем, пригодятся!"
Дымный хвост расцветшей зеленой звездой ракеты, пущенной с сербских позиций, перечеркнул небесную синь. И тут же звонко тявкнули выстрелы танковых пушек, а следом глухо ухнул ЗИС. Чуть дальше мусульманских траншей землю вспучило снарядными разрывами. А потом все потонуло в грохоте пулеметной стрельбы, сербы со своей линии увлеченно поливали огнем, выпуская патрон за патроном в белый свет как в копеечку, не видя мишеней, а лишь стараясь расстрелять как можно больше боеприпасов в надежде, что хоть одна из пуль найдет-таки свою цель. Мусульмане, пытавшиеся в начале вяло отвечать, заткнулись практически мгновенно, сообразив, что на каждую вспышку выстрела с их стороны, обрушивается сосредоточенный огонь танковых пушек.
— Ну что, парни, с Богом! Пошли помаленьку!
Размашисто перекрестившись, Воронцов первым выметнул гибкое поджарое тело через бруствер. За ним последовали Мыкола и Денис. А там и Андрей, подтянувшись на руках и тяжело волоча за собой ящик с гранатами, выбрался из окопа. Нервы звенели гитарной струной, отчего-то он казался сейчас себе огромным, неуклюжим и беззащитным, мишенью по которой просто нельзя было не попасть. Против его ожидания, добровольцы не бросились к мусульманским траншеям бегом, а ползли, ящерицами стелясь в высокой траве. Никто заранее не предупредил новичка, о том, что передвигаться придется ползком, видно считая это само собой разумеющимся, и теперь Андрей хрипел загнанной лошадью, отчаянно отталкиваясь бестолково сучащими землю ногами и, будто пловец, загребая траву перед собой, сжимающей цевье автомата рукой. Во второй намертво была зажата рукоять гранатного ящика. Огненные трасы пулеметного огня проносились прямо над головой, заставляя еще ниже пригибаться, вжимаясь лицом в сухую жесткую землю.
Со стороны мусульман по ним не стреляли, толи не заметили их рывка, толи действительно дежурная смена мусликов сбежала от греха подальше, бросив траншею. Такой вариант был бы, конечно, самым лучшим, но сильно надеяться на это не стоило. В общую какофонию стрельбы вплелось рассерженное шипенье, будто гигантская кобра предупреждала о готовности совершить смертоносный бросок, и со стороны мусульман потянулись к роще два дымных следа, тяжело ухнувшие куда-то за сербские траншеи горевшими на концах огненными клубками.
— ПТУРы, — хрипло прокомментировал, обернув к Андрею перемазанное маскировочной краской и пылью лицо, Денис. — Звиздец нашей артиллерии.
И действительно, гулкие выстрелы ЗИСа больше не слышались, и характерные мощные султаны разрывов артиллерийских снарядов перестали вспухать в траншеях мусликов. Вообще, мало-помалу оправившиеся от шока первого огневого налета мусульмане потихоньку начали отвечать огнем на огонь. Завыли над головой мины, обрушиваясь за спиной интервентной группы целой серией взрывов. Отчаянно взлаивали танковые пушки, но чувствовалось, что в слаженный оркестр сербского огня начали все настойчивее вплетаться чужеродные ноты, перебивающие общий ритм разыгрываемой мелодии.
Андрей, полностью потерялся в происходящем вокруг, сосредоточившись лишь на одном — дотащить злополучный ящик. Он уже пробовал перевернуться на бок и тянуть его за собой, отталкиваясь ногами, выбрасывал его вперед, а после подтягивал к нему взмокшее потом разгоряченное тело. Потому намотанную витками колючую проволоку, он заметил лишь в тот момент, когда с размаху сунулся в нее лицом, и тупые ржавые колючки прошлись по его щеке острой болью. Как ни странно это даже помогло, боль вывела его мозг из состояния тупого оцепенения, заставила оглянуться вокруг. Добровольцы рассредоточились у преграды, напряженно переглядываясь и явно ожидая чего-то. До первой мусульманской траншеи отсюда было не больше двадцати метров, чуть правее возвышался сложенный из толстых бревен бункер. Однако ни в нем, ни в траншее никаких признаков присутствия противника Андрею заметить не удалось. Тем не менее, Воронцов, широко размахнувшись, запустил в сторону бункера гранату с нервно-паралитическим газом. Белесое мутное облако вытянулось над траншеями высоким столбом и, задумчиво качнувшись, поплыло в сторону самих же добровольцев.
— Вот блядь! — раздосадовано рявкнул Воронцов, поспешно отползая назад.
И будто подчиняясь прозвучавшему заклинанию, резкий порыв ветра, прибив газ к земле, все же потянул его вдоль траншеи. Из десяти глоток вырвался общий вздох облегчения. И тут же защелкали, прогрызая проход предусмотрительно прихваченные хозяйственным Мыколой клещи. В траншее кто-то гортанно вскрикнул и тут же, подавившись звуком собственного голоса, затих. Газ явно действовал.
— Быстрее, быстрее! — нетерпеливо рычал Воронцов, нить за нитью отгибая взрезанные Мыколой витки колючки.
Вскоре в заграждении образовался довольно приличный проход, и добровольцы, уже не скрываясь, ринулись в него бегом, в считанные секунды преодолев расстояние до переднего края врага. В траншею полетели гранаты, на этот раз уже обычные наступательные. Андрей с разбегу приземлился за бруствером, осколки с визгом резанули воздух над его головой. Справа и слева хлопнули разрывы гранат других добровольцев. Денис, длинной очередью прострочив прямо через амбразуру внутренности мусульманского бункера, зашвырнул туда для верности мощную «феньку». Грохнуло. Укрепленная жердями крыша бункера разлетелась во все стороны деревянными обломками, взбив целое облако щепы и мелких опилок. Осторожно приподняв голову над бруствером и сжимая в руке гранату с вырванным заранее кольцом, Андрей заглянул во вражескую траншею, готовый увидеть прямо перед лицом направленные на себя стволы ее защитников. Сердце отчаянно колотилось, во рту стоял железистый привкус крови. "Только бы успеть бросить гранату, — стучало в мозгу. — Только бы успеть!" Траншея была пуста, лишь метрах в десяти, там, где в общую линию окопов врезался добротный глубокий ход сообщения, виднелась большая лужа крови и обрывки заскорузлых бинтов. Похоже, здесь кого-то все же зацепило, но товарищи успели оттащить тело раненого в тыл. Андрей замер пытаясь сообразить, что же теперь делать с гранатой, кольцо от которой в горячке выбросил неизвестно куда. Выручил Маленький Мук, возникший неизвестно откуда и рявкнувший ему прямо в лицо:
