Владимир Карагодин - Пылающий горизонт Юго-Восточного фронта
Но Катя больше не смотрела на меня, она что-то писала в блокноте и после пары строчек проговорила.
– У меня вопросов больше нет.
«Ну, нет, так нет. Тоже мне строит из себя психолога, видать в Курске клубы надоели, вот и приехала сюда сменить картинку. Откуда только такие слухи: «Катя из Лисичанска, девушка, в глазах которой читается война, ну и придумают же…»
После обеда наступило мёртвое время, все разбрелись по углам, я же отправился к командиру, который утром записывал меня в общий список.
Его позывной был Бродяга. После пятиминутного общения с ним мне стало ясно, что никакой он не командир, а такой же, как и мы ничего незнающий юноша, просто повесил на себя воображаемые погоны, ну может это и правильно, кому-то же нужно записывать новичков в блокнот.
Бродяга ничего вразумительного по поводу того, кого заберут первым и куда отправят, не знал. Он только постоянно ссылался на своё отделение и говорил, что у него почти все парни по три дня тут сидят. Оглядев всех, я заметил на некоторых тоскливых лицах тревогу, видно от долгого ожидания их стали посещать дурные мысли.
Нет нечего хуже ожидания, когда человек ждёт чего-то неизвестного, его душу начинают терзать сомнения, а ведь сомнения – это спутники малодушия.
Бродяга чувствовал это, и как командир опасался, что кто-нибудь из его ребят не выдержит, пойдёт в город и напьётся, натворив что-нибудь при этом. В основном – это были парни двадцати-двадцати пяти лет, с юношеским задором они часто подшучивали друг над другом. Пятеро из десяти были из одного города, – Мурманска, по их словам в дорогу их собирал чуть ли не весь район, в котором они жили. У двоих из них даже были каски и бронежилеты пятого класса защиты. Как они говорили,– это был подарок от силовых структур. Может они, конечно, и шутили, но мне опять стало стыдно за свой город миллионник, ведь в этой партии из Волгограда я был единственным. Один из них носил чёрный берет, с двумя кокардами. Берет был набит и отглажен, как будто парень собрался на парад, а не на войну.
– А вы видели москвича, – спросил я у них.
– Какого москвича? – отозвался, парень в чёрном берете.
– Толстого, в очках, он ещё на бревне возле входа сидит.
– Нет, а что?
– Я с ним пообщался, так вот он компьютерщик, не служил и приехал воевать, и куда только его родители смотрят.
– Не скажи, в один голос возразили они, нам Иваныч недавно рассказал про Крота, очень поучительно.
– Про какого Крота?
– Из России доброволец, очкарик, ростом с мизинец, над ним все его земляки глумились, а Крот оказался хорошим парнем, всем нос утёр.
Глава 2. Снайпер.
Николай Николаевич работал электриком на заводе. С самого начала жизнь его не заладилась. В детстве он рос хилым и слабым мальчиком, ему было очень трудно постоять за себя, поэтому постоянно приходилось терпеть насмешки одноклассников. Коля с юных лет мечтал стать военным и, когда ребята во дворе играли в военные игры, он обвешивался самодельным оружием, старательно сделанным из деревяшек.
– Зачем тебе столько? – спрашивали у него ребята. – Оно же не стреляет! – взрываясь громким смехом, укоряли они Колю.
Но для Николая эти игры были больше, чем просто детские забавы. В этих играх он жил уходя от реальности. Там он умирал и вновь возрождался. Деревянная доска, с прибитым к ней дверным шпингалетом, очень напоминала ему винтовку Мосина, которая заменяла ему всех друзей.
В армию Николая не взяли, плохое зрение и плоскостопие помешали этому и, забросив свою мечту о военной карьере подальше – в самые потаённые уголки своего сознания, Коля пошёл работать на завод.
К тридцати годам «Коль Колич» (так его прозвали в коллективе) славился хорошим электриком. Он был исполнительный, но безынициативный, про таких людей говорят: «ни рыба, ни мясо». Отношения с окружающими тоже не складывались. Из-за плохого зрения Коле приходилось носить очки с толстыми линзами. От этого он выглядел нелепо и смешно, поэтому когда кто-то из рабочих рассказывал о бурно проведённой ночи, Коля, закуривая сигарету, думал: «Эх, в каком же я был бы сейчас звании? Обойдись со мной судьба более снисходительно».
События на Украине поставили Николая в недоумение. С одной стороны он поддерживал то, что люди вышли на улицу, а также их лозунги, которые гласили: «долой олигархов, долой Януковича, долой коррупцию!»
Единственное чего Николай не понимал, так это почему новоиспечённые революционеры запрещали украинцам дружить с русскими.
Когда мирные демонстранты стали закидывать коктейлями Молотова «беркутовцев», Николай понял – это не просто студенты, которые вышли протестовать, – это иностранные наёмники, которым так легко было кидать бутылки с зажигательной смесью из-за плеч одурманенной молодёжи на головы безоружных бойцов милиции.
Когда на Донбассе стали формироваться первые отряды ополчения, – Николай собрал вещи и поехал в край рукотворных гор.
Ещё на призывном пункте Коля познакомился с ребятами из своего города.
– Коль, а Коль, ну признайся честно, ты инопланетянин? – шутили над ним парни.
Хоть Николай и был старше них, но в серьёз его они не воспринимали. Коле дали прозвище Крот. Под таким позывным его и записали в отряде.
Николаю выдали самозарядный карабин Симонова и в прямые столкновения с противником его старались не брать.
– Ну, куда тебе, Николай, на передовую? – шутил над ним взводный. – Ты же только своими очками нас на подходе к «украм» обозначишь.
Николай всё понимал. Он был рад и этому, ведь теперь у него за плечом был «СКС1», так похожий на ту деревяшку со шпингалетом, которая была у него в детстве.
Отряд, в котором был Николай, занимался разведкой на местности, а также мелкими диверсиями, нанося небольшой урон врагу. Его наспех сформировали из местных рабочих и работников колхоза, а также, процентов на двадцать, отряд состоял из добровольцев.
В то июньское утро небо было чистым. Чистым оно было и потому, что украинская авиация уже не так часто как в мае выходила на боевые вылеты. Вертолёты ополченцы уже почти все сожгли, а штурмовики не подходили к границе с Россией, опасаясь быть сбитыми российскими «МиГами». По оперативной задаче отряду приказывалось выдвинуться на местность и проверить наличие скопления сил противника. Была информация, что с данного плацдарма «укры» должны были начать наступление и прорвать тончайшую линию обороны ополчения.
Командир поднял по тревоге группу, все погрузились на два «БТРа» и, сидя на броне, ожидали команды на выход. Все, кроме Николая, который молча курил в стороне. Вышедший из дома командир группы направился к нему.
– Ну что, Николай, – хлопнув его по плечу бодро сказал он, – поехали? И для тебя работёнка нашлась.
– Куда? – удивлённым голосом прохрипел он.
– Пустяки, здесь недалеко. Снаряд в подстанцию попал, посёлок без света остался, нужно будет тебе глянуть, может починить сможешь. А мы тебя на обратном пути подберём.
Николай, не докурив сигарету, бросился к броне.
– «СКС» кому оставил, Коля! – улыбаясь, протянул ему оружие командир.
Дорога шла между терриконов. Коля с жадностью всматривался в пейзажи такой незнакомой ему местности. Вот, вдалеке, показался посёлок. Николай сидел почти возле двигателя и командир, склонившись к самому его уху, прокричал.
– До поворота доедем – спрыгнешь, а там дальше – сам, пешком, понял?
Николай кивнул в ответ.
Первый «БТР» ехал метров в двадцати впереди и поэтому Коля не мог видеть, как из села стали работать восьмидесятки2.
Николай вынырнул из своих мечтаний когда командир, сбившимся от хрипа голосом кричал водителю.
– Серёжа! В посёлке «укры», это засада сворачивай за террикон!
Второй «БТР» слетел с дороги и нырнул в кювет, за которым в трёхстах метрах был спасительный террикон. Первый «БТР» уже дымился, из него выпрыгнули два бойца и, пригнувшись, бежали к террикону.
По второму «БТРу» был открыт огонь, и он на ходу стал терять скорость. «Механик-водитель убит», – подумал командир, и подал последнюю команду.
– Покинуть машину!
Все бойцы, которые сидели на броне, кинулись на землю, один из бойцов остановился, что бы понять, откуда ведётся огонь, но безуспешно, солнце в этот день было не на стороне ополченцев.
Николай старался бежать рядом с командиром. Колины очки мгновенно слетели при десантировании с «БТРа», поэтому он не сразу понял, почему он плохо его видит, а только хорошо слышит его команды, вперемешку с бранью.
Послышались глухие залпы, – это начали работать стодвацатки3. «Ну, всё, если заработали тяжёлые, значит там регулярные войска, – прикинул командир. – Эти вдогонку не пойдут, побоятся силовики на открытое поле лезть, значит, есть шанс уйти…»
На войне существует статистика – какое количество снарядов нужно использовать, чтобы поразить цель. В этот день статистика будто смеялась над всеми. Так слаженно украинские силовики ещё не работали, первыми же залпами накрыли группу разведки.
