Богдан Сушинский - Субмарины уходят в вечность
— Жрецы тайного Общества Зеленого Дракона во главе с берлинским ламой, известным вам, как Человек в Зеленых Перчатках, пытались превратить германцев в космическую нацию, передавая их конструкторам те знания, до которых наземное человечество должно было дорасти, доразвиться только в конце XXI столетия.
Воротами ангара оказалась скальная стена, которая непонятно каким образом быстро и бесшумно отошла в сторону, предоставляя пристанище дисколету. Когда она вновь стала на свое место, Консул оказался один посреди огромной горной чаши. Полярного холода он пока еще не ощущал, тем более что в чаше, очевидно, было значительно теплее, нежели за ее пределами, в Трансантарктическом предгорье. Зато ясно ощутил холод одиночества и… холод смерти.
— Я не ведал, что на знания, которыми Человек в Зеленых Перчатках снабжал конструкторов рейха, в Золотой Пирамиде Жизни был наложен священный запрет.
— Если бы я не верил вашим словам, вы так и остались бы на этом судном плато, — сурово произнес Духовный Хранитель. — Кроме того, я счел необходимым предупредить вас, что такой же запрет наложен на спасение фюрера и других руководителей рейха.
— Это окончательное решение?
— Все решения Повелителя Внутреннего Мира являются окончательными. Отменять их некому.
— Но когда вы давали согласие на создание «Базы-211», отношение к фюреру у вас было иным.
— Оно и у землян было иным. Трагедия этой планеты и ее цивилизации в том и заключается, что в судьбе ее принимают участие сразу несколько всевышних сил. К чему это приводит, вы смогли убедиться, пролетая над Германией и Россией.
— Однако, затевая эксперимент с Рейх-Атлантидой, в Золотой Пирамиде Жизни исходили из того, что судьба Германии — эта судьба арийской расы. Повелитель и его советники сознательно избрали германский народ, помня о своем арийском родстве с ним.
Духовный Хранитель недовольно покряхтел. Он не любил, когда в беседе с ним начинали ссылаться на решение Повелителя и его советников. На Повелителя в этой стране атлантов имел право ссылаться только он. Потому что только ему дано было комментировать решение Повелителя как высшего носителя власти.
— Повелитель не забывает о нашем кровном расовом родстве с арийцами рейха. Иначе ваши подводники никогда не достигли бы той подземной части Антарктиды, в которой они сейчас имеют право швартоваться.
— Согласен, — попытался смягчить тон Посланник, — это принципиальное решение, с которым не все советники Повелителя и пилоты боевых дисколетов готовы были смириться.
Духовный Хранитель настороженно взглянул на Посланника. Он знал, как внимательно следят в Шамбале за всем, что происходит в стране атлантов, которая и была в свое, теперь уже очень далекое время создана только благодаря снисходительности и поддержке ее Высших Посвященных. Иное дело, что со временем арий-атланты по существу вышли из-под их опеки и контроля, получив поддержку правителя планеты Нури, цивилизация которой была создана представителями земной расы великанов, которую на Земле считают давно погибшей.
К существованию духовной страны Шамбалы астронавты-нуриды пока что относятся терпимо, однако их Высшие Посвященные уже несколько раз упреждающе демонстрировали Правителю Шамбалы, что они способны пробить все те астрально-информационные редуты, благодаря которым шамбалиды оказываются недосягаемыми и для обычных землян, и даже для атлантов.
— Мы позволим арийцам Рейх-Атлантиды, создающейся на «Базе-211», — молвил Духовный Хранитель, — развиваться значительно быстрее, нежели остальным земным цивилизациям, однако позволение это будет действительным лишь до тех пор, пока они будут находиться под нашим контролем.
— Хотел бы уточнить: под вашим покровительством, — уже явно угождал самолюбию духовного вождя атлантов-ариев Посланник Шамбалы.
— Что заставило вас прибыть в Арий-Атлантиду без моего приглашения? Не утруждайте себя, ответ мне известен: вы решились на это только ради спасения Гитлера и его приближенных. Разве не об этом вы хотели поговорить с Повелителем Внутреннего Мира?
— Вы правы: я хотел обсудить с ним ис вами, Духовный Хранитель, тоже — судьбу фюрера и нескольких других чинов из высшего руководства рейха. Вы ведь знаете, что Германия находится на грани гибели.
— Германия не погибнет, — последовал твердый ответ Духовного Хранителя.
— Глядя на то, какие огромные воинские силы надвигаются на рейх со всех сторон, поверить в это непросто. По крайней мере, сами германцы чувствуют себя обреченными.
— В Книге земного бытия записано, что агония сотворенного германцами рейха завершится десятого мая 1945 года.
— Вот за это спасибо. Для меня важно было знать точную дату. Наши предсказатели тоже видели пришествие новой германской эры в мае, однако даты никто не называл. Тем более что на предсказания земных событий у нас наложен духовный запрет.
— Нам это известно, — иронично хмыкнул Хранитель.
— Значит, десятого мая…
— Таковой была воля Духовного Озарения Человечества. Как только он умолк, огромный обледенелый валун, стоявший справа от гранитной плахи Повелителя, вдруг, плавно покачиваясь, поднялся в воздух, открывая перед гостем вход в пещеру.
«Значит, погибнуть тебе суждено не сегодня и не здесь, — сказал себе Консул. — Хотя создается впечатление, что Хранитель сомневался: впускать ли тебя во Внутренний Мир. И решал: заморозить тебя на этом полярном жертвеннике или же отправить на дежурном дисколете куда-нибудь на безлюдный океанический остров».
— Хранитель не решился бы на это, Посланник, — неожиданно услышал он голос своего Покровителя, одного из семи ныне здравствующих Высших Посвященных Шамбалы, который опекал Внутренний Мир планеты.
Оглянувшись, Посланник увидел на седловине хребта рослого седобородого старика с посохом в руке.
«А вот теперь я действительно спасен! — подумалось ему. — Впрочем, пока что я говорю всего лишь с Хранителем, а впереди — беседа с Этлэном Великим».
4
Февраль 1945 года. Германия.
«Нордберг» — секретная база субмарин «Фюрер-конвоя» на побережье Северного моря.
В офицерскую казарму базы фрегаттен-капитан[6] Фридрих Роланд вернулся лишь на рассвете. Двое суток отпуска, дарованные ему гросс-адмиралом Деницем, старый морской волк провел в разрушенном отцовском доме на окраине Эльмсхорна, что неподалеку от Гамбурга, почти не покидая единственной уцелевшей комнатушки, именно той, в которой прошло его детство.
Он не пил и не молился. И почти ничего не вспоминал, пребывая в каком-то необъяснимом, безысходном бездумии. И все же это было молчаливо-покаянным прощанием с древним родовым гнездом потомственных моряков Роландов, под руинами которого нашли свою гибель мать и младшая сестра; с родным краем, с Германией.
Так уж сложилось, что еще до войны бывшая жена его уехала к себе на родину, в Швецию, отец, капитан сейнера, ушел на дно вместе со своим суденышком, а единственный сын месяц назад сгорел вместе со всем своим отделением морских пехотинцев, попав где-то в Померании под залповый огонь советских катюш.
— Уверен, что отпуск удался! — объявил комендант офицерской казармы капитан-лейтенант Форшен, ранней птахой встретивший его в фойе.
Чудом выживший после тяжелого ранения и контузии, Форшен теперь маялся убийственной бессонницей, вполне приличествовавшей его новой, «флотско-инвалидной» должности. И еще… Контузия каким-то странным образом почти лишила его ощущения холода, и теперь каждый рассвет он встречал, обмываясь водой из ближайшего горного источника.
— Можно считать, что да, — из вежливости признал фрегаттен-капитан.
— Два вечера знакомства с красавицами из Союза германских девушек?
— Можно считать, что да, — все так же отрешенно подтвердил Роланд, мысленно представив себе руины родительского дома и чудом уцелевшую угловую комнатку с полуобвалившимся потолком.
— Пока еще эти германские девушки веселятся с нами, — с грустью вздохнул Форшен. — Не хочу дожить до того дня, когда буду видеть их в гамбургском матросском клубе в обнимку с английскими мореманами.
— Грустное это будет зрелище.
— А ведь кое-кто будет обвинять их в неверности. Хотя виноваты мы, что не защитили их.
— Обвинять будут в основном те, кто чудом выжил после объятий с русскими девицами.
Сняв сапоги, Роланд лег на койку не раздеваясь и почти мгновенно забылся глубоким, всепоглощающим сном, однако выспаться ему не позволил все тот же Форшен. Не прошло и получаса, как он ворвался в комнату и с порога прокричал:
— Фрегаттен-капитан, подъем! У телефона — гросс-адмирал Дениц!
Роланд с трудом открыл глаза и непонимающим взглядом уставился на коменданта.
