С Иванов - Экипажи германских субмарин 1933-1945
Организовать трехразовое питание для команды получалось не всегда. Считается, что подводные лодки ходят под водой, где нет качки, но это — не так, по крайне мере было не так. Субмаринам приходилось довольно часто всплывать на поверхность для подзарядки батарей. Командиры старались выполнять данную операцию в максимально безопасное время и в максимально безопасном месте. Ночью или в шторм, когда особенно не наготовишь.
Фото: кубрик подводников, тесно в нем.
Интерьеры отсеков были таковыми, что говорить о комфорте, даже относительном, не приходится. Когда лодка находилась на поверхности, в шторм через открытые рубочные люки внутрь постоянно поступала вода. В подводном положении из-за разности температур воздуха внутри лодки и забортной воды на стенках отсеков скапливался конденсат. В теплых водах из-за плохой вентиляции воздух в отсеках нагревался очень сильно. Температура в 50 градусов Цельсия в машинном отделении считалась нормальной. Теснота, жара, отсутствие возможности не то что помыться, а нормально умыться — представьте себе амбрэ! А говорят подводникам везло — они питались лучше других! Консервами большей частью.
Фото: лодка VII серии в спокойных водах. Моряки дышат свежим воздухом на верхней палубе. Лодка — довольно крупная, но палуба все равно узковата.
Внутренние объемы являлись очень важным конструктивным фактором субмарин. Типичные лодки, корабли VII или IX серии, для своего времени являлись относительно крупными, но только при осмотре снаружи. Как известно, эти лодки были двухкорпусными — внешний, легкий, корпус служил «коконом» для внутреннего прочного корпуса. Естественно, прочный корпус по своим размерам был значительно меньше наружного. Пространство между прочным корпусом и легким корпусом заполнялось не только морской водой, здесь размещали некоторые запасы (торпеды, снаряды, спасательные плотики). В самом широком месте диаметр прочного корпуса не превышал 5 метров, к носу и корме корпус сужался. Большую часть внутреннего объема прочного корпуса занимали двигатели, электромоторы, разнообразные механизмы и трубопроводы. Для людей места оставалось совсем немного. Одновременно поспать экипаж субмарины не сумел просто в силу нехватки лежачих мест. Спали где придется — лишь бы имелась возможность растянуться в полный рост, например на торпеде.
Определенным комфортом пользовался лишь командир подводной лодки, единственный в экипаже обладатель личных аппартаментов в виде одноместной каюты. Каюта, однако располагалась в непосредственной близости от центрального поста, где никогда не бывало тихо.
Каюты офицеров были двухместными, с откидными койками. Старшины спали на лавках, рядовые подводники — в гамаках или где ни попадя. Одно спальное место делили двое моряков — не подумайте чего нетрадиционного: они спали не вместе, а по очереди! Спальные места простых матросов размещались в носовой и кормовой оконечностях субмарины, где шумность была наиболее высока.
Фото: Релаксация. Одной из самых больших проблем для людей на субмаринах во время длительных походов являлась проблема свободного времени. Его было много, а заполнить время было нечем. Многие командиры старались собрать на своих кораблях побольше пластинок, в надежде, что матросы станут слушать музыку, а не изобретать самогонные аппараты. Подводники любили альтернативную для того времени музыку — джаз к примеру. Обычно командиры лодок не возбраняли своим людям слушать иновещание, что категорически преследовалось в Рейхе. К услугам любителей почитать на лодках держали неплохие собрания повестей и романов, однако под водой экономили электроэнергию, поэтому почитать получалось редко. Традиционное развлечение — игра в карты, хотя некоторые командиры азартные игры запрещали, разве что в «пьяницу»…
Отдельные командиры пытались читать свободным от вахты морякам лекции на тему о влиянии национал- социализма на половую активность северного сияния, например. Чтение лекций на политические темы не поддерживал Дениц. Свободные от вахты моряки занимались регламентными работами, мелким ремонтом, приборкой. Попытки организовать в отсеках занятия строевой подготовкой успех не имели по многим объективным и субъективным причинам.
На рисунке — двое играют в карты, один читает, кок чистит картошку.
Поклонники формального соблюдения дисциплины на лодках не приживались. Высокий моральный дух экипажей объяснялся прежде всего высочайшей самосознательностью и самодисциплиной каждого моряка, вне зависимости от его должности и звания.
Условия существования на лодках были таковы, что морские традиции вроде чистой синей формы с белыми рубашками, адмиральского чая в серебряном подстаканнике и рояля в кают-компании отдыхали. Об уставной форме одежды в отсеках никто не вспоминал — носили чего удобнее.
На лодках постоянно нехватало свежей пресной воды, из-за чего возникали проблемы с личной гигиеной, например — с бритьем. Большинство подводников возвращались из походов бородатыми. Выдающиеся германские химики сумели разработать особое мыло, которое сохраняло свои моющие свойства в морской воде, но для бритья им пользовались немногие. Большинство предпочитало бороды. По прибытию в базу бороды полагалось немедленно сбривать, но известно немало фотографий бородатых подводников в полной парадной форме… если нельзя, но очень хочется — то можно. Тем не менее, бороды брили. Находился на каждого подводника свой германский Петр I.
На типичной субмарине имелось два гальюна. На раннем этапе похода один из них использовался в качестве кладовой для провизии. В результате на 50 человек команды оставалось одно очко. Другой вопрос: не все и не всегда в это очко ходили. Пробраться сквозь тесноту отсеков к вожделенному заведению было весьма затруднительно, а в боевых условиях из-за задраенных переборок еще и невозможно. Так чего мы про амбрэ говорили? Потом, не все члены команды полностью соблюдали тонкости процесса в гальюне, из-за чего его оборудование выходило из строя. Смех — смехом, но минимум одна субмарина — U-206 — пошла ко дну из-за аварии выпускной системы гальюна. Когда вода стала поступать внутрь корпуса через очко, командир лодки отдал команду на срочное всплытие. На поверхности лодку атаковала авиация союзников. К счастью для экипажа, происшествие имело место в прибрежных водах, поэтому погибших не было, а история с гальюном стала достоянием общественности. А сколько лодок утонуло со всем экипажем? Кто знает, может у некоторых из них туалет сработал «в другую сторону»?
Фото: туалет за бортом. Для подобных операций на субмаринах имелись специальные сидалища — обратите внимание, моделисты!!! Чтобы не упасть за борт моряк обоими руками держится за страховочный конец (за страховочный!). Риск существовал при таком оправлении, зато не воняло, как в гальюне.
Наиболее тяжелыми были условия в машинном отделении. На германских субмаринах стояли мощные дизели длинной 6 м. При работе дизели издавали невероятный шум и давали сильнейшую вибрацию. Многие обитатели машинного отделения теряли со временем слух.
Камбуз субмарины, как и все другие отсеки лодки, не отличался простором. В небольшом закутке с трудом помещались две электроплиты и рабочая поверхность в виде довольно небольшого стола. Здесь готовилась еда для 50 здоровых мужиков с волчьим аппетитом. При нахождении субмарины на поверхности готовить горячее не удавалось, поэтому коки старались готовить в то время, когда лодка находилась под водой и не испытывала качки.
Через несколько недель похода атмосферный воздух в отсеках превращался в затейливый коктейль из остатков атмосферного воздуха, паров дизельного топлива и смазки, пота, человеческих испражнений, смачно приправленного большим количеством одеколона. Одеколон лили везде, дабы не так воняло.
Тяготы службы на подводных лодках казалось бы должны компенсироваться высоким жалованьем. На самом деле зарплата подводников была эквивалентна зарплате военнослужащих других родов войск, хотя существовали доплаты за особые условия — за службу в ограниченном пространстве, «глубинные» и ряд других. В целом прибавка получалась совсем некислой, что позволяло подводникам основательно кутить на берегу.
Помимо зарплаты служба на U-ботах давала возможность ускоренного роста в должностях и званиях, особенно в военное время.
Служба в подплаве имела и еще одно очень ценное для военного человека преимущества. После 12 недель похода на субмарине по ее возвращению в базу оставалось совсем немного людей из команды — остальные, не меньше половины экипажа, получали 12-суточный отпуск. За время нахождения субмарины в базе, отпуск «отгуливала» вся команда. Причем в отпуск моряков отвозили домой в Германии специальными поездами-экспрессами, которые прозвали BdU Zug. Получалось, что подводники даже в войну каждые шесть месяцев проводили две недели дома. На Восточном фронте солдаты часто сидели в окопах по 18 месяцев безвылазно. Не всегда, правда сидели. Иногда бегали: поначалу чаще на восток, а потом все больше на запад — домой, наверное, хотели.
