Николай Дмитриев - Третья причина
Вышагивая вместе с Шаво и Флер где-то в середине этого своеобразного каравана, Пётр слушал экзальтированные возгласы француза, как мог ухаживал за его дочкой, одновременно прикидывая, кто и где ещё должен присоединиться к ним, так как сейчас их было всего трое белых на целую сотню негров…
Идти таким образом пришлось чуть больше часа, и, едва разглядев впереди маленькие домики, прятавшиеся под деревьями, Пётр вздохнул с облегчением. Сама миссия, к которой они подходили, представляла собой три ряда низких строений, образовавших три стороны четырёхугольника. Посередине стояла церковь, и всё вместе окружало сразу две ограды. Одна, меньшая, отделяла европейскую часть застройки, а вторая охватывала всё селение.
В воротах миссии, среди толпы чернокожих, высыпавших навстречу каравану, Пётр увидел двух белых. Один из них, стройный молодой человек, пожимая руку Шкурина, весело отрекомендовался:
— Лейтенант Анри Гуро!
В то время как второй белый, низенький, полный и уже весьма пожилой человек, дружески улыбнулся и без всяких околичностей пригласил:
— Прошу к столу, друзья мои, вы подошли как раз вовремя…
Стол, к которому приглашал преподобный Бюше, как позднее узнал Пётр — основатель и глава этой миссии, — оказался весьма неплохим. По крайней мере местных блюд не было вовсе. Похоже, хозяин поступил так специально, чтобы продемонстрировать свои достижения в плане цивилизации.
Однако рассаживать гостей преподобный Бюше почему-то не спешил. Только после того как босой слуга-африканец почтительно приблизился и негромко сказал: «Ндио, бвана»[1] — хозяин всплеснул ладонями и весело объявил:
— Ну вот, господа, наконец-то все собрались…
Пётр с интересом посмотрел на двери, чтобы увидеть, кого же ждал преподобный, и удивился. Человека, вошедшего в комнату, который только сев за стол пробормотал своё имя, трудно было принять за европейца…
* * *Тони Менс, а именно так звали опоздавшего, был худой, жилистый и до черна загорелый. Сказать, сколько ему лет, Пётр затруднялся. Может, тридцать, а может, и все пятьдесят. Уже за обедом Шкурин узнал, что Тони — профессиональный охотник, который знает тут всё, и именно присутствие этого человека, согласившегося вести караван, наполняло Шаво хвастливой уверенностью.
Кстати, уверенности оно придало и Шкурину, одновременно заставив призадуматься, зачем Тони Менс приглашён участвовать в экспедиции, которая так загадочно объединяет красивую девушку и офицера с грузом оружия? Эти размышления так захватили Петра, что он даже не принял участия в разговоре, который между тем становился всё интереснее.
Неожиданно преподобный Бюше, конечно же игравший за столом главную скрипку, повернулся к не решавшемуся открыть рот Шкурину и спросил:
— Ну как, молодой человек, освоились?
— Ещё не совсем. — Пётр вытер салфеткой уголки губ и улыбнулся. — Признаться, вот так жить среди туземцев я бы, наверно, не смог.
— А что туземцы? — усмехнулся Бюше. — Они готовы и работать, и торговать. И вообще африканец, как и всякий человек, в своих интересах работает весьма усердно.
Пряча в глазах хитроватую усмешку, лейтенант Гуро прямо через стол, обратился к преподобному Бюше.
— В общем, я с вами согласен. Однако чем пояснить, что есть люди белые и есть люди чёрные и разница между ними не только в цвете кожи. Нет ли здесь какого-то скрытого смысла?
— Снова вы за своё… — Бюше укоризненно покачал головой, и Пётр сделал вывод, что этот разговор является продолжением какого-то давнего спора. — Конечно, я мог бы ответить вам, что Бог создал и белых, и чёрных и лишь метисов — дьявол, но я скажу просто: все они люди. А если я вам, лейтенант, скажу, что негры верят, будто душа человека переселяется в обезьяну, вы наверняка напомните мне, что по этому поводу говорил Дарвин…
— Пусть так, — вроде бы согласился Гуро. — Почему же тогда сами африканцы считают нас совсем разными? Я сам слышал, как один негр уверял родичей, что мы дети разных отцов. Он ещё добавил, доказывая это: как бы мы ни мылись, нам всё равно не стать светлыми.
— Это так. Но делать вывод, что белый человек создан для чистой работы, а чёрный — для грязной, нельзя. Достаточно вспомнить, что ещё есть и жёлтые, и красные люди. В конце концов цветом кожи скандинав отличается от итальянца или испанца, — с лица Бюше исчезла улыбка, но он продолжал говорить спокойно. — Мне лучше, чем кому-нибудь другому известна мысль, будто все африканцы — дикари. Но мне также известно, что чёрные считают белых людоедами и детский бука у них тоже белый. Они также воспринимают наши голубые глаза и рыжие усы, как мы их лица и курчавые волосы. И вообще те, кто считает, будто их речь бедна, сильно ошибается. Все, кто может свободно говорить с африканцами, подтвердят: они имеют такие же суждения, как и наши простолюдины.
— Извините, — Шкурин решился прервать затянувшийся монолог Бюше, — а в чём вы видите причину такого, весьма существенного, различия?
Преподобный перевёл взгляд с лейтенанта на Петра, и на его губах снова заиграла улыбка.
— Считаю, молодой человек, это всё из-за климата и плодородия.
— Разве? — такой вывод для Петра был неожиданным, и он искренне удивился. — Тогда, наверное, тут рай для колонистов?
— А это, мой друг, как получится. — Бюше заулыбался ещё приветливее. — Вот, например, когда мы начинали, то бегемот вытоптал наши огороды, обезьяны крали яйца в курятнике, овец сожрал крокодил, а ко всему прочему туземцы стащили гусей. Сами видите, как оно бывает…
— Ничего не скажешь, — сочувственно вздохнул Пётр и заметил: — Однако, теперь вы обустроились совсем неплохо. Я так понимаю, дело пошло на лад? Или я ошибаюсь?
— Нет, не ошибаетесь. Мы выращиваем мапиру, просо, ямс, касаву, сладкий картофель, табак, коноплю, кукурузу, даже земляные орехи, но это не главное. Теперь мы культивируем хлопок. Специально завезли сюда «тонье-манга», один из лучших сортов…
По тому увлечению, с которым заговорил Бюше, Пётр понял, что преподобный сел на своего конька, однако и на этот раз его монолог был неожиданно прерван. Мадемуазель Флер, которая, как и Пётр, почти не вмешивалась в беседу, вдруг громко пожаловалась:
— Извините, господа, но, по-моему, это так скучно…
Сидевшие за столом сочувственно рассмеялись, а преподобный тут же поднялся и заявил:
— Наша очаровательная Флер своевременно напомнила нам, что любой труд надо время от времени прерывать отдыхом. Господа, прошу в сад…
Того, что тут может быть сад, Пётр даже не допускал, поскольку ничего похожего при беглом осмотре миссии не приметил. Однако сад был, только попасть туда мог не каждый. С трёх сторон его окружали глухие стены построек, а вдоль четвёртой тянулась длинная веранда, выход на которую был только из дома хозяина.
Сад поражал разнообразием цветов и растений, о названиях которых Шкурин и представления не имел. Не скрывая охватившего его восторга, Пётр сделал несколько шагов по усыпанной песком дорожке, и вдруг с дерева спрыгнул молодой шимпанзе. Пётр инстинктивно отступил назад, но Бюше тут же ободрил гостя:
— Не бойтесь, мой друг, это Коко…
К величайшему удивлению Петра, обезьяна, услыхав своё имя, встала на ноги и пошла к нему, как человек, протягивая длинную волосатую руку. Пожимая тёмную ладонь Коко, Пётр растерянно обернулся и увидел за спиной Тони Менса. Дружески кивнув Шкурину, охотник улыбнулся и сказал:
— Поздравляю, господин Томбер. В лице Коко вас приветствует сама Африка…
* * *М.В.Д.
Кiевскiй Уездный исправнiк
№ 721
г. Кiевъ
Дата: Июня 18 дня, 1890 г.
Секретно
№ 122
Его Превосходiтельству
Господiну Кiевскому Губернатору
Рапорт
Представляя прi сем копii рапортов, iмею честь донестi Вашему Превосходiтельству, что казачiй Войска Донского есаул Боркутiнъ Иван третьего дня сего месяца обнаружен мёртвым в седьмом нумере гостiннiцы «Парiжъ».
Согласно заключенiю частного врача, доктора медiцiны Телятьева, смерть есаула следует счiтать насiльственной. Предпрiнятым расследованiем установлено, что iз нумера похiщен саквояж с бумагамi, прiнадлежавшiмi есаулу. Так же было установлено, что саквояж прiсвоен некiм г. Деллером, прожiвавшiм в одiннадцатом нумере гостiннiцы «Парiжъ».
Господiн Деллер съехал iз гостiннiцы второго дня сего месяца i несмотря на тщательный розыск в городе i уезде не обнаружен.
Подлiнный подпiсал: прiстав 1 стана Яневiч
С подлiнным верно: секретарь Бутенко.
* * *На второй день, после обеда, совершенно неожиданно Тони Менс позвал Петра на охоту. Сначала Шкурин решил, что пойдут все вместе, но, как оказалось, Менс пригласил только его. Это выглядело несколько интригующе, и Пётр согласился, не колеблясь. Поскольку собственного ружья у него не было, Менс великодушно предложил воспользоваться его личным арсеналом.
