KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » О войне » Богдан Сушинский - Плацдарм непокоренных

Богдан Сушинский - Плацдарм непокоренных

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Богдан Сушинский, "Плацдарм непокоренных" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Все должно быть наоборот, ведь там вы стали обстрелянным бойцом.

— Понимаете, что произошло: в те минуты я уже попрощалась с жизнью. Все, я осознавала, что спасти меня может только чудо, которых не бывает. Но оно, чудо это, произошло. Каким-то совершенно непонятным образом уцелев, я по-иному начала смотреть на жизнь, по-иному ценить ее, да и любить тоже по-иному.

— Майора? — неосторожно, в форме явно неудачной шутки вырвалось у Беркута.

— Ну при чем здесь майор? — мягко улыбнулась Клавдия. — У нас с ним совершенно иной характер отношений. Я всего лишь имела в виду любовь к жизни.

— Если любовь к жизни, тогда понятно, — поспешно ретировался Беркут. — А ко мне явились с просьбой переправить вас назад, в деревню, из которой пришли?

— Верно, мне хотелось бы как можно скорее уйти отсюда. Но только не в ту деревню, где учительствовала. Там меня слишком хорошо знают и тотчас же могут выдать, сообщив, что спасала офицера. Да и вообще не хотелось бы…

— Мотивы понятны. Однако учтите: появление такой симпатичной женщины — это не комплимент, а факт — в любой из занятых немцами деревень вызовет усиленный интерес. Под каким именно предлогом вас арестуют — то ли как партизанку, то ли по подозрению в том, что вас переправили из-за линии фронта, особого значения уже не имеет. Ни для вас, ни, тем более, для германцев.

— Что же вы советуете?

— Ждать. Набраться терпения, мужества, силы воли, — и ждать освобождения. Здесь, в каменоломнях.

— И как долго? Нет, вы хотя бы приблизительно укажите срок, как долго ждать.

«Нервы сдают, — устало взглянул на нее Беркут. — Оно и понятно. Когда очень хочется выжить, каждая минута жизни превращается в мучительную минуту ожидания смерти — парадокс человеческой психики».

Ему и самому очень хотелось дожить до того часа, когда наконец-то окажется на земле, не занятой врагом, в тылу своих, а не вражеских войск. Он мечтал об этом с лета сорок первого, он выстрадал это право по концлагерям, он добыл его в боях. Да только кому об этом скажешь?

— Думаю, не больше недели.

— В самом деле не больше?

— В принципе военная инициатива на нашей стороне. В общей массе немцы откатываются на запад, поэтому прорыв на нашем участке — всего лишь временный успех, на каком-то незначительном отрезке фронта.

— Вы говорите сейчас голосом диктора из радиоточки, — упрекнула его Клавдия. — И думаю, что делаете это преднамеренно.

— Угадали. Но в любом случае учтите, что впереди зима, надвигаются морозы. Самое время наших контрнаступлений. В мороз вояки из немцев никакие. Я говорю достаточно убедительно? — улыбнулся Беркут, почувствовав, что речь его действительно стала напоминать то ли речь диктора, то ли выступление перед солдатами, которым через десять минут подниматься в атаку.

Где-то неподалеку, со стороны степи, и в самом деле вспыхнула перестрелка.

«Это в районе дороги, — встревоженно прикинул капитан, прислушиваясь к пальбе. — Участок там, конечно, завален камнями, и все же… самое прорывоопасное направление».

— Но ведь немцы, что наступают на нас, могут истребить наши заставы раньше, чем на берег этот ступит хотя бы один красноармеец.

— Не исключено, — спокойно признал Беркут. — Однако у нас редкостное преимущество — подземелья. Где мы спокойно можем держаться еще как минимум неделю. Убедил? Успокоил?

— Считайте, что да, — неуверенно подтвердила Клавдия после некоторого колебания.

— Ну и божественно.

Несколько минут они сидели молча. Клавдия делала вид, что внимательно вчитывается в строчки написанной по-немецки книги, Беркут же сидел в кровати и откровенно дремал. Смертельная усталость его не нуждалась уже ни в демонстративном подтверждении, ни в маскировке — она была очевидна каждому.

— Ладно, извините… Пойду я, капитан, — вздохнула Клавдия, откладывая книжку.

— Зачем торопиться? — ответил Беркут, не открывая глаз. — Посидите еще, здесь достаточно тепло.

— Там у меня тоже… относительно тепло.

— Кто бы мог подумать!

— В подземелье — свой климат. А комнатка, которую мне подыскали, вообще удивительно сухая. Кроме того, бойцы устлали ее шинелями, солдатскими одеялами и высушенным мхом плавней.

«Лейтенант Кремнев старается», — отметил про себя Беркут, не ощущая при этом ни ревности, ни досады. Он знал, что лейтенант-разведчик откровенно флиртует с учительницей, по поводу чего ему, Андрею, уже намекали и сержант Мальчевский, и Калина, всякий раз удивляясь при этом, что капитан воспринимает их явные подковырки с философским спокойствием.

— Божественно вы устроились: не хватает разве что буржуйки. Но попытаемся раздобыть.

— Жаль, что вы так ни разу и не проведали меня.

— Ошибаетесь, однажды я все же побывал в вашей келье.

— Ах да, верно. Как это я забыла? Но тогда она еще не была столь уютной.

— Тогда — еще нет, — вновь вспомнил он о стараниях Кремнева и его разведчиков, взявшихся покровительствовать не столько над майором, сколько над его спасительницей. — Кстати, если там хорошо замаскировать лаз, немцы могут сто раз пройти мимо него, даже не догадываясь, что за простенком кто-то обитает.

— Лейтенант… — начала было Клавдия. Но, запнувшись на полуслове, исправилась: — …бойцы уже подыскали два больших камня. Как раз для такого случая. И чуть разрыли запасной лаз, по которому, в случае опасности, можно уползти в еще более отдаленную, совершенно изолированную выработку. А еще — добыли для меня немецкую винтовку с двадцатью патронами, а вчера притащили автомат.

— Вместо букетика полевых цветов, — сдержанно улыбнулся Андрей. — Щедрость их непомерна. Благо, что такого добра, как трофейные «шмайссеры», на плато пока хватает.

— Вы словно бы осуждаете их.

— Не осуждаю, а ревную.

— Долго же мне пришлось ждать от вас этих слов, — вздохнула Клавдия.

— Правда, ревную слегка.

— Не старайтесь испортить мнение о себе как о кавалере, оно и так убийственно невысокое.

— Слушаю вас, и говорю себе: «А почему бы тебе самому не явиться к учительнице с букетом автоматов или связкой гранат?».

— А действительно: почему бы вам не явиться к учительнице? Хотя бы и со связкой гранат, если уж ни на что иное фантазии не хватает?

— Воспринимаю, как приглашение. Уроки обращения с оружием вы уже тоже получили?

— Конечно. И даже несколько раз выстрелила. На поверхности. В сторону немцев.

— Предвижу, что противник пережил тогда не самые лучшие минуты в своей жизни.

— Подтруниваете, капитан? — капризно обиделась Клавдия.

— Не без этого, уважаемая учительница. Да простится мне.

— Забудьте наконец, что я учительница.

— С чего вдруг?

— Уже хотя бы потому, что здесь — не школа. Да и вы вряд ли подходите даже для вечерника. И потом, судя по всему, это мешает вам свободно общаться со мной. Уважение, страх или по крайней мере опасение перед учительницей сохраняется у каждого из нас с самого детства.

— Божественная мысль. С этого дня напрочь забываю, кто вы по профессии, — пробормотал Беркут, чувствуя, что сон все же одолевает его, несмотря на то, что рядом прекрасная женщина.

Поняв, что капитан продолжает подтрунивать над ней, Клавдия решительно поднялась и направилась к двери.

Беркут поднялся вслед за ней, но, растерявшись, не сразу сообразил, каким образом следует задержать ее у себя.

— Вот именно, капитан, об учительнице следует забыть. Тогда, может быть, вам случится вспомнить, что перед вами просто женщина. Ничуть не хуже некоторых других, причем вы прекрасно знаете, кого я имею в виду, — отчеканила она, с удовольствием хлопнув дверью перед самым носом Беркута.

«А вот и ответ на вопрос "Что привело к тебе сегодня Клавдию? "» — объяснил себе Беркут.

6

Доставив пленного на КП, лейтенант Кремнев устало доложил:

— В ходе операции один немецкий солдат убит, один взят в плен. Наши потери — ефрейтор Арзамасцев».

— Что… «ефрейтор Арзамасцев»? — медленно приподнимался из-за небольшого, из мраморной плиты сооруженного столика Беркут.

— Мы вернулись без него, товарищ капитан.

— Что значит «вернулись без него»? Что это за доклад? Он что убит, ранен, пропал без вести? Куда он девался, этот ваш ефрейтор Арзамасцев? — Пленный унтер-офицер коменданта как будто бы совершенно не интересовал.

— Можно считать, что пропал без вести, — странно как-то взглянул лейтенант на Войтич. — Еще точнее, попросту дезертировал.

— Это вы ее, покровительницу валаамскую, спросите, где ефрейтор, — вмешался Мальчевский, кивая на скромно присевшую в углу, на ящике, в обнимку со своим карабином, Калину Войтич.

— Почему ее?

— В паре прикрывали наш отход, в паре составляли план ефрейторского драпа, — теперь уже нехотя, понимая, что закладывает девушку, объяснил Мальчевский. Было бы намного лучше, если бы капитан сразу же обратился с вопросом к Калине, а не стал бы уточнять у него что да как. — Время такое пошло: вселенский драп ефрейторов. А началось все — с ихнего фюрера.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*