Валериан Якубовский - Дезертир
Когда спрашивали, на что ему столько денег, старый рыбак ловко прищелкивал пальцами и с хитринкой в плутоватых глазах говорил:
— Истребитель покупать буду.
— А зачем тебе, дед, истребитель?
— Сыну подарю. У меня сын — летчик… Так вот, чтоб фашистов бил на своем самолете.
С первого дня Сережу потянуло к деду Евсею то ли потому, что у него сын — летчик, то ли потому, что бескорыстное служение Родине этого старого человека вызывало восхищение даже у самых безразличных людей.
На другой день тетушка сказала Сереже за чаем, чтобы приготовил документы об образовании. Пошли в школу имени Луначарского. Директор поздравил Сережу с поступлением в восьмой класс и попросил к началу занятий в школе представить справку о состоянии здоровья.
В тот же день Сережа узнал, что тетушка устроила его до сентября на судостроительный завод подсобным рабочим и выправила хлебную карточку.
Сережа уставал на работе. Зато в свободные часы, когда тетушки не было дома, он уходил к деду Евсею и помогал чинить рыболовные снасти. Прокопьевна угощала его сладкой налимьей ухой и вкусными шаньгами.
Занятия в старших классах начались в октябре. Весь сентябрь учащиеся работали в колхозах на уборке картофеля… Наконец Сережа с головой ушел в занятия. Он меньше думал о матери — больше о дедушке Евсее. Когда тетушка уезжала в командировку, он готовил уроки за чистеньким столиком Прокопьевны, а иногда и ночевал там.
В первую неделю занятий, когда Сережа заучивал наизусть "Плач Ярославны", добрая старушка прослезилась.
— Вы что, бабушка?
— Жалко, дитятко. Хорошая женщина, — говорила старушка, вслушиваясь в красивую речь русской княгини. Когда же Сережа произнес заклинание Ярославны, обращенное к ветру, Прокопьевна вытерла передником слезы и вздохнула:
— Мой Ванюшенька тоже вверху под облаками… Только он, дитятко, не лелеет ерманьские корабли на синем море. Он топит их бонбами…
Дед Евсей также прослезился, но по другому поводу. Сережа поведал ему "Повесть о шемякином суде", которую прочитал в школьной библиотеке по заданию учителя литературы. Дед схватился за живот и, покатываясь со смеху, начал вытирать рукавом слезы, визгливо приговаривая:
— Ой, не могу… Уморил. Ей-богу, уморил… Ну и суд! Хорошая книга. Ты дай мне, Серега, почитать ее. А?
С этого счастливого дня в избушку деда Евсея колесом вкатилось веселое, молодое, задорное, звонкое…
Однако после зимних каникул Сережа недоучил "Дуэли Онегина с Ленским" и вернулся на завод. Тетушка узнала, что племянник связался с "пошлым" стариком Евсеем, и запретила ходить в избушку на задворках. Иначе — отказывалась его кормить. Действуя на племянника словом, и делом, Меланья однажды за ослушание оставила его без ужина и заперла одного в доме, а сама ушла к продавцу в гости. Сережа собрал свои пожитки, выставил оконную раму на кухне и перешел к деду Евсею жить.
Тетушка ничего не могла сделать с племянником. В это время на складах начала "усыхать" мука и в больших количествах. "Усушкой" заинтересовалась прокуратура. Тетушку сняли с работы и отдали под суд… С тех пор Сережа ее не видел. Говорили, что в местах заключения она покончила с собой…
Зато дед Евсей был бесконечно счастлив. Он усыновил Сережу и гордился тем, что у него два сына. Сережа сохранил свою фамилию и называл Евсея "дедушкой". Когда приходили с работы, старик торопил Прокопьевну:
— Пошевеливайся, Настасья. Время пришло мужчинам подкрепиться.
Как-то за столом спросил:
— Когда лоб забреют, кем хочешь быть?
— Летчиком, дедушка. Летчиком — истребителем.
— Летчиком? Ишь ты! Молодец, — возгордился дед. — Это, брат, по мне. Теперь он колебался, кому из сыновей дарить самолет. Не знал старик, что купленный у государства истребитель принадлежал младшему сыну, которому суждено было подняться на собственных крыльях в небо и стать героем.
Старший — погиб в воздушном бою, упав с горящим самолетом где-то в районе Сталинграда.
Извещение о его смерти пришло на улицу Покровского второго февраля, день всенародного торжества по случаю ликвидации остатков 6-й армии Паулюса. Этот день для деда Евсея стал днем траура.
Настасья Прокопьевна не снесла удара и слегла в постель. Через неделю дед Евсей и Сережа ее хоронили. Веселье, которое вселилось в маленькую избушку на задворках, ушло безвозвратно, будто его унесла с собой на тот свет обиженная судьбой старушка…
Наступило лето. Дед Евсей потихоньку скрипел, утешая себя тем, что у него есть еще один сын, что семейная традиция Евсеевых будет продолжена в авиации. Он передал государству нужную сумму денег для покупки самолета, получил от военкома документ и отдал его Сереже.
И сегодня дедушка не вернулся… Сдерживая слезы, Сережа крепко стиснул ладонями распухшую голову, которая вот-вот, казалось, развалится от множества тревожных дум. И о чем бы он ни размышлял, перевернутая душегубка с пилоткой заслоняла собою все его думы и возвращала к гибели деда Евсея. "Как же я теперь без него?" — Сережа почувствовал себя таким маленьким, беспомощным и всеми забытым существом, что не хотелось жить… Но это была минутная слабость убитого горем, отчаявшегося человека. Он вспомнил стриженого парнишку: "Не горюй, Серега! Не пропадем". — И женские голоса вторили ему такими же теплыми словами: "Может, тебе, Сереженька, помощь какая нужна?.. Не стесняйся, сынок. Говори. Поможем. Люди — свои. В беде не оставим". — И на губах Сережи появилась еле заметная улыбка. Сережа понял, что не может чувствовать себя одиноким и беспомощным. О нем помнят. Он нужен людям… Не пройдет и года, как Сережа станет курсантом авиационного училища. А это — цель его жизни…
Послышались чьи-то шаги. Сережа поднял голову. К проходной будке подошел военный в хлопчатобумажной гимнастерке, с портупеей через плечо и новенькими повседневными погонами:
— Ваша фамилия Меньшенин?
— Меньшенин, — ответил Сережа.
— Лейтенант Смирнов, — козырнул военный. — Я от полковника Александрова. Вы звонили дежурному по гарнизону?
— Так точно, товарищ лейтенант. Я.
— Тогда пройдем к лодке…
Утренний звонок обеспокоил начальника училища полковника Александрова. Он только что явился в служебный кабинет и, отобрав несколько бумаг в папку для исполнения, уселся за письменный стол, дежурный офицер сообщил, что в районе затона судостроительного завода в лодке рыбака, прибитой к стапелям во время ночной грозы, обнаружена курсантская пилотка.
Отодвинув папку, полковник задумался, перебирая в голове то, что могут сделать без его личного участия. Потом, резко махнув рукой, положил папку в ящик стола и энергично заходил по комнате. Он знал по опыту, что любое дознание отнимает у руководителя массу времени, надолго отстраняет его от выполнения прямых обязанностей, и решил действовать безотлагательно.
Он попросил представить ему списочный состав училища побатальонно и направил адъютанта в затон обследовать лодку, чтобы иметь на руках какие-то исходные данные для ведения крупного разговора с командирами батальонов и их заместителями по политчасти.
Чтобы не сбивать с ритма училище отсутствием на занятиях офицерского состава, совещание назначалось на послеобеденный перерыв. Но к этому времени кое-что прояснилось, и необходимость в совещании отпала.
Лейтенант Смирнов явился на доклад с пилоткой, на отворотах которой суровыми нитками вышита фамилия "Шилов". Значит, вместе с рыбаком в грозу при переправе через Сухону утонул курсант Шилов.
Просматривая списки, полковник нашел эту фамилию в минометном батальоне, во взводе лейтенанта Малинова, и ограничился вызовом комбата майора Кузьмина и командира взвода.
Прежде чем переступить порог кабинета "старика", как за глаза называли полковника сослуживцы, комбат Кузьмин подумал о причине столь неожиданного приглашения его к начальнику училища. Кузьмин не знал о ночном ЧП и не мог предположить, что разговор будет неприятным.
Доложив о себе, он получил разрешение сесть на диван. Настроение его испортилось в самом начале. Вошел лейтенант Малинов, который тоже ничего не знал о судьбе Шилова. Полковник посадил Малинова рядом с майором, показав этим, что все офицеры училища для него равны. Майор отодвинулся от лейтенанта, хотя между ними можно было разместить еще не одного человека. Поведение гостя не понравилось хозяину. На комбата повеяло холодком.
— Майор Кузьмин, — поднялся из-за стола хозяин.
— Слушаю вас, товарищ полковник.
— Потрудитесь привести ко мне вашего курсанта Шилова.
Малинов чуть не вскрикнул: "Шилова? неужели что натворил?.. Видать натворил, коли вызывает начальник училища."
Комбат вытянулся в струнку:
— Есть привести курсанта Шилова.
— Товарищ полковник! — соскочил с дивана и Малинов.
