Зелимхан Яндарбиев - Чечения - битва за свободу
Сохранился полный текст моего выступления при открытии съезда. Привожу его ещё и для того, чтобы продемонстрировать оппонентам ВДП неоспоримый факт изначального понимания нами политического и социально-экономического значения для чеченского народа как своей национальной государственности, так и взаимосвязанности мира и непреходящей ценности человека — главного субъекта всех мировых процессов. А сказано было следующее:
«Накъостий, вежарий, йижарий! Дорогие друзья! Мир движется, мир обновляется, человек всё яснее ощущает, что техническое и вооружённое могущество ведёт его душу к сиротству в огромном пространстве сужающегося во времени и расстоянии мира. И душа выводит человека в путь, уводящий всё дальше и дальше от родного дома. И покидает он добровольно родину не для того, чтобы затеряться в пёстрой пучине безбрежного океана жизни, а причаститься мятежной душой и мыслью к великому понятию «мир», познать его суть, приобщиться к культуре его созидающих народов и обогатить себя, значит, и свой народ, частицей которого он есть и будет.
Именно потому, что человек обладает универсальной возможностью и потребностью приобщаться ко всему благородному, созданному мировым прогрессом, мир движется вперед.
Только в центрах синтеза передовых культур разных народов возможно творческое взаимодействие представителей национальной интеллигенции, какое наблюдаем мы здесь, в Москве. Именно сюда устремляются взоры и надежды более активной нашей молодёжи, грезящей великими открытиями в науке и искусстве. Как и во всякой большой столице, наряду с возвышенными делами, увы, есть и преступления, и низменные поступки, к которым толкают и субъективные, и объективные обстоятельства, среди которых причины государственной неустроенности играют не последнюю роль, а жертвами этих и иных обстоятельств становятся чаще неокрепшие души устремляющихся сюда юнцов. Тому можно было бы привести множество примеров. Но в них нет необходимости. Есть необходимость в другом: отныне все наши усилия и возможности направлять на то, чтобы представители нашего народа, по воле судьбы оторванные от родных пределов, приобщались здесь только к передовому и благородному во всём его многообразии, но никогда к тому, что недостойно самого понятия «чеченец» или «ингуш». Пусть у наших братьев, сестёр и детей, которых прибивает к московскому берегу судьба, и здесь будет очаг, в котором каждый из них сможет найти и родное слово, и родные стены, и родных людей, способных обогреть и плоть, и душу: где каждый из них, верный великим заветам предков, может стать хозяином и достойно принять гостя, такого же, как и он сам, странника мира и искателя великих дел и идеалов. Да будет очаг, создаваемый нами сегодня, именно тем местом, в котором обретёт душа каждого вайнаха родные приметы, а гость — гостеприимство вайнахской души. Да будет так…».
Если говорить начистоту, настоящее выступление имело двойную цель: действительно объяснить притягательность Москвы для вайнахов в её диалектической сущности и отвести всёфиксирующее око КГБ от политической подоплёки съезда. То, что КГБ сидит у нас «на хвосте», мы знали. Они («комитетчики») и сами этого не скрывали. Более того, один из них даже присутствовал официально, правда, в составе представителей МУРа, то есть в качестве их «сотрудника». Тому и причина была: это был период активизации репрессивных действий правоохранительных органов Москвы против чеченцев под предлогом борьбы с «чеченской мафией». Начиналось официальное противостояние России и Чечении и, кроме как «Барт», некому оказалось защищать интересы последней. И мы чувствовали свою ответственность за судьбу каждого чеченца в Москве. Так же мы знали и то, что московская и подобные ей другие чеченские диаспоры более подготовлены к восприятию идеи национальной независимости, а их активные связи по всей империи окажут неоценимые услуги в политической деятельности. Подтверждалось это не однажды.
Но не все представители нашей диаспоры оказались на уровне наших чаяний. Были и те, кто не досидел до конца съезда. А в последующем, когда политические интересы чеченского народа начали открыто сталкиваться с имперскими, а «бартовцы» организовывали через «Даймохк» открыто политические мероприятия, дифференциация произошла более радикальная. И всё же, отступников было неизмеримо меньше, чем подвижников. Число последних росло за счёт и других городов России. К программным целям «Барт» — ВДП приобщались везде, где появлялась информация об их деятельности. В чеченцах просыпался дух свободы предков. Остается добавить, что после восстановления независимости чеченского народа этот же «Даймохк» стал оплотом античеченской политики Москвы и сбежавших туда российских прихвостней. Потом к этому добавится и ОПД «Даймохк», организованный в Грозном хаджиевыми и умхаевыми различных мастей. А развал СССР уже маячил на горизонте. Чувствовалось, что должны произойти неординарные события, могущие сыграть существенную роль в судьбе каждого народа империи. И народ, у которого в нужный момент не окажется крепкого политического авангарда, к началу переломных процессов мог растеряться, не зная, куда повернуть, а в итоге оказаться у «разбитого корыта». А это была бы новая катастрофа для нашего народа.
В связи с этим вспоминается случай в поезде «Москва-Киев», происшедший с нами — слушателями ВЛК, едущими на свадьбу в украинскую деревню по приглашению Володи Шовкошитного. Было нас пятеро — украинец Володя, немец Александр, поляк Ежи, грузин Бижан и я, чеченец. В вагоне — шутка за шуткой речь зашла о проблеме языка народа. Коснулись государственности языка. И вдруг выяснилось, что в Конституции Грузии грузинский язык закреплён в качестве государственного языка. Такого нет ни у украинцев, ни у чеченцев — а только у грузин и ещё, кажется, у армян. И стал вопрос: «Почему такая несправедливость оказалась возможной среди равноправно угнетённых советских народов?». На что Бижан, со свойственным грузинам юмором, отпарировал: «А где вы были, когда принимали Конституцию?». Для меня это был большой политический урок. И по возвращении обратно в Москву я записал, что нельзя допустить, чтобы этот вопрос мне задали второй раз. Потом, через два с лишним года, когда Джохар станет председателем Исполкома ОКЧН, я всё чаще и чаще буду слышать нечто другое, но с идентичным смыслом: «Главное — правильная постановка вопроса!». А значит, и своевременная.
Всему — своё время. И ко всякому времени нужно готовиться.
К развалу СССР нужно было готовиться. И тогда народ, у которого будет достаточно сильная политическая организация, способная правильно определить направление общесоюзных политических процессов и использовать их, мог обрести реальную независимость. Об этом, в буквальном смысле, мы с Сайд-Хасаном Абумуслимовым, помню, рассуждали ещё весной 1988 года в той же Москве, в общежитии Литинститута по улице Добролюбова, 9/11, комната 724. Сайд-Хасан заканчивал к тому времени аспирантуру при МГУ, а я был слушателем ВЛК. По приезде в Чечению, через год с лишним после этого, мы взялись за организацию такой политической силы и, вовсе, не с моей подачи — мне ребята предложили принять участие, а затем возглавить. Существующие неформальные организации встретили нас в штыки, а наше заявление о намерении создать политическую партию вызвало очень неоднозначную реакцию, а кое у кого даже скепсис. Но шаг был сделан. Уже на первый съезд горских народов Кавказа, который проходил в Сухуми 25–26 августа 1989 года, «бартовцы» поехали в качестве членов политической партии. В кулуарах съезда вопрос целесообразности создания политической партии народов Кавказа обсуждался с не меньшим интересом, чем основной. У многих общественных деятелей Кавказа обнаружился непреодолимый комплекс аполитичного подхода к решению чисто политических проблем региона. Или, мягко говоря, полу политическое мышление и подходы. И это будет продолжаться непростительно долго, особенно в республиках Северного Кавказа, даже после жестоких кровопролитных акций вооружённых сил России против гражданского населения в Кабардино-Балкарии, Северной Осетии, Ингушетии. Но преимущество организационной политической силы сказалось незамедлительно: радикальная, вместе с тем и чётко сформулированная, аргументированная позиция «бартовцев» находила горячую поддержку почти всех участников форума, в отличие от неконструктивных и почти провокационных действий ингушской группы в составе Бекова, Котикова и других, действовавшей явно по сценарию некоторых грузинских политических организаций, усматривающих в съезде народов Северного Кавказа и Абхазии антигрузинский замысел. Хотя такого не было и быть не могло по той простой причине, что Грузия шла в авангарде антиимперской борьбы Кавказа. Было другое — резкое осуждение агрессивных действий как со стороны советского руководства Грузии, так и демократических политических организаций, некоторые из которых имели, к сожалению, непосредственное отношение к кровопролитию в июле того года. В данной оценке, конечно, не в достаточной мере делался акцент на провокационные действия спецслужб советской империи, которые, несомненно, организовали упомянутые кровавые события. Но, справедливости ради, необходимо добавить, что абхазские товарищи, как обнаружилось потом, делали неоправданно резкие акценты на проблему грузино-абхазских отнощений, а некоторые оказались и прямыми агентами Москвы, заброшенные в общекавказское движение для подрывной работы. В этом плане и грузинские друзья были правы, когда проявляли подозрительность относительно некоторых действий АГНК. Конечно, это понимание к нам пришло позже. К сожалению. Тогда нас больше возмущал факт нарушения принципа кавказского братства и это могло стать существенным препятствием на пути достижения независимости наших народов, в том числе и Грузии. Опасения, к великому сожалению, подтвердились: до сегодняшнего дня Кавказ ещё не имеет достаточно крепкого единства, хотя закавказские республики и Чечения уже фактически, а первые и юридически, являются независимыми государствами. Но именно конфликты, подобные грузино-абхазским, и являются основной помехой на пути к кавказской независимости. Уже который раз нам, кавказцам, приходится учиться на собственных ошибках — и как медленно приходит к нам прозрение!
