Владимир Першанин - Морпехи против «белых волков» Гитлера
– Ступай, жених, куда хочешь. Может, какая дура и подберет, клюнет на такое приданое. А я вдоволь наглоталась.
– Не надо, Вера, — оправдывался так и не протрезвевший муж, — семья у нас… Уладится все, на работу снова устроюсь.
Гармонь, растягивая непонятный звук, покатилась вслед за чемоданом, и муж понял, что разговоры закончены. Мать у Славки была решительная, может, в нее и сын пошел.
Когда, шатаясь, убрался изгнанный муж (никудышный, но все же мужик), Вера словно впервые увидела своих тощих зачуханных дочек-сыновей и от души расплакалась. Одну из дочерей срочно устроила в интернат, а Славку постригла, умыла и повела в фабрично-заводское училище.
Директор подивился тому, что в тринадцать годков Славка выглядит как восьмилетний подросток и закончил всего три класса.
– Он у тебя недоношенный? — с любопытством спросил не слишком деликатный директор.
– Почему? Вовремя на свет появился, — соврала мать, родившая Славку в семь месяцев из-за побоев папаши и плохого питания.
– И четыре года в трех классах топтался.
– Я семье помогал, — вставил свое слово Славка, угрюмо глядя на директора.
– Ну, куда я его возьму? — развел руками директор. — У меня минимум с четырьмя классами учатся, по здоровью прошедшие. А твой молотком как следует замахнуться не сумеет. — И, послушав еще минут пять горестные жалобы обиженной женщины, закончил разговор: — Через год приводи, а лучше через два.
– У-у, буржуй, — не выдержал Славка, который молчать не умел. — Расселся на красном стуле и воду из графина пьет.
Ничего другого выдумать не успел. Мать с бесконечными извинениями выталкивала сына из кабинета. Отвезли к родне в поселок Красная Слобода, где крепко сбитые семьи поколениями выращивали помидоры и возили их на продажу в верховья Волги, зарабатывая на этом хорошие деньги.
Труд тяжелый, явно не для недоростка Славки, которого хотя бы откормили сначала, а не совали на второй же день в жаркую, душную теплицу, где работали с семи утра и до заката. Паскудными, жадными оказались дядька и тетка. Славку за родню не считали, жил он в сарае с наемным рабочим-бродягой. Хозяева жрали щи с бараниной, гречневую кашу со шкварками, а вместо воды пили густое кислое молоко. Славке с бродягой варили постный суп или кашу без масла, хлеб был всегда черствым.
Бродяга удивлялся жадности родственников:
– Ну ладно, я им чужой, а ты ведь родной племянник. За что они тебя гноят?
– Разбогатели, вот и выделываются, — рассудительно отвечал Славка.
Бродяга много чего повидал в жизни, посидел в тюрьмах, научил Славку ругаться, курить, пытался угощать самогоном, но Славка плевался и отказывался пить.
– Самое ценное на свете что? — вещал подвыпивший бродяга. — Не знаешь? А я знаю. Свобода! Я из лагеря два раза бежал. Поймали. Ох и били же меня!
Славка уставал от назойливого соседа и, не выдержав, поддевал его:
– Свободу любишь, а как привязанный на поле пашешь и в сарае ночуешь.
– Пережидаю. В сентябре хозяин со старшим сыном на ярмарку уедет, в доме жена да мелюзга останется. Я знаю, где у твоего дядьки кубышка. Тысяч десять, а то и больше под половицей прячет. Выгребу, и поминай как звали. Могу тебя в долю взять.
Славке такое предложение показалось диким и глупым. Когда бродяга снова напомнил о кубышке, Славка хотел было предупредить жену хозяина — все же не чужие люди и детей у них четверо. Но промолчал, дядька сам его оттолкнул.
Однажды вечером позвал поужинать. Славка подтянул под лавку босые ноги и, пуская слюни, наблюдал, как тетка накладывает в миску жареную свинину с картошкой, подвигает ближе миску с малосольными пупырчатыми огурцами, и пышный пшеничный хлеб нарезан большими ломтями. Ел жадно, как волчонок, разгрызая крепкими зубами кости. Хозяйские дети, то бишь двоюродные братья и сестры, как могли, издевались над бедным родственником:
– Такому дай волю, он все в доме сожрет!
– Эй, Славка, чего от тебя псиной воняет?
– Ты, папаня, больше не сажай его с нами. Вон, третий кусок хлеба тащит.
А подвыпивший дядька, разозлившись, пошел костерить всю семью Славки.
– Ты хоть и родня мне, а я вас за людей не считаю. Гришка, отец твой, пьяница и бездельник. Ходите, как оборванцы. Ну, Гришка какой-никакой, а работник в доме. Зачем его мать выгнала? Чтобы пожить вольно, блядовать, как хочет. Тьфу, дура беспросветная.
Славке стало обидно за мать:
– Она по две смены работает, и младших в доме трое осталось. Их кормить надо. Какие уж тут блядки.
Мясо и картошка были съедены, добавки не предлагали. Славка жевал хлеб, а дядька продолжал костерить его семью, особенно мать.
– Хватит вам, — не выдержал Славка. — Маманя у меня хорошая.
– Пошел вон, гаденыш, — разозлился дядька, а тетка убрала подальше миску с хорошим хлебом.
В сарае Славка долго ворочался на дощатых нарах, даже всплакнул от обиды за мать и решил ничего не рассказывать дядьке о намерениях бродяги. Украдет твои деньги — и черт с тобой, может, язык укоротишь.
В конце лета, когда в основном работы были закончены, дядька накормил племянника супом с чечевицей и велел возвращаться домой.
– Ты не работаешь, а как червяк ползаешь. Прожираешь больше.
– Я стараюсь, дядя Кузьма, и от других не отстаю, — пробовал оправдаться Славка. — К вечеру только немного задыхаться начинаю.
– Ну, вот дома и задыхайся, тут тебе не больница.
– Как же я домой доберусь. Денег бы дали, дядя Кузьма. Рублей десять или двадцать я все же заработал.
– Что заработал, все проел. Счетовод нашелся, жалованье себе посчитал по высшему разряду. К плоту прицепишься и доедешь со всеми удобствами.
– Дай мальчишке хоть харчей на дорогу, — влезла в разговор жена. — Что-то ведь он заработал.
– На суп да кашу без мяса. Ладно, накидай ему в рогожку мелких помидоров, пусть родных порадует. Съел супец? Ну и пошел с богом. Больше не возвращайся, мне с нищетой некогда возиться.
Вот так впервые по-настоящему обидели мелкого шкета Славу Фатеева. Оплевали, не заплатили, хотя Славка старался и какие-то гроши заработал. Рогожку с полведром недозрелых сплющенных помидоров не взял. Пообещал сквозь зубы:
– Может, вернусь повидаться… Как бы тебе тошно, дядя Ефрем, не стало.
До того жалко выглядел низкорослый белобрысый Славка, что дядька лишь отмахнулся и засмеялся. А вот жена его не засмеялась. Суженными от злобы глазами и острым, как клюв, носом, Славка напоминал ее покойника-отца, то бишь Славкиного деда. Тот разбойник был — не приведи Господь.
А Славка прибился к плотовщикам. Бригадир недоверчиво оглядел малорослого парнишку и спросил:
– На что ж ты такой годен?
– Что скажете, то и буду делать.
Бригадир почесал затылок. Бригада нуждалась в помощнике, а мальчишка выглядел шустрым. Целые острова сосновых и березовых звеньев перегоняли тогда по Волге с верховьев до безлесной песчаной Астрахани. Не жалея, проплыл Славка вечером мимо родного дома, не захотел матери на шею садиться. Сестренки и младшие братья подарков ждут, хотя бы булку или конфет дешевых, но пусто было в карманах и тощей торбе. Ничего, заработаю! И побежал, прыгая с бревна на бревно, выполнять распоряжение своего нового начальника — бригадира плотовщиков.
Пять сезонов отплавал по Волге, неплохо оделся и превратился из шкета в смышленого задиристого парня. Ребята-плотовщики озорные. Не зевнут, если увидят на пустынном берегу овцу. Час прошел, уже мясо в котле кипит и литр самогона за два сосновых бревна выменяли. Специально излишек с собой возили для такого обмена. Проплывая, хозяйничали на бахчах и огородах, на стоянках дрались с местными и, как правило, выходили победителями.
Однажды на пристани, заставленной кизлярским вином, украли три ящика и загремели в милицию. Кого-то оставили за решеткой ждать суда, а Славку начальник милиции спросил:
– Чего ж ты, шкет, с таких юных лет воруешь? И вино пить приохотился?
– Я его в рот не беру, — соврал Славка. — Просто ребята попросили покараулить.
– Семья-то у тебя есть?
– Мать, две сестренки и два брата в Сталинграде живут.
– Вот и отправляйся к семье. В Сталинграде заводов много, устроишься, нормальным человеком станешь. Утром пароход на Сталинград пойдет, я тебя там пристрою, только не вздумай убегать.
– А куда мне убегать? — уныло отозвался Славка. — Плот уже далеко ушел, не догонишь.
Пару лет прожил дома, работал на лесозаводе, получил специальность. Мать уже присматривала ему невесту. Славка, кажется, остепенился, однако, на свою беду, занесло его в поселок Красная Слобода, где когда-то работал у дядьки, а тот его несправедливо выгнал, не заплатив за работу, и даже денег на дорогу не дал.
Дождался ночи, сломал, растоптал самую большую теплицу, поджег сарай. Дядька выскочил с ружьем, но Славка опередил его и ударил палкой по руке да еще добавил ногами по ребрам и, забрав двустволку, убежал.
