Фрайгер Рут - Вервольф. Осколки коричневой империи
Радио «Вервольф» вправду оказывало влияние на молодые умы, которые уже были индоктринированы национал-социализмом. Это нашло свое выражение в неожиданном росте молодых добровольцев, вступавших в «Вервольф-СС». Уже через несколько дней после начала радиотрансляции отряд Союзников перехватил немецкую почту, в которой было найдено несколько писем молодых девушек, изъявлявших желание присоединиться к «освободительному движению». Для нацистской пропаганды вряд ли можно было бы придумать лучший пример, чем Рут Тиманн, озлобленная девочка-подросток, захваченная контрразведкой Союзников в 1946 году во Франкфурте. Она была активисткой «Союза немецких девушек», в который вступила в 1938 году. В конце войны она несколько раз пыталась попасть в отряд «Вервольфа». После капитуляции она присоединилась к правому крылу «Эдельвейс-пиратов». При этом она вела двойную жизнь. Она активно помогала «вервольфам», доставляя им сведения об охране складов с оружием и передвижениях Союзников. Захваченная в плен, она не собиралась ни в чем раскаиваться. «Я продолжаю числиться в «вервольфах», — заявила она американским следователям. — Я была и останусь национал-социалисткой. И никто не сможет изменить моих убеждений». Подобный фанатизм она приобрела в том числе благодаря Радио «Вервольф».
Во всех оккупационных зонах фанатичная молодежь, спровоцированная радиопередачами, была готова оказать вооруженный отпор противнику. В занятом американцами городе Веттерфельд бургомистр, воодушевленный передачами Радио «Вервольф», убедил 10 апреля нескольких подростков убить одного из активных антифашистов. В Гамме неуравновешенный немец после прослушивания обращения Геббельса поджег свой собственный дом, в котором остановились американские солдаты. В огне погибло несколько человек. В панике этот стихийный «вервольф» убил жену и троих своих детей, после чего совершил самоубийство. Около Ансбаха была арестована девочка, которая лишилась разума из-за тягот войны. Наслушавшись радио, она ходила по городу, стучалась в дома и призывала всех вступать в «Вервольф». Такая деятельность «вервольфов» оставалась проблемой для оккупационных властей вплоть до 1947 года. Отдельные немцы занимались мелкими диверсиями, но поймать их было очень трудно.
В какой-то момент Геббельс был вынужден признать, что Радио «Вервольф» не произвело должного эффекта: «Только крошечная группа людей рискнула принять вызов». Его ждало еще большее разочарование, когда к нему поступили сведения, что в вермахте солдаты почти не слушают это радио. Такие же сведения поступали из гражданских организаций. Даже те, кто слушал Радио «Вервольф», нередко находили его передачи абсурдными. Один солдат вспоминал: «Мы сидели в доме крестьянки, ожидая приближения американцев. Мы намеревались сдаться им в плен. Женщина была на кухне, а когда она вернулась, мы все от души смеялись. Она спросила: «Что случилось?» Мы сказали ей, что слушали Радио «Вервольф».
Большая часть немецкого населения просто-напросто не могла преодолеть своего отвращения к партизанам, а потому, несмотря на все усилия Геббельса, «вервольфов» считали обыкновенными линчевателями. Собственно говоря, сложно было ожидать другой реакции, если нацистская пропаганда начиная с 1940 года изображала иностранных партизан как обыкновенных бандитов. Это подкреплялось школьными воспоминаниями, когда немцы из истории вынесли, что французские франктриеры были форменными разбойниками. Экстраполяция таких отношений к собственным партизанам была почти неизбежна, по крайней мере в той степени, что в 1945 году было сложно найти немца, сочувствующего «вервольфам». Их также считали бандитами. Один житель Рейнланда заявил американским офицерам, что его не волнуют расправы с немецкими партизанами: «Я не против этого».
Конец Радио «Вервольф» наступил, когда Красная Армия уже вела бои на улицах Берлина. Буквально в одночасье радио переключилось с освещения новостей, поступающих с Западного фронта, к событиям в Берлине. 23 апреля станция объявила, что Гитлер и Геббельс остались в Берлине: «Они вместе с отборными частями Германии будут защищать город». Кроме этого, сообщалось, что на помощь столице было направлено шестнадцать воинских формирований, переброшенных с Западного фронта. Диктор объявлял: «Берлин должен быть спасен любой ценой». Несколько часов спустя тон передач кардинально изменился. «Даже если Берлин потерян, то «вервольфы» никогда не сдадутся. Мы будем бороться, пока столица рейха вновь не обретет свободу». Такие декларации поддерживались яростными заявлениями, что главный враг Германии наступал с Востока.
После того как радиотрансляция прекратилась, стало ясно, что передатчик был захвачен Красной Армией. Интересный факт: советские войска заняли Науэн 22 апреля. То есть Радио «Вервольф» некоторое время вещало в буквальном смысле с места боевых действий. Неделю спустя Геббельс и его семья совершили самоубийство в бункере партийной канцелярии. Это произошло фактически сразу после того, как сбылась его заветная мечта: он был назначен канцлером рейха. Тем временем пропаганда «Вервольфа» на время замерла. Эта сдержанность, очевидно, была продиктована необходимостью наладить контакты с западными державами. Многие нацисты еще надеялись начать совместный «крестовый поход против Советов». В любом случае самый мощный передатчик на контролируемой нацистами территории был сохранен проницательным гауляйтером Кауфманом. 27 апреля он направил специальное подразделение гамбургского Фольксштурма, чтобы взять под контроль Радио-Гамбург. В его планы не входило, чтобы этот передатчик стал наследником берлинского Радио «Вервольф». Фанатики, некоторое время сопротивлявшиеся, решили уступить инициативе «либерального» гауляйтера. В итоге все передачи были посвящены лишь «поддержанию немецкого духа». Однако в конце апреля отдельные радиоподразделения люфтваффе передавали инструкции, которые призывали крупные воинские формирования разбиваться на мелкие отряды. Призывы присоединяться к «вервольфам» звучали с коротковолновых станций, принадлежавших СС и гестапо. Несколько подпольных радиопередатчиков, продолжали выходить в эфир и в послевоенный период.
Часть пятая
«Вервольф» за пределами Германии
«Вервольфы» проявляли спорадическую активность не только в немецких пограничных областях, но и за пределами Германии, в тех районах, где проживали компактные группы немцев. Напомню, что в 1938 году Третий рейх взял курс на практическое воплощение мысли о том, что все немцы должны были проживать в Третьем рейхе. Эта идея претворялась в жизнь посредством захвата территорий, населенных немецкоговорящими жителями. Начало этому процессу положил аншлюс Австрии. Стоит напомнить, что после Первой мировой войны отдельные районы Германии отошли «молодым» восточноевропейским государствам. «Немецкость» на этих отторгнутых территориях тут же стала не только культурной, но и политической проблемой. Находясь в иноязычном окружении, немцы терпели всяческие притеснения. В большинстве случаев немецкому языку не придавалось никакого официального статуса. Установление национал-социалистической диктатуры и резкий взлет Третьего рейха повысили активность немецкого национального меньшинства. После аншлюса Австрии Германия получила выход к итальянским границам, а стало быть, можно было решить проблему немецкого национального анклава в Южном Тироле. Угроза территориального расширения Третьего рейха спровоцировала политическую активность этнических немцев, проживавших в соседних с Германией государствах. До этого момента, опасаясь преследований, они не решались на какую-либо политическую активность. Конечно, среди этих этнических групп были и социалисты, и коммунисты, и социал-демократы, и либералы, которые с презрением относились к национал-социализму. Но справедливости ради отмечу, что они не определяли политический климат, царивший в среде немецкого меньшинства. Этнические немцы тяготели к возрождавшейся Великой Германии. Исключение из этого составляли лишь немцы, чьи территории отошли к Польше после 1945 года. В межвоенный период они жили в Германии, а потому не могли считаться фольксдойче (так называли этнических немцев, проживавших за пределами Германии), а полноправными рейхсдойче (немцы, проживавшие в Германии).
Эльзас-Лотарингия
Для простоты повествования начну свой обзор с французских и бельгийских территорий, затем пойду по часовой стрелке, затрону проблему Дании, восточных границ Германии, а закончу рассмотрение южными границами, а именно Тиролем.
Продвигаясь на восток после высадки в Нормандии, Союзники встречали, как правило, доброжелательных местных жителей, которые радовались освобождению от немецких оккупантов. Здесь фактически не наблюдалось партизанских вылазок. Ситуация изменилась, когда войска вступили в восточные области Франции, которые были населены этническими немцами. Эльзас и Лотарингия всегда были «яблоком раздора». В Средневековье они были германскими территориями, затем, в XVI–XVII веках, они были завоеваны Францией. Германии они были возвращены в 1871 году, после Франко-прусской войны. В 1919 году по условиям Версальского мирного договора они вновь отошли к Франции. В 1940 году нацистская Германия вновь смогла отбить эти спорные территории. В 1944 году наступление Союзников в очередной раз вернуло их под контроль французских властей. Большая часть населения страдала от такой безумной геополитической чехарды. Среди них царила апатия, вызванная претензиями к обеим воюющим сторонам. Но все-таки надо отметить, что сторонники автономии Эльзаса и Лотарингии больше тяготели к нацистскому режиму, которому они могли быть благодарны за «освобождение» территорий от многих сотен тысяч французов, профранцузских элементов и евреев. В обмен на лояльность новому режиму жители этих районов получили всего лишь несколько чистокровных немцев, которые были поставлены во главе административных органов. В отличие от французов нацисты не собирались эксплуатировать и колонизировать Эльзас и Лотарингию, выкачивая из них природные ресурсы. Американские военные, и без того пренебрежительно относившиеся к дипломатическим шагам, решили не вдаваться в тонкости этой сложной и щекотливой ситуации. Американцы просто полагали, что жители Эльзаса и Лотарингии враждебно относятся к ним, а потому недостойны доверия. Один из американских офицеров после войны объяснял: «До этого момента местные жители всегда выступали на нашей стороне. Они радовались нам, но Лотарингия явила другую картину. Даже прежде, чем мы смогли поймать жителей, оказывавших реальную помощь врагу, мы были наслышаны о их враждебности. Мы почувствовали ее на себе. Они были угрюмы и норовили игнорировать нас, насколько это было вообще возможно. Впервые, вступив в город, мы не столкнулись с бурной радостью местных жителей. Мы видели лишь угрюмые лица. Некоторые из этих людей были арестованы, так как они укрывали немецких солдат». Генерал Кроу из 6-й бронированной дивизии США сказал своим подчиненным весьма откровенную фразу: «Мы находимся на вражеской территории и ее гражданское население должны рассматривать как врагов».
