Вальтер Флегель - Командир полка
— Учись считать, запоминай формулы и законы, — напоминала она сыну. — Они не изменяются и не теряют своей силы.
Герольд и его мать отделились от мира, углубившись в книги и цифры, и так было до тех пор, пока однажды два чужих солдата, разговаривавшие на непонятном языке, не вошли к ним в квартиру.
Заглядывая в шкафы и кладовки, они спрашивали:
— Где фашист?
Увидев тетрадь с формулами, солдаты громко заспорили и ушли из квартиры.
На занятиях в школе Герольд всегда первым справлялся с заданием по математике. Закрыв тетрадку, он с видом превосходства смотрел на беспомощных теперь ребят, которые на улице вели себя громче и наглее всех. И здесь Герольд по-своему мстил им: никому не помогал и не давал списывать.
Свободное время он, как и раньше, проводил на голубятне. Тихо разговаривал с голубями, и они, полностью успокоившись, брали корм у него прямо из рук. Голуби относились к нему дружески: они не оскорбляли его, не насмехались над ним, как мальчишки.
Математика увлекла Герольда. Он был способен держать в голове длинные ряды цифр и комбинаций, поражая своей сообразительностью учителей и одноклассников. Ему завидовали. Но как только кончались занятия в школе, пути Герольда и одноклассников расходились. Ребята предавались шумным забавам и играм, а он всегда оставался один.
Когда Герольд учился в выпускном классе, он познакомился с Марго Гельберг, которая вместе с родителями приехала из Западной Германии. Естественные науки и математика давались Марго с большим трудом.
Герольду поручили помочь девушке. Сначала он делал это охотно. Марго, симпатичная, хрупкая девушка со смешинками в глазах, была прилежна, старалась вникнуть в урок. С помощью Герольда она постепенно поняла и полюбила математику.
Успехи Марго радовали Герольда. Их часто можно было видеть вместе: в кино, на танцах и на прогулках. Девушка пробудила в Герольде самые лучшие человеческие качества: внимание, любовь, доверие, дружбу. Для Герольда Марго была олицетворением красоты, грации, ума и смелости.
Герольда хвалили. Перед поступлением в институт Герольд однажды пошел в дом, где жила Марго. Он перелез через забор и вдруг услышал чьи-то голоса. Герольд узнал Марго, а второй голос принадлежал Вольфгангу Гейнцелю, смазливому, весьма посредственному ученику. Снедаемый любопытством, Герольд пробрался поближе и стал подслушивать.
— Нет, нет! — сказала Марго.
— Иногда я думал об этом…
— Ах…
— Я одно время сомневался в тебе, считал тебя сумасшедшей.
— Ну, ну…
— Я никак не могу себе представить тебя, такую красивую, с ним, с этим очкариком…
Герольд затаил дыхание. Но вместо звука оплеухи он услышал лишь смешок. Герольд побежал, но смех преследовал его. Еще никогда слово «очкарик» не звучало для него так оскорбительно.
После этого Герольд снова занялся математикой. На юношу обратил внимание доктор М. Он пригласил Герольда ассистентом в институт прикладной математики. Все время у Герольда уходило на учебу в институте и работу на заводе, изготовляющем счетные машины, где видные теоретики науки работали рука об руку с рабочими-практиками. Герольд стал активистом. Он еще больше подружился с профессором М.
И вдруг с одного предприятия пришла тревожная телеграмма, в которой говорилось, что автомат, который они создали, работает неважно. Герольда послали на предприятие, чтобы он обнаружил поломку и исправил ее на месте. Когда через десять дней он вернулся обратно, профессора М. уже там не было. Оказалось, что он выехал на научную конференцию в Западную Германию и обратно не вернулся.
Все почему-то были уверены, что Герольд знал о планах профессора и удивлялись, почему он не взял парня с собой.
— Не повезло тебе, Шварц, не так ли? — с усмешкой говорили ему некоторые.
— А может, как раз повезло, — сказал новый директор института.
Герольд работал с ним над улучшением последнего типа счетной машины. Он с головой ушел в работу и был по-настоящему счастлив.
В это время пришла повестка в армию, третья по счету. Получив ее, Герольд пошел к своему новому шефу.
— Ну и что? — спросил его директор.
— Чего я не видел в армии? У нас сейчас и без того очень много ответственной работы.
— Незаменимых людей у нас нет…
— Но вы… вы похлопочете об отсрочке?..
— Нет.
— Понятно.
— Что вам понятно?
— Все, — Герольд махнул рукой, и на лице застыло выражение горечи и безнадежности. «Полтора года, — думал он, — пропадут впустую, а когда я демобилизуюсь и вернусь в институт, там будут работать уже над новым типом машины, быть может, над компьютером, и все это без меня. Короче говоря, от меня хотят отделаться».
— Я полагаю, коллега Шварц, что вы ничего не поняли, — сказал ему директор института. — И именно поэтому послужить полтора года в армии вам придется. Надеюсь, это пойдет вам на пользу.
Так Герольд оказался в армии.
— Вы знакомы с математикой, счетными машинами? — спросил Герольда капитан в военкомате и улыбнулся. — Такие люди очень нужны в армии, но тогда вам придется служить не полтора года, а три. А вам этого, как я вижу, не очень хочется…
— Нет.
— Тогда остается артиллерия… Я сам артиллерист… Хорошие вычислители нужны и на батареях, и в штабе, там без математики ни шагу…
Герольд пожал плечами, показывая этим, что ему безразлично, куда его пошлют. Полтора года! Слишком долгий срок для занятия, которое казалось ему чужим и ненужным, как в детстве казались ненужными и бессмысленными игры ребят во дворе, за которыми он наблюдал с голубятни.
* * *Харкус и Каргер подошли к шлагбауму, преграждавшему путь в парк боевых машин и артиллерийский парк. Увидев командира полка, к ним подошел унтер-офицер Кат и доложил, что в парке все в порядке. Майор выслушал доклад и отпустил Ката, а сам с Каргером направился по дорожке, ведущей к штабу.
Разговор, который они вели по дороге, касался полковых дел. При этом Харкус убедился в том, что за прошедшие годы Каргер нисколько не изменился, не утратил своей веселости и активности.
Харкус понял, что в четвертой батарее он всегда найдет союзников, может, в лице не всех офицеров, но в лице унтер-лейтенанта Каргера наверняка.
Каргер и раньше отличался принципиальностью, а уж если он загорался какой-нибудь идеей, то отдавался ей со всей страстью. Слово у него никогда не расходилось с делом. По мнению Харкуса, в Каргере сосредоточились самые важные качества, которыми должен обладать офицер армии социалистического государства: чувство справедливости, верность дружбе и решительность.
И вот теперь они шли рядом: командир полка и лучший командир орудия. Просьба Каргера еще раз при случае проверить четвертую батарею свидетельствовала о том, что он, как и раньше, прежде всего беспокоится о деле.
Харкус невольно сравнил Каргера со своим заместителем, и результат этого сравнения был отнюдь не в пользу зама. Раньше такому же сравнению подвергались Герхард и Треллер.
«Как нужно быть смелым! — подумал Харкус. — Очень смелым, когда идет речь о расстановке кадров. Пельцера, например, заменить Калочеком или еще кем-нибудь. Года через два Каргер так вырастет, что его смело можно будет переводить в штаб. Потом его следует послать учиться в академию, а когда окончит ее — лучшего командира дивизиона и искать не нужно. Быстрее ничего не сделаешь, хороших командиров нужно растить, а не печь как блины. Правда, если бы Каргер послушался меня раньше и тогда еще поступил в офицерское училище, он сейчас был бы уже командиром батареи».
Они завернули за угол здания. Встречный ветер мешал идти. Харкус поглубже натянул на голову фуражку. Некоторое время шли молча.
Подойдя к штабу, майор Харкус спросил у Экснера, который попался им навстречу, есть ли какие-нибудь новости.
Обер-лейтенант ответил, что в полку никаких новостей нет, а через секунду добавил:
— По радио сообщили, что учения войск стран — участниц Варшавского Договора начались в ночь на двадцать первое октября. «Красные» получили приказ остановить войска «противника», вклинившиеся на территорию ГДР, а затем разгромить их и выбить остатки за пределы республики. Хорошо бы нам участвовать в этих учениях, а не сидеть здесь сложа руки.
— Я думаю, ваша батарея способна справиться с любым заданием.
Экснер кивнул:
— Я того же мнения.
— Ну что ж, посмотрим! — заметил Хариус. — Возможно, ждать долго не придется.
— Надеюсь, — ответил Экснер каким-то отсутствующим тоном.
— Что-то неважно выглядит твой командир, — сказал Харкус Каргеру, когда Экснер распрощался с ними и пошел по своим делам.
— Он еще не оправился от своей последней ночной прогулки, — объяснил Каргер майору.
