Василий Чуйков - Гвардейцы Сталинграда идут на запад
Войска армии готовились к решительному наступлению с рассветом 14 марта. В качестве молота были нацелены 39, 47, 35-я гвардейские, 353-я стрелковая дивизии и 23-й танковый корпус со средствами усиления. Отрезали отход противнику и как наковальня были 88, 79, 74-я гвардейские и 152-я стрелковые дивизии. 82-я гвардейская дивизия наступала с востока на широком фронте. Выведенная в резерв армии 27-я гвардейская стрелковая дивизия перебрасывалась с левого фланга армии на правый, в район Ново-Полтавки.
Противник, убедившись в невозможности прорыва через наши боевые порядки днем, решил пойти на ночной прорыв. Во второй половине дня 13-го и ночью гитлеровское командование создало две группы: первая — в районе Ново-Горожено, Тарасовка, Ново-Сергеевка — 7 дивизий: 3-я горнострелковая и 97-я легко-пехотная, 17, 79, 125, 258 и 302-я пехотные и 24-я танковая дивизии; вторая — Киевский, Ново-Севастополь, Татьяновка, Краснополье, Явкино — 4 дивизии: 294, 304, 306 и 370-я пехотные дивизии. Во втором часу ночи 14 марта плотными цепями и колоннами гитлеровцы двинулись на прорыв, ведя ружейно-автоматный огонь на ходу. Наша артиллерия вести огонь не могла, но пехота и танкисты расстреливали в упор немцев. Они шли, не обращая внимания на наш огонь. Своих потерь они ночью не видели и гибли сотнями и тысячами.
Надо было кончать с этой бойней. В 2 часа ночи я приказал 35, 47, 57-й гвардейским стрелковым дивизиям и 353-й стрелковой дивизии перейти в наступление с севера на юг.
Трудно было ночью определить, как развертывается бой на уничтожение окруженной группировки немецких войск. Можно было о чем-то догадываться по интенсивности ружейно-пулеметного огня. Только днем мы установили по трупам немецких солдат, наваленных буквально штабелями, что гитлеровские войска пытались выйти на Ингул и спастись на западном берегу этой речушки.
14 марта 1944 года. Занялся рассвет.
Немецкие колонны и отдельные группы все еще пытались прорваться на запад.
По полям и дорогам по колено в грязи брели толпами измученные солдаты, вчера еще жестокие и неумолимые захватчики.
Ночью наши танки стояли неподвижно.
Утром из неподвижных огневых точек они превратились в грозную силу.
С рассветом весь фронт пришел в движение. К 10 часам утра разгром противника в районе Ново-Сергеевка, Ново-Горожено, Тарасовка, Зеленый Гай был завершен. Двумя часами позже всякое сопротивление противника было подавлено в районе разъезда Горожено, Ново-Павловка, Ново-Севастополь, Ново-Братский.
В результате боев 13 и 14 марта были разгромлены 29-й немецкий армейский корпус в составе 79, 302, 97, 17, 125, 258-й пехотных дивизий и остатки 24-й танковой. Нанесен был значительный урон 294, 304, 306 и 370-й пехотным дивизиям.
За два дня боев было убито около 25 тысяч немецких солдат и офицеров, взято в плен около 10 тысяч…
Огромны были и трофеи тяжелого оружия, легкого, автомашин, танков, самоходных орудий, бронетранспортеров.
Сколько трупов и оружия было оставлено и брошено в оврагах, балках и в поле — сказать трудно.
На запад, за Южный Буг, прорвались немногие.
Освобожденные жители рассказывали, что некоторые немецкие солдаты и офицеры сходили с ума.
Наши войска разгромили и отбросили противника с Днепра, полностью изолировали с суши крупную фашистскую группировку в Крыму и открыли путь на Днестр и на Одессу.
Для быстрого преследования и разгрома отходящих войск противника осталось одно препятствие. Это — грязь и бездорожье, а также лиманы рек, впадающих в Черное море…
Еще в ходе последних боев по разгрому и уничтожению Березнеговато-Снигиревской группировки немцев, когда вполне определился успех операции, Ставка Верховного Главнокомандования 11 марта направила директиву командующему фронтом Р. Я. Малиновскому и представителю Ставки Верховного Главнокомандования Маршалу Советского Союза А. М. Василевскому.
В директиве предписывалось: 3-му Украинскому фронту преследовать отходящего противника, не допустить его отхода за р. Южный Буг и захватить переправы через р. Южный Буг на участке: Константиновка, Вознесенск, Новая Одесса, дабы не дать возможности противнику организовать на р. Южный Буг оборону.
Города Николаев и Херсон освободить с ходу.
Занять Тирасполь, Одессу и продолжать наступление с целью выхода на р. Прут и северный берег р. Дунай, т. е. на нашу государственную границу.
Я прошу читателя вдуматься в смысл этих слов. Речь шла о выходе на нашу государственную границу. До нее еще было не близко и путь пролегал нелегкий, впереди нам предстояли бои и сражения, но уже в документе, сухим военным языком граница была названа как рубеж для достижения в ходе одной предстоящей операции.
Отвоевание родной земли уже было зримо и ощутимо. Об этой минуте мечтали солдаты, отходя в сорок первом.
Обещали скоро вернуться. Скоро не получилось. Получилось и долго и трудно…
Эти строчки Верховного Главнокомандующего вызывали в тот час огромное волнение. И дело совсем не в том, что эту директиву подписал Сталин, мы и без директивы Ставки отдавали себе отчет, какие предстоит решать задачи после боев на реке Ингулец. Но эти задачи были сформулированы, и они обретали реальность…
3Ныне, возвращаясь к прошлому, а для человеческой жизни в общем-то к далекому прошлому (со дня окончания войны прошло уже более двадцати пяти лет), невольно сплетаешь его в иных аспектах с настоящим.
Сегодня опять маршируют по улицам городов в Западной Германии солдаты, опять звучат отрывистые слова команды. Генералы не только пишут мемуары, они вновь вооружаются.
Остается только подивиться, сколь коротка человеческая память.
Выше уже упоминалось имя генерал-лейтенанта графа Герхарда фон Шверина. Приводился разгневанный запрос Гитлера о его действиях. Это он, командир 16-й моторизованной дивизии, позорно и трусливо бросил своих солдат на производя судьбы, а сам бежал… В своем отчете он объясняет побег тем, что «попал в состояние шока».
Совсем же недавно граф Шверин, битый генерал-лейтенант, был одной из главных фигур в возрождении германской военщины, одним из первых организаторов бундесвера. Выступал он в роли наставника и «ценного теоретика» для организации вооруженных сил НАТО.
В начале февраля 1944 года немецким командованием была создана группа в составе 16-й моторизованной и 123-й пехотной дивизий. Командование этой группой было вверено генерал-лейтенанту графу Герхарду фон Шверину — типичному представителю прусской военной касты, как любят ныне выражаться на Западе, профессиональному военному.
Семья Шверинов действительно давно и тесно связана с милитаризацией Германии. Так, в списке немецкого историка Гёрлитца, где перечисляются дворянские фамилии, поставившие в 1927 году в немецкую армию наибольшее число своих отпрысков, на первом месте стоят Шверины.
Послужной список этого рода вояк до удивления однообразен.
Место рождения — Остэльбия, провинции к востоку от Эльбы: Померания, Силезия, Западная и Восточная Пруссия. Земельные владения, оставшиеся почти без изменений со времен феодального строя.
С десятилетнего возраста — подготовительное училище. Затем кадетское училище в Гросс-Лихтерфельде. После кадетского училища по традиции служба в полку, в котором служил отец. Служба недолгая и необременительная. Из полка — в военную академию. Из военной академии — в генштаб, с командировками в войска. Психология ландскнехта, наемника и убийцы. Внешне подчеркнутое неучастие в политической жизни страны. Но это только внешне. Именно отсюда вышли душители германской революции, разразившейся после первой мировой войны, отсюда пришел удар и по Веймарской республике, отсюда вышли люди, которые привели к власти Гитлера.
Словом, граф Шверин вполне законченный образец немецкого генерала, немецкого военного профессионала. На что же, спрашивается, годился его профессионализм, за который с жадностью ухватились американские и английские военные круги после второй мировой войны?
Группа фон Шверина, поддержанная резервными 9-й и 24-й танковыми дивизиями и 3-м артиллерийским дивизионом, противостояла 8-й гвардейской армии в обороне на участке Николаевка, Лошкаревка на правом берегу Днепра. Попав под удар 8-й гвардейской и 46-й армий в начале февраля, эта группа была отброшена с большими потерями на рубеж Каменка — Шолохово, затем на рубеж реки Ингулец, в район Широкое, где ей и наступил конец. Начало этого конца, как говорилось выше, положили младшие офицеры и младшие командиры Красной Армии, переиграв профессионала в генеральском звании. Парадоксально, но факт.
Теперь посмотрим, как это отображено в ряде документов, которые нами были захвачены после панического бегства Шверина и его штаба с реки Ингулец.
Перед нами письмо командующего 6-й немецкой армией генерала Холлидта от 13 февраля 1944 года.
