Враг на рейде - Демченко Вячеслав Игоревич
Тотчас Ваське припомнилось, как явился тогда, к месту их с Мишкой заточения, штабс-капитан Бархатов и лихо, как тряпичных кукол, расшвырял бандитов. Так это вышло здорово, что самому Ваське захотелось сейчас же, чтобы casus belle – «повод для войны» – был, например, нападение на заклятую для них с Мишкой Е. Самойлову! И тогда бы он «джиу!» – одного, «джитсу!» – другого… Самойлова посмотрела бы на него глазами своими топкими зелеными совершенно по-новому, отведя, как обычно, мизинцем тяжелый медный локон, а Мишка, поняв наконец, что ничего ему тут не светит, глядел бы на них, словно бродяжка в кондитерской на недоступные пирожные…
Впрочем, и в этот раз «повод» был вполне достойный чести русского офицера и прочая.
Теперь, подобравшись поближе, прильнув к мокрой морщинистой коре старой софоры, Василий сумел рассмотреть в темноте, что большая часть «темных личностей» с непростительной дерзостью осаждала припертого к афишной тумбе подпоручика в нестроевой шинели Адмиралтейства.
А поскольку две звездочки на серебряном шитье погона давали подпоручику ровно столько же прав, а вернее, зауряд-ограничений, сколько и корабельному гардемарину, то помочь товарищу в несчастье было, как ни крути, делом чести…
Гардемарин, почувствовал прилив крови, жар в висках и нестерпимое желание немедленно отыскать под ногами дубину побольше или камень потяжелее… Но тут же одернул себя. Как бы оно смотрелось, если бы при погонах с золотым якорем он кинулся на бандитов, как прачка с качалкой на воришек белья?..
Да уж, вид был бы «не комильфо».
Совсем как у жертвы разбойного нападения.
Та и впрямь выглядела отнюдь не геройски. Бледный, как поганка, с перекошенным ртом – просто позорище на фоне бравых унтеров с афиши над его головой: «На табакъ солдату. Кружечный сборъ…»
– Господа, вы меня с кем-то путаете, господа… – панически блеял Адмиралтейства подпоручик, притиснутый к мокрой афише жилистыми кулаками, смявшими красные петлицы воротника. Красный же револьверный шнур холостым концом болтался на борту шинели, обернутый вокруг шеи, точно петля незадачливого самоубийцы.
Казалось даже, что стоит злосчастный подпоручик на цыпочках, будто на шаткой табуретке виселицы.
«И что ему вздумалось гулять ночью? – сердито подумал Васька про крепостного офицеришку. – И как надо струсить, чтоб так запросто револьвер отдать? Сейчас бы хоть со страху пальнул бы, и то дело!..»
Васька внутренне осекся, а внешне покраснел еще больше. Понял, что мысль его негожа флотского братства, нехороша, и оттого разозлился пуще прежнего.
Отгоняя теперь всякую мысль вовсе, он рывком выскочил из-за дерева:
– Не сметь! Разойдись! Полиция!..
Последнее было настолько лишним, что Васька даже быстро оглянулся – нет ли и в самом деле полиции? Не хватало еще, чтобы городовые потом покатывались со смеху в околотке, рассказывая анекдот про храброго гардемарина, что, бросаясь на абордаж, маму звал…
Василий обернулся, кроме того, еще и надеясь увидеть за спиной подкрепление в лице Михаила. Околоточного, прости Господи, не было, Мишка, слава богу, был. Но стоял как вкопанный, уставившись…
Васька довернул голову туда, куда его товарищ всматривался пытливым взглядом, словно силясь узнать кого-то в стремительно приближавшемся из темноты господине…
Невысокий силуэт в распахнутом пальто, котелке, с торопливым стуком трости, быстро вырастал на золотистой «лунной дорожке», растекшейся от далекого фонаря по мокрой мостовой. Шел, определенно торопясь к месту происшествия, и Васька раньше почувствовал, чем увидел, что это и есть обер-офицер крепостной коммутаторной станции Евгений Бархатов. Тот самый, что выручил их в прошлый раз и с которым они пришли теперь встретиться… Разве что выряженный, как совершенный гражданский «шпак».
Догадку его подтвердил, как всегда, восхитительный, молниеносный тычок тростью в бок первого же подскочившего к штабс-капитану бандита в извозчичьем казакине и в студенческом картузе. Кафтан беспомощно распластался на мокрых булыжниках, картуз укатился во тьму.
– Какого черта вы здесь, гардемарин? – раздался знакомый голос глухо и, кажется даже, раздраженно.
– Так… Я хотел вашего совета, – растерялся Василий, забыв напрочь, что в первую очередь следовало бы сослаться на вполне уместное сейчас «наших бьют!», а там и про… – Про зубной порошок спросить.
– Да выбросите его к черту! – прошипел штабс-капитан.
Комментарий
Существование подводных минных заградителей – а их кроме России строили в Германии и Британии – оказалось недолгим. К началу двадцатых годов были разработаны способы постановки мин «обычными» подводными лодками, конструктивно изменили торпедные аппараты и сами мины, и необходимость в создании отдельного класса судов отпала.
Глава 18
Лицо с плаката
На даче Иванова советник и жандармский подполковник Рябоконь не засиделись. Алексей Иванович даже отослал Осипа, догнавшего их в дверях «курительной комнаты» с подносом под мышкой и с самым азартным видом:
– Распорядитесь повара будить?
– Сам посмотри там, в буфете… – отмахнулся сановник. – Только вилки не забудь к шампиньонам.
Скорбь матроса была сплошной видимостью:
– Сам так сам…
Петербургский след
– Вы ж понимаете… положение мое при штабе, скажем так, непривилегированное, – подполковник бросил на стол кожаную папку на медных замочках. – Контрразведка – всего лишь отделение в разведывательном отделе при штабе адмирала, – он вздохнул.
– И органом дознания не являетесь, – подхватил статский советник. – Ни обыска произвести, ни корреспонденцию вскрыть, ни арестовать без полиции никого не можете.
– Ни даже страху должностью навести, – добавил Сергей Миронович. – Поскольку нет нас в природе, числимся негласным штатом. Ни лица, ни нумеру. Но кое-что мы все-таки можем. По своим, так сказать, несуществующим каналам.
– И на что ж вы сподобились, господин подполковник? – с любопытством потрогал советник замок толстой папки пухлым пальцем. – Будучи призраком?
Сергей Миронович глянул на него с грустью иконописного страстотерпца, но не ответил, пододвинул папку к себе.
– Итак, фигура убиенного… – щелкнул замками жандарм. – Варфоломей Августович Генке, сорока девяти лет, баталер броненосца «Илларион». Расторопный и рачительный. Нареканий, тем паче взысканий, по службе не имеет…
– Однако этакий образец оказался замешанным в деле хищения контрабандных товаров, – напомнил советник, опускаясь в полосатое вольтеровское кресло. – Как, кстати, он очутился в «Первостатейном», ведь был задержан на складе Арнаутова с поличным?
– Ну, с каким поличным, ваше высокородие? – вздохнул подполковник. – С его слов, он по просьбе сторожа взялся постеречь забравшихся в склад злодеев, пока тот сбегает за подмогой. И прямо-таки герой, когда к складу подтянулись сообщники грабителей – а наш храбрый интендант именно так понял появление у склада контрабандистов, – одним своим геройским видом охранял общественное благополучие до нашего с вами прибытия. Так что пришлось отпустить, да еще благодарственную…
– Секундочку, – придержал контрразведчика статский советник. – То, что контрабандистов наш герой «впервые в глаза видел», в этом я не сомневался. А что он про штабс-капитана Бархатова говорит? От которого в зубы получил?
– Говорит, тогда и познакомились, – без тени улыбки заметил подполковник.
– А сам штабс-капитан, что?.. – Алексей Иванович неопределенно помахал рукой. – Тоже случайно прогуливался ночью среди базарных пакгаузов?
– Отнюдь. Честно сознался, что намеревался приобрести у вороватого приказчика «Колониальных товаров Когана» лионский гобелен по цене траченного молью неликвида. К складу Арнаутова подошел, заподозрив что-то неладное, а когда услышал взаперти голос вашего племянника, решил его вызволить. Баталеру же Генке в морду дал, не разобравшись.
