Канта Ибрагимов - Аврора
— За Бидаевым мощная госструктура. Наши хлопоты, может быть, тщетны.
— Задета честь моего мужа, значит, честь нашей семьи, лично моя честь! — твердо стоит на своем жена, а адвокат говорит:
— Россия ныне не государство, а пристанище бандитов и ментов, и никакая госструктура за ним не стоит, и стоять не может. Это раньше ЧК именовалась — комитет государственной безопасности и они, действительно, охраняли интересы государства, но не людей. А ныне специально переименованы в федеральную службу безопасности, — что ни о чем не говорит, а они занимаются лишь личным обогащением. Свой бизнес, кого-то крышуют, кого-то рэкетируют, только олигархов охраняют, и то за отдельную мзду, но не за зарплату… И эти «суки», как вы выразились, друг друга ненавидят, кто проколется, того с удовольствием сдадут. А тут все улики налицо. Дело рассматривать будет суд присяжных. Народ таких не любит. Вдобавок, на скамье — чеченец!.. Хе-хе, дело абсолютно беспроигрышное.
Так и понял Цанаев, потому что у подъезда теперь как-то поджидал адвокат, представляющий интересы Бидаева; что-то невнятное говорил, деньги стал предлагать. Цанаев его подальше послал. И тогда, как говорится, появился в деле чисто национальный колорит. На квартиру Цанаевых нагрянула целая группа священнослужителей, то есть очень уважаемых людей.
Эти деятели весьма красноречивы, и они вели витиеватый разговор, мол, даже кровника, убившего отца, следует простить — так Бог велел. А тут драка.
С кем не бывает? Так что хозяин под напором веских фраз почти что стушевался. Да тут в дверях появилась жена Цанаева. Она, конечно же, не подбоченилась — гости какие! Но она твердо стояла на своем:
— Вы пытаетесь обелить насильника чеченской женщины и убийцу ребенка?
— О чем она говорит? — переглянулись гости.
— Я говорю о том, чего в деле нет, но в жизни случилось. Подробности расскажет вам ваш Бидаев… Чаю налить? — что по-чеченски означало «прощайте».
А Цанаеву показалось, что он навсегда распрощался с Авророй, ибо, если ранее, хоть изредка, она выходила на связь, то теперь — ни слуху, ни духу. И ему порою кажется, а жива ли она вообще? От этого ему становится совсем невыносимо; тогда он звонит адвокату, а судебный процесс, хоть идет, да не торопится. И тогда у Цанаева всего лишь одна отдушина в жизни — его работа, и благо, что она ему нравится, он в науке, и зарплата — для ученого просто мечта! И все это благодаря Авроре. Где она? Как она? Теперь он, вроде, понимает, почему Аврора не хочет общаться с ним, почему так резко оборвала все, даже связь. От этого ни ему, ни тем более ей, не легче. Но жить надо, бороться надо. Хотя. Хотя какой же он борец? И это вскоре подтвердилось. Потому что, кто бы что ни говорил, а за Бидаевым, точнее, такими, как он, стоит огромная сила — госаппарат и суд — последнее тоже часть госаппарата. И в это время вокруг семьи Цанае-вых начались разные веяния.
Самое странное — из Грозного звонок. Цанаев аж дернулся, никак не ожидал — сноха Авроры.
— Цанаев, это ты? — у нее очень грубый язык. — В общем, дело такое, заявление на Бидаева из суда забери.
— Это Аврора сказала? — оживился Цанаев.
— Нет. Аврора уже давно на связь не выходит, не звонит. Сама волнуюсь.
— А кто сказал?
— Друг моего мужа, Патрон.
— Патрон? Так его зовут?
— Это был позывной во время войн, так эта кличка закрепилась.
— А при чем тут он?
— Не знаю… Но дело в том, что Бидаевы объявили нам кровную месть за убийство отца.
— А при чем тут вы?
— Мы не при чем. Но нас обвинили, мол, у нас во дворе взорвали. А у меня мальчики. Я боюсь.
— А причем мое заявление?
— Не знаю. Патрон просил позвонить.
— А почему он сам не позвонит?
— Не знаю.
— А ты можешь дать мне его телефон?
— Э-э, не знаю… Я у него спрошу.
В неком волнении Цанаев ожидал звонка от снохи Авроры, а тут звонок — номер «засекречен», и он так и представился — Патрон. Голос от природы и жизни очень груб, но общепринятый чеченский этикет он соблюдает, хотя в требовании жесток и категоричен:
— Заявление на Бидаева надо отозвать.
А у Цанаева свой интерес.
— Ты телефон Авроры знаешь? Давно с ней общался?
— Не знаю, давно не слышал… Заявление забери.
— На каком основании? — Цанаев внутри негодует.
— Так надо… По телефону все не объяснить. Я в Москву лететь пока что не могу.
— Тогда я вылечу в Грозный, — вдруг вырвалось у Цанаева. — Только ты мне дай свой телефон.
— CMC-кой скину.
Цанаев хотел и не хотел лететь в Грозный. Хотел потому, что надеялся там уж точно он раздобудет номер Авроры и что-то разведает о ней. А не хотел потому, что он предчувствовал что-то неладное здесь, вокруг его семьи.
После долгих раздумий он решил: скинет Патрон свой номер — летит. Пришло сообщение, и Цанаев набрал телефон:
— Я в субботу вылетаю.
— Хорошо, — как-то безучастно ответил Патрон, а Цанаев, уже имея опыт поисковой работы, зашел в интернет, чтобы выяснить — кто такой Патрон?
Данных не густо, но есть, есть и настоящие имя, фамилия. А вот кто по-настоящему этот Патрон, выяснить нелегко. Те чеченцы, кто проживают за границей, называют его предателем. Здесь он герой. Воевал то за тех, то против тех. На него был объявлен всероссийский розыск — международный террорист, потом отменили. Потом вновь объявлен, вновь то ли отменен, то ли позабыт. В итоге — он подполковник российской милиции, командир спецназа, имеет свежие государственные награды и прочее. И если бы Патрон, как Цанаев предполагал, встретил бы его в аэропорту, то был бы весьма романтизированной фигурой, а тут — даже телефон вовсе отключен.
Хорошо, что хоть сноха Авроры трубку взяла, и Цанаев сразу же поехал на такси к ним. Картина — не то что не ахти, а удручающая: съемная однокомнатная квартира на краю города. Сноха, как Цанаев определил, помешана на религиозном догматизме — вся окутана на арабский манер, четки в руках. Она вряд ли работает, якобы религия запрещает, зато с ходу ругает всякую власть. На что гость заметил, что ее Патрон вроде тоже у власти. У нее молчаливая гримаса на лице, и она жалуется:
— Аврора давно не звонит. Пропала. Волнуемся очень, — и тут же: — Вы-то взрослый, должны были знать. Зачем вы это сделали?
— Что я сделал? — оторопел Цанаев.
— Зачем женились на ней?.. А теперь к своей семье. Ее бросили… Боже, что я несу?! Простите. Все Всевышним предписано. От судьбы не уйдешь. Несчастная Аврора… А какой человек! Стойкая, как все Таусовы… Пропала. Совсем не звонит. Уже месяц. А у нас денег нет.
— Хватит ныть, все у нас есть, — только сейчас Цанаев внимательно посмотрел на ребят.
Оба калеки, как и их жизнь, искривлены. Да старший, уже с рыжеватой порослью на лице, и хоть нескладный на вид, но чувствуется сила в нем, и глаза горят.
— Может… может я вам немного помогу? — Цанаев еще в Москве планировал это сделать, а теперь почти все, что было в кармане, выложил на стол.
— Мы ни в чем не нуждаемся, — с этими словами старший подскочил к столу, взял деньги и сунул обратно в руки гостя.
За это секундное прикосновение Цанаев почему-то вспомнил Аврору и ощутил некую мощь непокорности Таусовых.
Пребывая в неловкости, что-то промямлив, Цанаев решил быстро ретироваться. Через весь грязный подъезд, до улицы, его провожать взялась сноха. И уже прощаясь, с какой-то виной, словно откупаясь, Цанаев снохе протянул деньги, что до сих пор были в кулаке, — та с готовностью их взяла. А ученый, как будто куда-то опаздывает, дворами двинулся к основной дороге, — кругом мусор, грязь, руины, разбитые машины — словом, следы или последствия еще незаконченной войны. Только в центре Грозного он почувствовал себя спокойно — здесь уже некий порядок, чистота, новое строительство и жизнь.
Несмотря на позднее время, в центре города Цанаев обнаружил еще работающее кафе. Правда, ассортимент скуден, зато тепло, тихо, уютно, и если бы еще Патрон ответил бы на звонок, то поездка имела бы хоть какой-то результат. А так Цанаев лишь дозвонился до дальних родственников. За ним приехала машина. Родственники его встретили с большим вниманием. Было много людей, шикарное застолье. Цанаев давно не ощущал такой теплоты, такого комфорта и спокойствия. И он уже подумывал, что можно было бы продать квартиру в Москве и перебраться поближе к родным, как отключили свет и тут же, где-то рядом, началась стрельба.
Наутро, за завтраком, гость поинтересовался насчет ночной перестрелки, на что хозяева махнули рукой — забыли, уже привыкли:
— А вообще, по сравнению с тем, что было… мир, почти рай.
Из этого мира и рая Цанаев должен был и хотел улететь. Он уже собирался в дорогу, как неожиданность — звонок, сам Патрон:
— Вы где? Я за вами заеду.
Цанаев в волнении, все посматривал на часы, а Патрона все нет и нет. И когда до вылета оставалось всего пару часов, у ворот появилась целая кавалькада машин.
