Николай Томан - Подступы к «Неприступному»
— Так в чем же тогда дело? Чем объяснить его исчезновение?
— Я бы сам хотел это знать, — разводит руками Шахов.
— А что, если ему это было заранее задано? — неожиданно произносит Уралов.
— То есть как это — задано?
— Когда наблюдал за ним вчера вечером Джансаев, он заметил, как "еж" с помощью перископчика изучал местность, высказывает свое предположение Уралов. — Может быть, он присмотрел тогда более удобную позицию для наблюдения за стартовой площадкой полигона. Сообщил о том во время передачи и получил задание перебраться туда ночью.
— Но почему ночью? Перекатывался же он и днем.
— А на какое расстояние? Всего пять-шесть метров. Да и то фактически не перекатывался, а переползал. А тут пришлось, видимо, преодолеть значительно большее расстояние, и, чтобы не привлечь случайно чьего-нибудь внимания, ему было предписано сделать это ночью.
— Не очень это убедительно, — качает головой Шахов. — Я скорее поверил бы, что мы чем-то насторожили хозяев "ежа" и они временно вывели его из игры.
— Но нужно ведь срочно что-то предпринять, — не очень уверенно произнес Астахов.
— А что? — снова пожимает плечами инженер-полковник. Ходить искать его по полю, чтобы этим еще более насторожить корректировщиков?
— А может быть, пришла пора ликвидировать этих корректировщиков? — спрашивает Уралов. — Их ведь, наверное, обнаружили уже?
— В том-то и дело, что еще не обнаружили, — вздыхает Астахов.
— Тогда нужно набраться терпения, — предлагает Уралов, и продолжать инсценировку запуска новой ракеты. Возможно, "еж" передаст об этом какую-нибудь информацию в течение дня.
Уралов, однако, не совсем уверен, что "еж" исчез бесследно. Перекатился, наверно, как и раньше, на несколько метров и лежит себе где-нибудь в траве. Вот взойдет солнце, посветлеет степь, и обнаружится беглец.
И он спешит к Джансаеву, который конечно же все глаза просмотрел, вглядываясь в чахлую растительность степи и подозревая в каждой кочке притаившегося "ежа".
Еще издали замечает Уралов непривычно ссутулившуюся фигуру старшего лейтенанта.
— Что приуныли так, Ахмет? — деланно-бодрым голосом спрашивает его капитан.
Джансаев пытается объяснить ему что-то, но Уралов перебивает его:
— Я уже в курсе дела. Не думаю, однако, что "еж" от нас удрал. Вот взойдет солнце…
— Э, какое там солнце! — сокрушенно машет рукой Джансаев. — И без него совсем уже светло. Вон там он вчера лежал, а теперь и след его простыл. Сами видите, на какое расстояние степь просматривается, не заметили бы мы разве, если бы он поблизости был? Я ведь с биноклем все тут просмотрел.
Укрыться от взора внимательного наблюдателя "ежу" действительно негде. Это ясно и Уралову, но он все еще не теряет надежды.
— Подождем все-таки солнышка, — говорит он. — В его лучах прорисуются тут все детали.
— Ох, едва ли!.. — вздыхает Джансаев. — "Еж" мастак маскироваться. До самой ночи, наверно, притаится теперь в каком-нибудь тайничке.
— А перископчик? Он непременно ведь будет им манипулировать.
— Это пожалуй. Однако заметишь его разве? Он ведь как былинка, а их вон сколько вокруг. Нет, товарищ капитан, наш слишком несовершенный глаз этого не уловит. Тут необходимо специальное устройство. Нет еще, наверно, такого…
— Почему же? Специалисты по бионике уже сконструировали такое устройство, имитирующее лягушачий глаз.
— Лягушачий?
— Именно. И по той причине, что он способен по-разному реагировать на движущиеся и неподвижные предметы. Эта способность дает лягушке возможность сосредоточивать внимание только на своей добыче. На летящей мошке, например. А информация о неподвижных предметах даже не поступает в ее мозг. Она отсеивается и не мешает мозгу производить расчеты для прыжка на мошку.
— Конечно, мозг лягушки не так сложен, как наш, — усмехается Джансаев, — однако это все-таки мозг. А кибернетическое устройство, каким бы замысловатым оно ни было, все-таки безмозглое…
— А что такое мозг? Система нервных клеток-нейронов. Ученые давно уже научились имитировать их работу. Живой нейрон может ведь находиться в двух состояниях: возбужденном и спокойном, точно так же как и электрическая лампочка может лишь гореть или не гореть.
— Это-то я знаю. По этому принципу работают и электронные вычислительные машины.
— Ну так вам тогда легко себе представить, что путем соединения искусственных нейронов друг с другом или с какими-либо электронными приборами, как, например, с фотоэлементами, можно создать и такое устройство, которое будет имитировать работу глаза лягушки.
— Ну да, конечно, я представляю себе это. Но ведь у нас с вами нет такого устройства, — снова вздыхает Джансаев. — Надежда, значит, только на то, что "еж" начнет передавать какую-нибудь информацию и мы тогда запеленгуем его.
— Да, к сожалению, главная надежда действительно только на это, — соглашается капитан Уралов.
Теперь у пеленгаторов дежурят почти все сотрудники полковника Астахова. Лишь инженер-полковника удается отправить спать, но и он, отдохнув после бессонной ночи всего три часа, возвращается в штабную машину с пеленгационной аппаратурой.
Заметив хмурый вид Астахова, он оправдывается:
— Все равно почти не спал, только нервную систему расшатывал…
Время переваливает уже за полдень, а "еж" все помалкивает, хотя на стартовой площадке теперь оживленнее, пожалуй, чем вчера. Подполковник Загорский мастерски разыгрывает необычайную суету вокруг ракеты в связи с "неполадками" в ее системе управления.
— Прямо-таки настоящий МХАТ! — усмехается инженер-полковник Шахов.
Ничто, однако, не помогает — "еж" безмолвствует весь день. А вечером Астахову сообщают наконец, что республиканская оперативная группа государственной безопасности напала на след какой-то подозрительной личности именно в том районе, из которого предполагалась корректировка "ежа".
— А опытные ли люди в этой опергруппе? — с тревогой спрашивает Шахов.
— Вполне, — успокаивает его Астахов. — Ее возглавляет подполковник Бекбулатов, которого я лично знаю. Думается мне также, что корректировщик "ежа" давно покинул бы свой пост, если бы "еж" был выведен с ракетодрома. Нужно, значит, в самом деле набраться терпения и ждать. Не сомневаюсь, что рано или поздно, но он еще подаст свой голос.
А ночью действительно удается засечь передачу "ежа". Она длится на сей раз целую минуту.
— Выговорился, значит, за весь день, — усмехается Шахов.
— Поверьте моему слову, — убежденно заявляет подполковник Загорский, — завтра они "обяжут" его информировать их и днем.
— Это почему же? — удивляется Шахов.
— А потому, что наша ракета снова на стартовом столе. Это значит, что завтра мы должны будем ее запустить. Думаю, что хозяевам "ежа" интересно будет узнать об этом не ночью, а возможно скорее. Им ведь известно уже, что первый старт ее "сорвался".
— Да, пожалуй, это действительно должно их заинтересовать, — соглашается Астахов. — Значит, нам нужно с утра быть наготове. "Ежа" ведь запеленговали уже?
— Так точно, товарищ полковник! — докладывает Джансаев. Мы теперь оборудуем возле него хорошо замаскированный окопчик, удобный для наблюдения.
— Нужен не один, а два таких окопчика, — приказывает Астахов. — Один будет для наблюдения, а второй поближе к "ежу" для укрытия в случае возможного взрыва.
— Есть, товарищ полковник! Все будет сделано!
Глава Двадцать Вторая
И вот капитан Уралов со старшим лейтенантом Джансаевым снова настороженно прислушиваются к шорохам электрических разрядов в наушниках радиотелефонов. Внешне Уралов очень спокоен, но мысли его тревожны. Надо было бы написать письмо матери, мало ли что… Все ведь очень туманно. Выключателя фотоэлементов у "ежа", скорее всего, вообще нет. Да и зачем он нужен? Управляют ведь им издалека, а выкатывать его с полигона и разряжать никто, наверно, не собирается. Скорее всего, как только он сослужит свою службу, его подорвут специальным импульсом.
Беспокойные мысли Уралова нарушает Джансаев:
— А известно вам, товарищ капитан, как они этого "ежа" сюда закатили?
— Ну, это дело нехитрое.
— А все-таки?
— Через государственную границу его перевезли, конечно, в разобранном виде, по частям. Каждая отдельная деталь "ежа" была при этом, наверно, так расчленена, что догадаться о ее назначении не представлялось возможным. А осуществить перевозку всех этих деталей могли какие-нибудь иностранные "туристы". Весьма возможно даже, что "еж" прибыл в Советский Союз с дипломатической почтой какого-нибудь иностранного посольства.
— А потом кто-то из этих "дипломатов", наверно, подбросил его к развилке шоссе у юго-восточного участка нашего полигона, — хмуро замечает Джансаев. — Теперь я почти не сомневаюсь, что это именно так и было. Примерно месяц назад мои связисты линию там прокладывали и видели, как какая-то подозрительная машина слишком уж долго у той развилки "ремонтировалась". Я, правда, думал тогда, что это случайность, но доложил все-таки, кому следует. Ваше начальство должно было бы знать об этом.
