Аллен Даллес - Асы шпионажа
Мое намерение, однако, усложнялось тем, что я должен был зайти к военному атташе – якобы решить некоторые вопросы, а затем возвратиться в посольство. Наиболее важные документы находились там в секретном отделе, куда я, как работник шифровального отдела, мог свободно заходить в любое время.
Наконец я свернул на Рейндж-роуд и тут неожиданно почувствовал, что нервное напряжение последних недель спало и я стал спокойнее.
Когда я вошел в холл, то увидел Кулакова на месте дежурного. Это было хорошо, так как любое изменение его графика работы неминуемо спутало бы все мои намерения.
Капитан Галкин, работавший привратником (по прикрытию), подошел ко мне и спросил:
– Не желаете ли вы пойти со мной в кино? Я изобразил заинтересованность:
– Куда же вы намерены пойти?
Галкин назвал находившийся неподалеку кинотеатр. Меня осенила мысль, что это был хороший предлог уйти отсюда, так как я и зашел-то лишь для того, чтобы убедиться, на месте ли Кулаков.
– Неплохая идея. Для работы-то жарковато.
Галкин сказал, что в кино собирались пойти еще несколько человек, и мы, выйдя на улицу, стали их ожидать.
Затем, когда мы подошли к кинотеатру, я разыграл разочарование:
– Черт побери, а ведь фильм-то этот я уже видел. Но вам советую посмотреть, он довольно неплох. А я немного проеду на трамвае и пойду на другой фильм.
Направившись в сторону трамвайной остановки, я сразу же повернул обратно, как только все остальные вошли в кинотеатр. Пока все складывалось хорошо. Повернув на улицу Шарлотте-стрит, пошел не торопясь к посольству. У входа я поздоровался с привратником и занес свою фамилию в список сотрудников, находившихся в посольстве. Собираясь спрятать авторучку в карман, я глянул в холл и остолбенел.
Там сидел Виталий Павлов – шеф НКВД в Канаде.
Попытавшись справиться с волнением, я прошел в коридор и украдкой взглянул на Павлова. Тот меня, по-видимому, даже не заметил. Нажав на скрытую кнопку звонка, поднялся к помещению шифровального отдела, отодвинул занавеску и прижался лицом к небольшому окошечку в железной двери.
Дежурный впустил мня. Это был Рязанов, занимавшийся обработкой экономической информации, мой друг. С облегчением я удостоверился, что он один.
Обменявшись несколькими фразами о погоде, Рязанов СПРОСИЛ, не собираюсь ли я поработать.
– Нет, – ответил я, – я хочу только взглянуть на срочные депеши и пойду в кино на сеанс в половине девятого.
Больше Рязанов никаких вопросов не задавал и занялся своими делами.
Я зашел в свою небольшую комнату, плотно прикрыл за собой дверь и подошел к письменному столу. Из ящика стола достал папку с телеграммами для Саботина, которые приготовил еще после обеда. Там лежали почти все документы, которые я намеревался взять с собой. На нужных я загнул уголки. Некоторые документы были многостраничными, большинство же – на небольших листочках. Полиция потом насчитала 109 документов.
Расстегнув ворот рубашки, осторожно засунул бумаги вовнутрь. Затем быстро обработал несколько телеграмм, чтобы как-то объяснить причину своего захода на работу. Это были информационные данные от нашего агента Эммы Войкин, работавшей в канадском министерстве иностранных дел.
Вначале эти телеграммы не показались мне особо важными, но, немного поразмыслив, я решил, что они тоже сгодятся. Эмме не повезло, ибо она получила за них три года тюремного заключения.
Закончив дела, я проверил, как выглядит моя рубашка, и пришел к выводу, что некоторая расхлябанность в такую погоду объяснима и подозрений вызвать не должна.
Уходя, передал несколько обработанных мною телеграмм Рязанову, чтобы он отправил их в Москву. Папку, приготовленную для Саботина, отдал тоже, чтобы он положил ее в сейф.
При этом я внимательно смотрел на "него, чтобы выяснить, не покажется ли ему в моем облике что-либо подозрительным. Талия моя заметно пополнела и стесняла движения. Но Рязанов даже не взглянул на меня. Войдя в туалет, я вымыл руки, крикнув Рязанову:
– Здесь очень жарко. Почему бы тебе не пойти со мной в кино?
Тот пробурчал:
– Я же на дежурстве. Да и внизу сидит Павлов. За приглашение, однако, спасибо.
При упоминании фамилии Павлова колени мои дрогнули. На какой-то момент я ведь о нем позабыл. Но возврата уже не было. Одернув рубашку, я пошел к двери. Рязанов выпустил меня, и я пожелал ему спокойной ночи.
Осторожно спустился по лестнице, опасаясь, как бы бумаги не пришли в движение и не стали где-нибудь выпирать. Не была исключена и возможность, что какая-нибудь маленькая бумажка могла вообще проскользнуть в брюки и выпасть.
Около выхода меня прошиб пот, и грудь сдавило от страха. Я даже не решался достать из кармана носовой платок, чтобы вытереть лоб.
Расстояние до калитки на улицу показалось мне длиной с километр. Войдя в холл, я облегченно вздохнул. Павлов исчез. Это было хорошим предзнаменованием. Мне здорово повезло. Отметив свой уход, я пожелал портье доброго вечера и вышел в темноту. Было все еще душно, но я с глубоким облегчением вдыхал уличный воздух.
Сев в трамвай, я тут же поехал в редакцию журнала «Оттава джорнэл».
Я дрожал как осиновый лист. Видимо, сказывалось нервное напряжение. Перед зданием редакции вытер пот со лба и убедился, что за мной никто не следит. Войдя в холл, спросил лифтера, где можно найти главного редактора.
– Шестой этаж, – произнес он и захлопнул за мной дверь лифта.
Пройдя по коридору, я увидел табличку с надписью «Главный редактор». Я уже собирался постучать в дверь, как меня будто что-то остановило. Наверняка в подобных заведениях есть агенты НКВД. Правильно ли я поступаю? Решив еще раз все хорошенько обдумать, я возвратился к лифту. Дверца его распахнулась, выпуская кого-то, а лифтер крикнул:
– Идем вниз!
Я вошел в лифт, и он опустился на несколько этажей, задержавшись, чтобы посадить ожидавших его людей. Среди вошедших была девушка, которая улыбнулась, взглянув на меня, и спросила:
– А вы что здесь делаете? Видимо, принесли что-то интересное из посольства?
Меня охватила паника. Лицо ее показалось мне знакомым. Где же я мог ее видеть? И что мне делать?
Когда лифт дошел до первого этажа и дверь его открылась, я пробормотал, что, мол, спешу или что-то вроде этого, и выскочил на улицу. Пройдя спешным шагом до следующего угла, я замедлил свой бег, прошел несколько улиц, пытаясь успокоиться. Что же теперь делать? Сев в трамвай, поехал домой. Надо было все обсудить с Анной.
Она открыла на мой условный стук. Выглядела жена бледной и взволнованной.
– Что-то не удалось? – прошептала она испуганно.
Я тяжело опустился на диван, и Анна присела рядом. Рассказав ей обо всем, я закончил сообщением, что девушка в лифте меня узнала.
Анна слушала меня внимательно, а когда я кончил говорить, заявила совершенно спокойно:
– Тебе нечего беспокоиться, Игорь. По всей видимости, это – журналистка, иначе что бы ей там делать? Многие из них не раз бывали в посольстве, и там она тебя, скорее всего, и видела. У этих людей очень хорошая память. И если даже в той редакции и есть агент НКВД, это еще ничего не значит. Каким образом он сможет тебе помешать?
Слова ее меня подбодрили, и я спросил:
– Что будем делать?
– Отправляйся сейчас же в редакцию и попытайся поговорить с главным редактором. У тебя есть еще несколько часов, пока в посольстве что-либо заметят.
Тогда я достал из-под рубашки документы. Они промокли от пота. Анна попыталась их немного просушить, помахав ими в воздухе. После чего упаковала их в лист оберточной бумаги.
Открыв дверь, она поцеловала меня. Пожав ей руку, я вышел снова в темноту. На шестой этаж редакции меня доставил тот же лифтер. Поспешив к двери кабинета главного редактора, я постучал в дверь. Никакого ответа. Я постучал еще раз. Опять все тихо. Тогда нажал на ручку. Дверь оказалась запертой. Пройдя по коридору, я увидел большую комнату. Это было помещение самой редакции, и в нем было полно людей. Никто на меня не обратил никакого внимания. Мимо меня прошел мальчик-курьер, и я спросил его, где можно найти главного редактора.
– Он уже ушел, – ответил тот и поспешил дальше.
Подойдя к ближайшему письменному столу, за которым сидел мужчина и что-то печатал на пишущей машинке, я сказал, что хотел бы переговорить с дежурным редактором, и добавил:
– Это очень важно.
Он посмотрел на меня оценивающе и провел через всю комнату к столу, за которым восседал человек уже в возрасте. Тот пригласил меня присесть.
Я рассказал ему о похищенных документах и положил их на стол. При этом объяснил, кто я такой и что в этих документах имеются свидетельства того, что советские агенты в Канаде охотятся за сведениями об атомной бомбе.
Мужчина сначала смотрел на меня удивленно, затем взял несколько бумаг и бегло просмотрел одну из них. Все документы были на русском языке.
