Валерий Горбань - Память Крови
Совещание в МВД Киргизии началось со встречи с САМИМ первым заместителем министра, курирующим уголовный розыск. Для республики — фигура. Аудиенция заняла пару минут, но больше и не потребовалось, так как было сказано главное:
— Помочь всем, чем можем. Если вы (кивок в сторону подчиненных) меня опозорите перед гостями, мне будет стыдно показаться на глаза министру!
Вторая часть проходила в более непринужденной обстановке: за закрытыми дверями и накрытым столом в кабинете начальника отдела по борьбе с наркоманией.
Слегка вспотевший Бутубек, вытирая лоб большим носовым платком, вполголоса поделился впечатлениями:
— Я САМОГО в последний раз видел, когда в нашем отделе итоги за год подводили. Вот он нам дал тогда. Меня не поднимали, и то до сих пор ноги дрожат, как вспомню.
Структура руководства в киргизском МВД была такой же, как и во всех других министерствах всех национальных республик: первый руководитель — местный, его первый зам. — русский. Такую иерархию старались сохранять вплоть до самых нижних звеньев. При этом в полном соответствии с принципами интернационализма и человеческой природой местные руководители мгновенно усваивали хитроумные приемы русской бюрократии, а русские кадры — байский дух азиатских начальников.
Внизу вообще царило искреннее согласие. Рядовые сотрудники, пашущие бок о бок и принимающие в случае неудачи одинаковую позу на начальственных коврах, задумываться о национальном вопросе просто не имели времени.
А потому хорошо поддавший русской водочки Бутубек выкатил такую серию киргизских анекдотов, что и его интернациональные коллеги и гости просто лезли под стол.
Между делом порешали и вопросы завтрашней экспедиции.
— Надо бы на разведку съездить сегодня вечером, — заметил Сава.
— Вот покушаем и поедем, — добродушно ответили хозяева.
Через пару часов, выбравшись из-за стола и придерживая друг друга на опасных участках маршрута, вся компания прокралась хитрыми переходами на улицу, миновав парадный подъезд министерства. Руководящий состав отдела был погружен в УАЗик и отбыл домой, а Бутубек, без малейших сомнений водрузившийся за руль своего «Жигуленка», повез магаданцев размещаться в гостинице.
На полпути вспомнили, что в МВД остался Фрунзик, которого закрыли в одном из кабинетов, отключив телефон и щедро поделившись блюдами с гостеприимного стола.
Остановившись возле постового гаишника, опера и к ним примкнувшие развернули дискуссию, стоит ли возвращаться сейчас, или забрать узника, когда поедут искать дом оптовика, обладателя несметных наркосокровищ.
Пожилой, умудренный опытом старшина, обойдя машину, вставшую чуть ли не в центре перекрестка, осмотрел номера, глянул на водителя, немного послушал, о чем идет разговор за открытыми окнами салона, и сердито махнул жезлом застопорившимся участникам движения, как бы говоря: «Ну чего встали, не видите: у людей важный разговор!».
Но надо думать, он вздохнул с облегчением, когда дискуссионный клуб все-таки стал смещаться к гостинице.
В седьмом часу вечера неугомонные борцы с наркомафией закончили обсуждение всех мировых проблем, решили оставить Игоря в гостинице на хозяйстве и, наконец, отчалили от борта громадины с гордыми буквами на фасаде: КЫРГЫЗСТАН.
Игорь, ничуть не расстроившись, немного погулял по окрестностям, на всякий случай купил по пути в аптеке три набора «антигриппина», а через полчаса, вдоволь наплескавшись под душем, уже дрых без задних ног в чистой постели.
Проснулся он от странного ощущения: в душной комнате вдруг стало нестерпимо холодно. Пытаясь спросонок сообразить, где находится, Игорь привстал, откинув одеяло, и тут же свалился, скрюченный приступом жуткого озноба. Судороги били его, невыносимой болью сдавливая мускулы и сводя челюсти до хруста в зубах.
Приехали! Грипп.
Чуть-чуть отдышавшись, Пресса снова сделал попытку встать, чтобы добраться до так предусмотрительно купленных порошков. Но снова рухнул, превратившись в обезумевшую гармошку и уплывая в беспамятство.
Наконец, с неимоверными усилиями, он все-таки добыл пакетик с кисло-жгучей смесью и, бессильно стянув со стола графин, запил ее холодной несвежей водой. От первого же глотка снова накатил озноб, и страшно захотелось горячего чаю. Покачиваясь и плавая в розоватом тумане, Игорь еле-еле натянул одежду и по стеночке выбрался в холл.
Две дежурных по этажу, пожилые киргизки в пестрых платочках, влипнув в экран, смотрели «Рабыню Изауру».
— Извините, у вас чай есть? — голосом умирающего лебедя спросил Игорь.
— Нэт! — не оборачиваясь отрезали тетки.
— А кипятильник или чайник?
— Нэт!
Болящий вздохнул и, ежесекундно подергиваясь, поплыл обратно.
Больше всего бесила полная беспомощность. А рядом — никого!
Шторм продолжался, и в какой-то момент Игорь вдруг почувствовал, что если немедленно не выпьет чаю, то умрет. Просто остановится судорожно прыгающее сердце — и все.
Помирать, так на виду, хоть «скорую» вызовут, — и он из последних сил вывалился в коридор.
«Рабыня Изаура» закончилась. Оживленно обсуждавшие страдания бедной мулатки женщины удивленно уставились на появившееся из номера привидение и хором воскликнули:
— Ай, что с тобой?
Номер они покинули только через час, обставив пузатыми чайничками с бесценным зеленым напитком благостного, истекающего потом постояльца. Да и то отлучились ненадолго. Проигнорировав скудноватый гостиничный буфет и направившись в соседнее кафе, добросердечные хозяйки чуть не переругались, решая, что лучше принести больному покушать: горячий наперченный лангман или куриный бульон. А потом, придя к соглашению, притащили и то и другое прямо в горшочках, завернутых в полотенца.
Во втором часу ночи в номер ввалился мокрый и окончательно промерзший Сава, вернувшийся с рекогносцировки.
Чтобы оценить обстановку, особенных дедуктивных способностей не требовалось, поэтому Толик не стал будить товарища. Сочувственно покачивая головой, он слопал нетронутый лангман, запил остывшим чаем и отправился спать.
Разбудил Игоря ожесточенный спор возле его кровати.
Пытаясь умерить природную пронзительность своего голоса, маленькая коридорная ругалась на Саву:
— Зачем будить? Он больной совсем. Какая работа, с ума сошел что-ли?
Толик, озадаченно глядя на нее сверху, пытался отразить неожиданную атаку:
— Да если я его не разбужу, он меня потом до печенок достанет. Вы же не знаете, какой у него характер противный. О, смотрите, он сам проснулся!
Укоризненно покачав головой, женщина ушла.
Игорь глянул на часы: семь утра. Дома, в Магадане, уже был разгар дня, и поэтому сон ушел легко. Вчерашнее напоминало о себе ноющей болью в мышцах и слабой истомой во всем теле.
«Вот и веди здоровый образ жизни, — ухмыльнулся Пресса. — Не курю, не колюсь, а от ломки не спасся. А так ничего, даже удивительно».
— Вставай, симулянт, а то проспишь все на свете.
— Не дразни болящего, Бог накажет. Это ты у меня тут все сожрал?
— Больному такую тяжелую пищу нельзя. Пей бульончик. Ехать сможешь?
— Нет, здесь останусь! Вот смеху-то будет: слетать во Фрунзе, чтобы здесь в соплях проваляться. Не дождешься! Катись за чаем, обжора, а то я теткам расскажу, кто у меня все слопал. Они тебя на молекулы порвут.
В Кара Балта, большое село в предместьях киргизской столицы, группа приехала в начале девятого.
Вездесущий Бутубек раздобыл для них микроавтобус, кинолога со знаменитой на всю республику спаниелькой Беллой и, к неописуемому счастью Игоря, двух телеоператоров республиканского телевидения с профессиональной видеокамерой.
По пути заехали в райотдел, где высоких гостей из МВД дожидались начальник РОВД и чуть ли не весь отдел уголовного розыска. О предстоящем визите их предупредили еще вчера вечером, но о цели приезда сообщили весьма туманно. Поэтому личный состав, на всякий случай, всю ночь занимался писаниной, восполняя обычные в сыске прорехи в бумаготворчестве.
После обязательного чаепития и отвлеченной беседы перешли к делу.
Начальник РОВД вызвал в кабинет сыщика, работающего по линии наркомании, и участкового, в чьем ведении находился дом «наркобарона»:
— Как вы допустили, что у вас под носом творятся такие безобразия? Завтра министр скажет, что Кара Балта весь Союз наркотиками снабжает! Ну, я с вами разберусь! Езжайте с ребятами, чтобы наизнанку там все вывернули!
В заключение было сказано еще несколько фраз по-киргизски. Милиционеры опустили глаза и, несмотря на смуглую кожу, покраснели так, что об них спички зажигать можно было.
— Извините, — воспитанно сказал начальник, — мне было трудно подобрать русские слова, но смысл такой, что надо правильно организовывать работу.
