Виктор Терещатов - 900 дней в тылу врага
ЭПИЛОГ
1. Там, где гремели бои
…Лето 1961 года. В канун двадцатой годовщины со дня вероломного нападения фашистской Германии на Советский Союз по инициативе областного комитета партии и обкома ВЛКСМ решено совершить поездку по местам партизанских боев, чтобы потом, 22 июня, на традиционном сборе бывших народных мстителей Калининской области рассказать обо всем виденном.
Сборы недолги, и вот уже наш ГАЗ-69 мчится по шоссе. Со мной едет бывший командир партизанского отряда Василий Филиппович Рыбаков.
Путь предстоит немалый. За десять дней мы должны проехать две тысячи километров. Наш маршрут: Калинин — Кувшиново — Осташков — Пено — Андреаполь — Великие Луки — Локня — Новоржев — Опочка — Себеж — Юховичи (Белорусская ССР) — Зилупэ (Латвийская ССР) — Идрица и обратно через Псков и Новгород в Калинин. Нам нужно встретиться со старыми боевыми друзьями, побывать на партизанских тропах и поклониться праху погибших товарищей.
Теплый июньский вечер. Далеко впереди видны заводские трубы и освещенная заходящими лучами солнца водонапорная башня железнодорожной станции.
— Вот оно, наше родное Кувшиново, — говорю я своим спутникам.
Въезжаем на неширокую улицу Партизанскую, названную так в честь кувшиновских народных мстителей. Кажется, что стоит сейчас пройти несколько домов и там, на перекрестке, встретишь улыбающегося Николая Горячева, подтянутого Дмитрия Веренича, скромного, застенчивого Толю Нефедова. Но нет, никто из них не идет по улице… Она тиха, и только два розовощеких паренька гоняют мяч по зеленой траве.
Возле нашего дома останавливаемся.
Навстречу спешат мои старички-родители.
В нашем распоряжении только один вечер, а повидаться надо со многими. Поэтому решаем пригласить всех к себе. Через несколько минут появляются Поповцев, Ворыхалов, Моисеев, их родители, приходят соседи. Радостные приветствия, крепкие объятия.
Мать Поповцева, Александра Ивановна, вспоминает, сколько беспокойства пережили родители партизан, когда их дети сражались с немецко-фашистскими захватчиками.
— Чего только не говорили про вас: и что повесили, и что в плен взяли, и что власовцы расстреляли… Вся душенька-то изболелась.
Беседа продолжается далеко за полночь. Ложимся, когда светлеет горизонт.
На другой день едем в Осташков. Едем той же дорогой, которой зимой сорок первого уходили на фронт. Вон в том лесочке были дымные землянки, откуда мы пошли на первое боевое задание. Теперь дорогу не узнать. Вместо рытвин и ухабов — гладкая магистраль. Расстояние в семьдесят километров проходим за час с небольшим.
…Осташков. Красивый городок на озере Селигер. Проезжаем несколько улиц, сворачиваем на площадь. Ну, конечно, вот и башня с часами («Коля, сколько там на серебряных…»), вот дом, где встретились и познакомились с лейтенантом Боровским, безвременно погибшим в боях с гитлеровцами.
В конце пятидесятых годов на площади установили памятник партизанам Великой Отечественной войны. На высоком гранитном постаменте — бронзовые фигуры партизан. Скульптор запечатлел в их чертах стойкость, отвагу и волю к победе. Мы кладем к подножию памятника букеты душистой сирени.
Во время войны немцы в Осташкове разрушили много зданий. Помнится, как в 1941 году город бомбили вражеские самолеты с паучьей свастикой на хвостах… Сейчас здесь — никаких следов войны.
В Осташкове, долго задерживаться не можем — в поселке Пено нас ждут школьники и пионеры, учителя и родственники погибших партизан.
Еще издали, выехав из леса, увидели вновь выстроенный поселок. А ведь зимой сорок первого года он был разбит и почти дотла сожжен эсесовцами.
Далеко за пределами нашей области известен этот поселок. Здесь в суровую первую зиму войны фашисты расстреляли отважную советскую партизанку Лизу Чайкину.
В центре поселка, в небольшом сквере, возвышается бронзовый бюст смелой девушки. Рядом с могилой Лизы — могилы замученных немцами партизан Володи Павлова и Зины. Это они, совсем юные советские граждане, не стали на колени перед врагами, предпочли смерть рабству. Фамилию девушки до сих пор установить не удалось. Но нет сомнения, что в конце концов это выяснится.
На площади собирается народ. Пришла мать Лизы, старенькая, но бойкая Ксения Прокофьевна. Пришли Максим Павлович и Александра Федоровна — родители Володи Павлова. Пионеры и школьники плотной стеной обступают нас. Глаза их горят. Затаив дыхание, ребята слушают рассказы бывших воинов. Родственникам погибших партизан и нам пионеры преподносят букетики ландышей, собранных в лесу, где когда-то с оружием я руках ходили похожие на них подростки.
Встреча затянулась до вечера. Ночевать устроились у родителей Володи Павлова. Дом у них большой, случайно уцелел в войну.
— Было у меня два сына, — рассказывает Максим Павлович. — Думал: вырастут — наделю каждого комнатой, вот и построил такую хоромину. А война проклятая унесла обоих сыновей…
На следующий день мы были в Андреаполе. Здесь мы надеялись встретиться с секретарем районного комитета КПСС, бывшим командиром 4-й бригады Федором Тимофеевичем Бойдиным. Особенно не терпелось увидеться с Федором Тимофеевичем Рыбакову.
К нашему огорчению, Бойдина на месте не оказалось — он утром выехал в колхозы. Телефонные звонки не дали никаких результатов. Заправив машину горючим, оставили Бойдину письмо и поехали на Великие Луки. День стоял очень жаркий. Пыльная проселочная дорога вилась по берегу Западной Двины. Иногда машина приближалась к самой воде, и на нас веяло приятной прохладой.
Перед заходом солнца приехали в Великие Луки. Я был здесь несколько раз: до и после войны, но то, что увидел теперь, меня поразило. Перед нами был современный город-красавец. Асфальтированные проспекты, многоэтажные жилые дома, кинотеатры, Дворцы культуры, школы — все это было построено за каких-нибудь несколько лет. А ведь во время войны город был превращен в груду развалин.
В соответствии с «Декларацией об ответственности гитлеровцев за совершаемые зверства» бывший гитлеровский комендант военный преступник Зонневальд был найден и доставлен после войны обратно в Великие Луки, где он творил свое гнусное дело. Фашистский палач был публично повешен на одной из площадей города.
Руководители трех правительств — Советского Союза, Америки и Англии, — подписавшие осенью 1943 года в Москве Декларацию, дали народам мира священное обязательство — покарать преступников, повинных в смерти миллионов людей.
Кто же и как выполнил эту клятву, данную мертвым и живым?
Многих гитлеровских палачей укрыли и продолжают укрывать англо-американские империалисты. Занятые подготовкой к новой войне, они выдвигают бывших военных преступников на руководящие посты в военных блоках.
Так была нарушена и до сих пор нарушается торжественная клятва, данная людям земли.
…Мы так увлеклись осмотром города, что нарушили правила уличного движения. Машину остановил капитан милиции. Он вежливо пожурил нас за ошибку, а затем спросил, не нуждаемся ли мы в его помощи.
— Нам нужно встретиться с товарищем Марго. Вы не знаете, где он живет? — спросил Рыбаков.
— Одну минутку. Сейчас позвоним ему домой, — ответил капитан. Он вошел в телефонную будку и стал звонить. Номер был занят. Вторая, третья попытка дозвониться также не дали результатов!
— Знаете что, — сказал капитан, — мы только теряем время. Садитесь в машину и следуйте за моим мотоциклом.
Мы согласились. Через несколько минут капитан милиции подрулил к четырехэтажному дому, развернул мотоцикл и заглушил мотор.
— Вот здесь живет товарищ Марго, — сказал он, указывая на дверь.
Через две минуты мы пожимали руку бывшему командиру 5-й партизанской бригады. Владимир Иванович принял нас душевно. Он рассказал, что последнее время работал секретарем Великолукского горкома партии, а недавно ушел на пенсию. Выглядел он неплохо и, как мне показалось, нисколько не изменился, разве что сбрил бороду. Хозяин настойчиво просил нас переночевать, но мы не могли выполнить его просьбу — ночевка была запланирована в городе Локне.
Наш путь шел вдоль железной дороги Новосокольники — Дно. Свет автомобильных фар выхватывал из темноты знакомые названия деревень: Недомерки, Заболотье, Ровни, Барсучки.
А вот и Насва. Когда-то здесь было гнездо полицейщины. Отсюда каратели ходили на партизан, здесь они немало расстреляли честных советских граждан.
На придорожном знаке надпись: «Погост Заклюка». В памяти ярко всплывает апрель 1943 года. Немцы встретили нас тогда сильным пулеметным огнем.
Во втором часу ночи въезжаем в Локню. В гостинице нас уже ждут — это заботливый Марго позвонил по телефону о нашем приезде.
