Лев Савельев - Дом Павлова
Мои дети часто вспоминают „подвал“ — так они называют те дни, когда мы сидели в этом доме. Они помнят, как мы уходили по тем канавам, помнят, как вы угощали их шоколадом и водой. А вода — ты сам знаешь, как трудно нам было тогда с водой. Мне пришлось в двух случаях чуть ли не жизнь отдать за воду…»
И еще, и еще шли к Павлову письма. От совершенно незнакомых людей. Писали воины с других фронтов, писали из глубокого тыла женщины, мужчины, девушки и юноши. Писали люди, которых Красная Армия освободила из-под фашистского ига.
В иные дни почта приносила по пятьдесят, а то и по семьдесят писем. Чаще всего это были листки бумаги, сложенные в треугольнички — обычные для тех фронтовых лет.
Случалось, адрес был и вовсе короткий, просто без всякого номера — «Полевая почта, герою-сталинградцу Якову Павлову». Почтовики доставляли корреспонденцию на передовую, под Шецин, туда, где в то время Яков Павлов воевал.
Пришла Победа, и фронтовики стали возвращаться по домам. Первыми уезжали воины возрастом постарше. Год рождения Павлова — тысяча девятьсот семнадцатый — пока еще не подлежал демобилизации. Но прославленному сталинградцу дали месячный отпуск.
Ранним июльским утром Яков Павлов подъезжал к родным местам. За окном мелькали озера и перелески Валдайского края — воспетая поэтами красота русской земли.
Вот там, за прогалиной начинается знакомый лес, откуда в студеную зиму он изо дня в день делал два конца по пятнадцати километров. В ту, доколхозную пору, отец-бедняк никак не мог прокормить пятерых детей. Для подспорья то сапожничал, то ходил на извоз. И двенадцати лет Яша уже стал помогать по хозяйству. Дрова на станцию возили в двух санях: в одни запрягали доживавшую век клячу — ее вполне можно было доверить и мальцу, вторые розвальни везла норовистая лошадка, отец правил ею сам…
Поезд подходит к станции Дворец. Семь лет назад, таким же ранним утром, после пышных проводов, которые колхоз села Крестовая устроил своему счетоводу — призывнику Яше Павлову, привез его сюда отец.
Теперь отца нет в живых. Умер в марте 1941 года. Павлов узнал об этом будучи на действительной.
А вот и бревенчатое строение станции. Такое же, как и семь лет назад, словно не было их, этих долгих лет в огне и крови. И мать стоит на дощатом перроне такая же статная, какой он ее помнит. Только морщины исполосовали родное лицо.
От дому до станции — десять километров — мать, Анисья Егоровна, шла пешком. Младший брат Вася и сестра Лидуша с утра разошлись по бригадам.
— Мать, чего же ты в колхозе коня не попросила? — удивляется Павлов, взваливая на плечо чемодан.
— Совестно было, Яшенька. Коней в колхозе мало, а теперь самая страда…
Все такая же она: тихая, совестливая, какую он помнит сызмала…
Дорога вьется перелесками, мимо озерец. Вон из того вытекает речушка Поломять — сюда он бегал с удочками. Еще озерцо, и еще одно, и еще. От них веет прохладой в этот разгорающийся жаркий день. Вот и знакомая развилка у трех берез. Разрослись красавицы! В те зимы, когда крестовские ребята бегали в Моисеевичи, — в начальную школу, березки на развилке были еще совсем тоненькими…
Прошло несколько дней. Многое переговорено и с матерью, и с соседями. Больше, правда, со стариками. Дружков мало осталось в Крестовой за эти лихие годы… Но зато старики могли без конца слушать и, главное, рассуждать про войну. Они и сами когда-то служили в солдатах, воевали. Да разве те войны сравнить с этой!..
Как-то утром мать выложила на стол груду бумаг:
— На-ка, Яшенька, разбери. Набралось тут всякого… Погляди, чего и пожечь можно.
Павлов стал разбирать семейный архив. Собственные письма с фронта… Письма от родни. Бумаги покойного отца… А вот этот штамп о чем-то напоминает. Ну да! Ведь это ж номер полевой почты сорок второго полка!
Замполит полка писал:
«Уважаемая Анисья Егоровна!Сообщаю, что Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 июня 1945 года Вашему сыну Якову Федотовичу Павлову присвоено звание Героя Советского Союза…»
— Мать! Почему не сказала? Ты знаешь, что тут написано?
Но старушка была малограмотна. Бумажка пришла одновременно с письмом от сына, что он едет на побывку. В тот день на радостях бумажку как следует не прочла, потом куда-то засунула, а там и вовсе позабыла о ней.
Так и случилось, что о награде уже знала вся страна, кроме… самого Героя!
В день, когда Указ был напечатан — четвертого июля, — Павлов находился в пути. Дорога долгая, газеты попадались нерегулярно, вот и проглядел. А в родном селе, если кто и прочитал, то как-то не подумал, что это ж свой…
Но зато, когда после отпуска Павлов вернулся в часть, его уже все поздравляли.
Правда, командир батареи укорил: мол, чего же ты молчал?
— А зачем шуметь? Понадобился — нашли!
Вскоре пришло предписание: откомандировать старшину Павлова в распоряжение штаба восьмой гвардейской армии — таково было новое наименование славной шестьдесят второй. Ею по-прежнему командовал генерал Чуйков.
Провожали торжественно. Выстроился весь полк, вынесли боевое полковое знамя.
Павлов простился со знаменем, распрощался с товарищами и уехал к новому месту службы.
А еще через некоторое время командующий армией генерал Чуйков вручил младшему лейтенанту Павлову Золотую Звезду.
Священные камни
Как же сложилась дальнейшая судьба волжских богатырей?
Герой Советского Союза Яков Федотович Павлов окончил Высшую партийную школу при ЦК КПСС. Трижды его избирали депутатом в Верховный Совет Российской Федерации, коммунисты города Новгорода посылали его делегатом Двадцать третьего съезда партии.
А где его боевые друзья?
Если Павлова «отыскали» относительно быстро, то с ними дело обстояло сложнее. Многие остались в живых, но где они сейчас?
Как отыскать тех, кто обеспечивал связь, кто создавал вокруг дома минные поля, кто ходил оттуда во вражеский тыл на разведку, кто корректировал с чердака артиллерийский огонь, кто долгие недели сдерживал натиск гитлеровцев. И выстоял. Как найти их?
Планомерные розыски этих людей начались лишь в 1954 году, когда на помощь пришли работники Архива Министерства обороны СССР. Среди многих миллионов документов Великой Отечественной войны они все же сумели разыскать данные о защитниках Дома Павлова.
Это и послужило началом. В разные концы страны пошли письма. А потом начали поступать ответы. И многие не от самих участников боев, а от их родных и близких.
Пишет Николай, сын Черноголова:
«Отец мой погиб…»
Пишут Иван Яковлевич и Елена Артамоновна, родители бронебойщика Михаила Блинова:
«Наш сын погиб за Родину».
Пишет дочь пулеметчика Ивана Свирина:
«Наш папочка умер от тяжелого ранения в полевом госпитале…»
Прислали письмо с родины комиссара батальона:
«Кокуров Николай Сергеевич с фронта не вернулся».
Наконец пришло письмо из Ставропольского края: жив Василий Глущенко! Один из тех четырех воинов, которые первыми захватили дом.
Из села Глинки Орловской области откликнулся герой-пулеметчик Илья Воронов. Потом отозвался из Астраханской области бронебойщик Фейзерахман Рамазанов. Его друг и напарник Григорий Якименко тоже написал. Он вернулся домой в свое родное село Второе Красноармейское Харьковской области. Село действительно оказалось ареной большого боя — почта все сгорело. В огне погибла и хата Якименко, а жена, Мария Семеновна, с тремя малютками едва спаслась. Дважды за войну она получала на мужа похоронную. Во вдовах ходила, детей сиротами называла. А Григорий Иванович тем временем боролся со смертью в госпитале для русских военнопленных на севере Норвегии. В руки врага он попал с сильнейшими ожогами всего тела, и его самоотверженно выходил советский врач, тоже военнопленный…
Из Донецка откликнулся Сергей Кузьмич Думин — он проводил в Дом Павлова телефон. По сохранившимся у Думина с военных времен адресам отыскались его друзья-связисты Николай Пацеловский и Яков Сиденко…
Офицеры и солдаты стали припоминать своих боевых друзей, и всплыли новые имена. Работникам Главного управления кадров из Архива Министерства обороны СССР, многим военным комиссариатам снова пришлось потрудиться, и тогда стали отыскиваться новые и новые люди.
Нашлись саперы Лука Власенко и Михаил Часовских.
Отыскался Евгений Мясников — артиллерийский наблюдатель, корректировавший огонь с чердака Дома Павлова.
Дали знать о себе пулеметчик Алексей Иващенко и автоматчик Андрей Шаповалов.
В поселке Чернь Тульской области директорствует на молокозаводе помощник начальника штаба сорок второго полка Константин Гавриков. У него отличная память на имена и фамилии своих однополчан. А о событиях и особенно о деталях он рассказывает так, словно это происходило вчера, а не четверть века назад.
