Алексей Матиясевич - В глубинах Балтики
И еще одну выдержку из выступления другого англичанина я записал для памяти. На митинге в городе Глазго выступил член английского правительства Дафф Купер.
«Имеются люди, — заявил он, — которые хотели бы заставить нас поверить, что поскольку система правления и политическая философия русских коренным образом отличаются от наших, то мы никогда не сможем быть искренними друзьями с русским народом и успешно сотрудничать с русскими как с товарищами. Никогда в жизни мне не приходилось слышать большей глупости. Если Англия — монархия, а США — республика, то разве мы не можем быть союзниками?.. Через окровавленные поля Европы мы передаем благодарность нашим героическим[208] товарищам — солдатам Красной Армии и приветствуем их».
В одной из своих парламентских речей Дафф Купер заявил:
«Если кто желает заранее узнать, каков будет конец гитлеровской авантюры, пусть прочтет книгу «Нашествие Наполеона на Россию». Он имел в виду книгу Е.В. Тарле, которая была переведена на английский язык в 1942 году.
В довоенный период, во время плавания на торговых судах, мне довелось побывать во многих портовых городах Англии и встречаться с простыми англичанами — портовыми рабочими и служащими, с представителями торговых фирм. Все проявляли большой интерес к Советской России и настроены были дружелюбно. Как относились к нам банковские тузы, фабриканты, парламентарии и крупные чиновники — я мог знать только из прессы. Приведенные высказывания свидетельствовали, что и в Англии есть здравомыслящие люди.
Людям тоже нужен «ремонт»
Немного времени прошло после прорыва блокады Ленинграда, но жизнь в городе заметно изменилась. Движение на улицах стало оживленнее, прибавились трамвайные маршруты. Расширилась сеть стационаров для ослабевших ленинградцев и увеличили нормы выдачи продовольствия.
Мы уже давно обсуждали вопрос, как лучше организовать отдых всего личного состава лодки. Людям как и механизмам, тоже требовался некоторый «ремонт». Первая блокадная зима и тяжелый боевой поход осенью 1942 года не прошли бесследно для подводников. Нынешние работы по ремонту лодки также были нелегкими. Многие нуждались не столько в лечении, сколько в спокойном отдыхе и в улучшенном питании. Теперь такая возможность появилась. Снова взялись за дело наш флагврач Т.А. Кузьмин и фельдшер лодки Д.Г. Куличкин. Весь экипаж лодки [209] подвергли медосмотру. Составили список очередности и, по мере получения путевок, стали направлять каждого подводника на две недели в дома отдыха КБФ.
Медицинская комиссия не допустила Галиенко для продолжения службы на подводной лодке. После четырех месяцев лечения в Кронштадтском госпитале, а затем в Ленинграде врачи нашли, что наш старшина радистов подлежит демобилизации и отправке в тыл. Галиенко очень переживал такое заключение и, несмотря на постоянные сильные боли в ногах и частичную потерю зрения, добивался, чтобы ему разрешили, пока идет война, продолжить службу на одной из береговых радиостанций. Сначала его направили в службу наблюдения и связи, а вскоре он сел за радиоключ в морской железнодорожной артиллерийской бригаде. Коммунист Ф.Н. Галиенко остался служить на передовой до конца войны. В.М. Юсима по заключению медкомиссии перевели на тральщик.
На лодку прибыл новый помощник командира капитан-лейтенант Александр Георгиевич Михайлов. Он окончил Одесский морской техникум и плавал на судах торгового флота штурманом. Незадолго до войны был призван в Военно-Морской Флот, окончил специальные подводные классы и плавал на подводных лодках отечественной постройки. Техника «Лембита» ему была незнакома. Полный сил, он принялся за ее изучение.
В течение января — апреля каждый член экипажа лодки побывал в доме отдыха и подлечился.
Казус с минными шахтами
Ремонт и реконструкция выгородок для аккумуляторных батарей подходили к концу. С минными шахтами работы шли медленнее. Подчас электросварщику В.И. Шидловскому приходилось работать, повиснув на металлической конструкции вниз головой. Он задыхался от едких газов, кровь приливала к голове, [210] но Шидловский не отступал. Уже две шахты были закончены. Гидравлическое стопорное устройство было перебрано нашими трюмными Посвалюком и Гриценко. Минно-торпедная группа Ченского опробовала загрузку мин в шахты. Мины свободно скользили по направляющим желобам и надежно удерживались гидравлическими стопорами.
На лодку вместе с дивизионными специалистами прибыли проверяющие из Главного управления кораблестроения и Минно-торпедного управления. Они крайне удивились, узнав о реконструкции минных шахт. «Зачем? Кто разрешил?» — посыпались вопросы. Я объяснил, что еще осенью сорок первого года, когда были израсходованы все мины английского образца, мы запланировали переделку шахт под отечественные мины и командование одобрило наше предложение. Но в первую блокадную зиму выполнить эту работу было невозможно. Несколько позже, на совещании в штабе бригады подводных лодок, проводимом начальником Главного политуправления ВМФ И.В. Роговым, я доложил о техническом состоянии лодки, об отсутствии мин нужного образца и предстоящей в связи с этим переделке минных шахт. Рогов записал этот вопрос и сказал, что мины, возможно, удастся получить из-за границы. Мины заказали в Англии, но мы об этом не знали. Никто не мог гарантировать, что они благополучно будут доставлены в Советский Союз. Видимо, поэтому и не решились отменить намеченные работы по реконструкции минных шахт.
Представитель Минно-торпедного управления сообщил, что мины доставлены в один из наших северных портов, и как только восстановится железнодорожное сообщение, их привезут в Ленинград. Поэтому необходимость в реконструкции шахт отпала.
Работа конструкторов, мастеров завода и наших умельцев оказалась напрасной. Но ведь мы все стремились к тому, чтобы лодка имела свое полное вооружение. Хорошо, что успели переделать только две шахты. Вернуть им прежний вид было еще труднее, чем [211] переделывать. Пришлось дважды становиться в док, чтобы добиться герметичности балластных цистерн.
Заводская бригада работала с полной отдачей. Взятые обязательства по ремонту и реконструкции аккумуляторных ям и восстановлению переделанных минных шахт она закончила 11 апреля. Бригаде, возглавляемой строителем В.К. Кузьменко, присвоили почетное звание «фронтовой», а командующий КБФ наградил всех членов бригады медалями «За боевые заслуги».
12 апреля «Лембит» вывели из дока и поставили у Калашниковской набережной для продолжения ремонтных работ на плаву.
В это время наши «щуки», закончившие ремонт, уже вовсю ныряли, всплывали и снова погружались на невском полигоне. Им первыми предстояло выйти в море, как только Финский залив очистится ото льда.
Опасная паутина
Потери, понесенные противником на море от действий наших подводных лодок в 1942 году, оказались столь ощутимыми, что гитлеровское командование решило принять все меры к тому, чтобы запереть наши лодки в Финском заливе.
В самой узкой части залива — от острова Нарген до скалистой отмели у маяка Порккала — 15 миль. В этом месте противник оборудовал противолодочное заграждение из двух рядов стальных сетей, перекрывавших всю толщу воды от поверхности до грунта. На изготовление сети с четырехметровыми квадратными ячейками пошло Около 1500 километров стального троса диаметром 18 миллиметров. Сеть составлялась из отдельных полотнищ, длина некоторых достигала 250 метров, а высота, в зависимости от глубины места, — до 70 метров. В одном месте глубина моря достигала 82 метров и, чтобы исключить проход лодки под сетью, здесь поставили свыше 500 донных магнитных мин. Сеть подвешивалась к поплавкам — металлическим [212] бочкам — и удерживалась на месте тяжелыми якорями. Установку сетевого заграждения и постановку, мин гитлеровцы начали в конце марта 1943 года и закончили в середине мая. К этой операции было привлечено более 140 боевых кораблей, плавучих средств и вспомогательных судов. Кроме стационарных противолодочных средств, гитлеровцы организовали корабельные дозоры на подходах к сетям. Дозорные корабли, находящиеся друг от друга на расстоянии двух миль, первыми начинали преследование обнаруженной подводной лодки. По их сигналу из Таллина и Хельсинки могли выйти базировавшиеся там противолодочные корабли из сформированных заново и передислоцированных из Норвегии соединений.
Одновременно с созданием сильного противолодочного рубежа на линии Нарген — Порккала, первоначально имевшего кодовое Название «Насхорн», противник усилил минные заграждения «Зееигель» к югу от острова Гогланд и «Рюкьярви» — к северу от этого острова.
