Евгений Костюченко - Спецназ обиды не прощает
Паштет, фасоль, маслины, сушеный инжир, финики. Отдельно были завернуты яблоки и хурма. А на самом дне ведра был теплый лаваш, заботливо обернутый полотенцем.
Рена тщательно вымыла фрукты и внимательно изучила все надписи на консервах, прежде чем покормить Эльдара.
После такого ужина настроение у нее поднялось, поэтому Клейн и решился на важный разговор. Для него этот случай был самым подходящим. Ни при каких иных обстоятельствах он бы не решился предложить ей выйти замуж.
Все очень просто. Клейн делил людей на две породы. Есть люди семьи и есть люди стаи. Это два разных мира. Семья разрушает стаю. Стая разрушает семью. Поэтому людям разных пород лучше не смешиваться.
Рене нужна семья, и она у нее есть. У Клейна семьи нет, но она ему и не нужна.
Он вырос в стае, он живет в стае, в стае он и умрет. Когда-то его стая была огромной и могучей, и перелетая из края в край великой страны, везде он был своим, на юге и на севере. Молодые самцы подчинялись ему, а он подчинялся матерым, но водку пили все наравне, чинов не разбирая, и так же гибли, тоже наравне. И самки, молодые и зрелые, уступали ему одинаково охотно на юге и на севере, особенно на севере…
Нет уже той стаи. Его новая стая способна уместиться в десантном отсеке БМП, и то — если соберется в одной точке.
Но это не может превратить его в человека семьи. И все, что он мог предложить Рене — это переехать в более удобное для жизни место. Он даже не задумывался, любит ли он ее? Любит ли его она? Ему хотелось, чтобы она жила лучше. Чтобы она жила.
— У нас все будет хорошо, — повторил он. — Все будет так, как хочешь ты. А дедушки-бабушки, может быть, только рады будут, что пацан учится в петербургской гимназии.
— Может быть…
Под утро Клейн услышал легкий стук в окно. Он бесшумно встал и приоткрыл створку.
Бритоголовый парень с персидскими круглыми бровями, сросшимися на переносице, типичный талыш, протянул ему термос и газетный сверток.
— Чай, — сказал талыш. — Масло, сахар, немножко хлеб.
— Спасибо, брат, — сказал Клейн.
— Для малчика что еще надо, скажи.
— Ничего не надо.
— Твоя жена учительница, да? — спросил талыш.
— Да. Ты ее знаешь?
— Нет, просто так сказал. Культурная женщина. Даже ведро моет. Я думал, она доктор. Охранщики сказали, что бедная. Бедная, значит учительница. Доктор бедный не бывает. А малчик на тебя похожий, копия, клянусь. Только ты рыжий, а он черный, как мы. Дай Бог здоровья ему.
— Спасибо, брат, — сказал Клейн, гадая, как и когда этот парень ухитрился разглядеть Эльдарчика.
— Чай пейте, это хороший чай, настоящий ленкоранский, домашний. Что надо, скажи, я в обед принесу. Охранщики все уедут, малчик мало-мало гулять будет. Детям гулять надо, воздух надо, солнце надо.
— Домой ему надо, домой, — сказал Клейн.
Талыш вздохнул, огляделся и ушел, катя перед собой тачку на велосипедных колесах.
С утра на базе боевиков началась какая-то суета. Стоя у закрытого окна, Клейн слышал дружный топот вооруженных групп, пробегающих мимо барака. На слух он определил: группы до десяти штыков, с легким стрелковым вооружением, без поклажи. Что интересно — команды отдавались то на азербайджанском («Сол! Сол![20]»), то на русском («Левое плечо!»).
Постепенно все стихло, и доносились только звуки открывающихся ворот.
Охранник, вежливо постучав, вошел в их комнатку.
— Я извиняюсь, выходим на прогулку по одному. Кто первый?
— Ребенок один не пойдет, — сказал Клейн.
— Само собой, само собой, — закивал охранник. — С матерью или с отцом, само собой.
— И с матерью, и с отцом, — сказал Клейн. — А кто приказал-то? Неужто господин Шалаков?
— Не знаю я господина Шалакова, — сказал охранник. — Мы и сами с усами. Даже в тюрьме прогулка положена, а тут вообще, с ребенком… Короче, кто первый на выход?
Первым пошел Клейн. Охранник довел их до спортплощадки и стоял в сторонке, покуривая, пока Клейн с Эльдаром лазили по турникам и брусьям. Нашелся даже потертый футбольный мяч, и им удалось недолго погонять его по асфальтовому полю. Недолго, потому что в небе появился оранжевый вертолет. Он начал поворачивать и снижаться, накренившись и посверкивая стеклами. Охранник торопливо скомандовал:
— Сматываемся! Бегом в расположение!
Снижающийся Ми-8 наполнял пространство грохотом и свистом, под деревьями взметнулись желтые и бурые листья, и поползла по дорожке сада, кувыркаясь, старая газета.
Они добежали до барака, охранник проверил, закрыто ли окно, и сказал:
— Ничего, скоро они улетят, тогда еще погуляете.
— Долго нас еще будут держать здесь? — спросила Рена.
— Здесь долго не держат, — сказал охранник и вышел.
Обычное занятие заключенного — ожидание очередной кормежки. Рена занималась с сыном географией, играя в «города». Клейн валялся на шубах, разглядывая каталог туристического агентства «Туранбуран Круиз» и подсказывая Эльдару. На букву «л» он подсказал автоматически — Ленинград.
— Нет такого города, — сказала Рена.
— Нет, есть! — возразил малыш. — Я сам слышал.
— Сынок, Ленинград был раньше, теперь его нет.
— Нет, я сам слышал, по телевизору показывали, как фашисты хотели уничтожить Ленинград, но у них ничего не получилось, и наши победили.
— У фашистов-то не получилось, — сказал Клейн.
— Сынок, теперь этот город называется по-другому. Это Санкт-Петербург, на букву «эс». Санкт — по-немецки «святой», «Петер» — Петр, «бург» по-немецки «город». Получается «Город Святого Петра». Ну, что с тобой?
— А почему? — спросил Эльдар недовольно. — Почему Ленинград называется по-немецки? Наши что, не победили?
— Все нормально, — Клейн отбросил каталог и обнял малыша за плечи. — Наши победили. Ленинград стоит на старом месте, никуда не делся, только название поменял, но это ерунда.
— Как? Юрунда? — мальчуган расхохотался, обрадовавшись смешному словечку.
Клейн успел проголодаться к тому времени, когда в окно постучали. Это был тот самый талыш.
— Охранщики все уехали, — сказал он. — Двери закрывали, через окно надо вылезать. Пошли, хлеб кушать будем.
— Охранники уехали, а ты кто?
— Я? — удивился талыш. — Я повар, да.
— Что за бардак, — сказал Клейн. — Такой бардак уже пахнет провокацией. Почему на окнах нет решеток?
— Раньше был решетка. Белый Голова сказал, чтоб снимали. Был один несчастный случай, да.
Клейн догадался, что кличку «Белая Голова» здесь присвоили Мишане Шалакову.
Повар провел их в свой домик на краю сада, там уже был накрыт стол, и они наконец-то поели как люди, а не как заложники. Рена говорила с талышом по-азербайджански. Эльдар тоже участвовал в разговоре, вежливо отвечая на вопросы повара, чем приводил того в восторг.
— Какой сын у тебя, честный слово, талант, э, просто талант! — говорил талыш Клейну. — Дай Бог здоровья. Культурный мальчик, настоящий бакинец.
— Он не бакинец, — сказала Рена. — Он в Ленкорани родился. Вы Новруза Расул-заде знаете? Это дедушка Эльдара.
— Расул-заде? Новруз-бек? — круглое лицо повара просияло восторженной улыбкой. — Такой человек! Его у нас все знают. Большой человек, уважаемый.
— Раньше был уважаемый, а сейчас… — Рена вздохнула.
— Э, сестра, так не говори. Жалко, он в Баку уехал. В Ленкорани он был как царь. Зачем уехал? Сейчас мог делать отдельный республика, Талышистан, да, — повар засмеялся. — Сейчас такой время. Татарстан отдельно, Туркестан отдельно, талыши тоже люди, тоже хотят отдельный республика. Вай, какой человек! А я думаю, почему мальчик такой умный? Земляк, да!
— А можно вертолет посмотреть? — спросил Эльдар.
— Ай балам, почему нельзя? Пойдем посмотрим.
— А тебе ничего не будет за это? — спросил Клейн повара. — Все-таки нам вроде положено под замком сидеть.
— Э, никого нету, только на воротах сидят, и еще летчики. Пошли погуляем, потом чай пить будем. Они только ночью приедут, я все слышал. На размен поехали. Мне сказали, собак открой, пускай собаки охраняют. Я что, совсем ненормальный? Собаки никого не слушают, только одного монгола слушают. Если монгол не приедет, кто будет собак закрывать?
— А почему он может не приехать? — спросил Клейн.
— Я просто так сказал, да. У них каждый день кто-нибудь не приезжает.
«Неужели они так мне доверяют, что оставили без охраны? — подумал Клейн. — Уверены, что я никуда не денусь? Думают, что я не смогу убежать, бросив тут жену с ребенком? Значит, они и не собираются выпускать Рену. Они выпустят меня, а ее оставят заложницей. Чтобы я был более послушным».
— Мне не нравится, что в лагере нет охраны, — тихо сказала Рена, когда Эльдар отбежал от них, гоняясь за курицей. — Это подозрительно. Что-то случилось.
— Ничего не случилось. Просто теперь они думают, что я работаю на них.
