Николай Виноградов - Подводный фронт
— Что будем делать, товарищ комбриг?
Что делать? Надо, видимо, все-таки искать «двадцать вторую». Переждем несколько часов в безопасном месте, а затем повторим попытку.
В 13 часов мы вновь пришли в точку встречи. На этот раз проявили максимум осторожности: самым тщательным образом осмотрели район. Он был пустынен. Всплыли. Никого…
Я попросил М. М. Семенова определить наше местонахождение как можно точнее. Видимость неважная, и даже небольшая штурманская ошибка может помешать нам встретиться с «К-22».
— Место точное, ручаюсь, — заверил Семенов.
Ну что ж, флагманскому штурману можно было верить. Это специалист надежный. Еще будучи дивизионным штурманом, он в нескольких боевых походах проявил себя с самой лучшей стороны.
Прошло два часа, и наконец-то прозвучал долгожданный доклад: «По пеленгу… подводная лодка!» Всматриваемся в пасмурную, подернутую серой дымкой даль — и видим знакомые очертания «катюши». Пришла-таки на свидание! Р. В. Радун, В. П. Котельников, В. Ф. Кульбакин на мостике «двадцать второй» радостно махали меховыми рукавицами.
Через несколько минут лодки сблизились, и мы прямо с мостиков обменялись информацией и впечатлениями.
— С победой! — поздравил нас Радун. — Мы хорошо видели, как вы вчера врезали по фашистскому транспорту.
— А что случилось у вас? Почему не принимали участия в атаке?
— Потеряли «К-3» из-за ошибки рулевого, — доложил Котельников. — При повороте он перевалил и не успел одержать… Затем, двигаясь в Конгс-фьорд, обнаружили и вас, и конвой. Пытались выйти в атаку по второму транспорту, но не удалось: «К-3» оказалась на фоне его, стрелять было опасно, поэтому от залпа отказались…
Постепенно вырисовалась вся картина вчерашней атаки. Потеряв связь, мы, естественно, утратили возможность координировать действия друг друга. И «К-22» действительно оказалась на неудачной позиции. Вдобавок она, как и «К-3», подверглась артиллерийскому обстрелу, поэтому ей тоже пришлось срочно погрузиться и начать уклонение от преследования. Затем «двадцать вторая» направилась сюда, к месту условленной встречи, и точно так же, как и мы, напоролась здесь на фашистские корабли.
Судя по всему, гитлеровцы болтались здесь все же случайно, ибо теперь нам никто не мешал. Обе лодки спокойно подзарядили аккумуляторные батареи. Затем была проверена работа «Драконов». Все вроде бы опять получалось неплохо. Настроение еще больше поднялось. Вчерашние заминки казались случайными. Когда лодки расходились для того, чтобы продолжить выполнение задач похода, мы прокричали друг другу: «До встречи!» Кто ж мог знать тогда, что никакой встречи уже больше не будет, что больше никогда не доведется увидеть своих товарищей.
До вечера лодки находились в подводном положении, вели совместный поиск. Периодически обменивались запросами о слышимости. С «К-22» сообщали, что слышат нас на три балла (для оценки качества приема у нас была принята двенадцатибалльная шкала). Около 19 часов гидроакустик М. П. Боровик доложил, что слышал четыре отдаленных слабых щелчка, чем-то напоминающие пистотолетные выстрелы. После этого связь с «К-22» прервалась. Мы подвсплыли на перископную глубину и осмотрел горизонт — он был пустынен. Никаких шумов кораблей гидроакустики не прослушивали. Что же это были за странные щелчки? Имели ли они отношение к чему-то о учившемуся с «двадцать второй»? Это для нас так и осталось загадкой.
Весь следующий день 8 февраля мы прождали «К-22» в условленной точке. Но она не пришла на встречу. Не состоялось рандеву и 9 февраля… Терять время дальше было неразумно. Я принял решение действовать по запасному варианту: раздельно. Мы перешли в северную часть маневренного района. Здесь нас ожидал новый боевой успех. В 9 часов 50 минут 12 февраля, когда «К-3» находилась в подводном положении у мыса Сейбунес, Боровик услышал шум винтов. «Катюша» пошла на сближение с целью.
— Всплывать под перископ, — приказал К. И. Малофеев.
Он прильнул к окуляру, осмотрел горизонт, затем уступил место у перископа мне. В окуляре видны были труба и четыре высокие мачты. С первого взгляда показалось, что это буксируют большой корабельный артиллерийский щит со спущенным полотнищем. Но буквально через три минуты после сближения «щит» превратился в конвой из двух больших транспортов, идущих в охранении шести боевых кораблей.
Позиция у нас на этот раз была удобной для атаки.
— Бей, командир, полным залпом по самому крупному! — сказал я. — Только не надо торопиться. Пусть транспорт подойдет поближе.
— Аппараты товсь! — скомандовал Малофеев, вновь склонившись у перископа. Спокойно выждал необходимое время и лишь тогда резко выдохнул:
— Пли!
Шесть торпед одна за другой понеслись к конвою. Раздался мощный глухой взрыв, а вслед за тем явственно послышался металлический скрежет разламывающегося судна.
Позже мы узнали, что нами в тот день был потоплен транспорт «Фехенхайм» тоннажем 8116 брутто-тонн, на борту которого находились полк пехоты и большое количество боеприпасов.[17]
Фашисты яростно преследовали «катюшу», сбросили на нее более 30 Глубинных бомб, по ничего добиться не смогли. Мы благополучно ускользнули от преследования, а сутки спустя двинулись к родным берегам.
Смешанные чувства владели нами: с одной стороны, возвращались не с пустыми руками — уничтожены два крупных транспорта, с другой — тревожно было за «К-22». Известно ли в базе что-нибудь о ней?
Увы, в Полярном худшие предположения подтвердились. С того самого злополучного 7 февраля «двадцать вторая» никаких сигналов не подавала. И хоть запас автономности у «катюши» к тому времени еще не окончился, тяжело было на сердце: мы уже очень хорошо знали, что означает вот такое затянувшееся молчании. Прошли дни — не осталось и робких надежд на возвращение наших товарищей. Пришлось смириться с тем, что В. Н. Котельников, Р. В. Радун, В. Ф. Кульбакин, В. А. Гусев и все остальные, находившиеся на «К-22», погибли.
Вот так, к сожалению, на горькой ноте завершился первый опыт группового использования подводных лодок.
Звезды на рубках
Еще в январе 1943 года на Север пришло известие, что в скором времени предстоят штатные реорганизации. И вот, вернувшись из похода на «К-3», узнаю: из Москвы получен приказ о моем назначении на новую, только что созданную должность начальника подводного плавания Северного флота. Бригаду приказано было сдать И. А. Колышкину.
Несмотря на то что это было повышение, я, честно говоря, поначалу не очень-то обрадовался ему. Думалось даже так: лучше бы Колышкина назначили на эту новую должность, а меня бы оставили на прежнем месте. Мне не было бы зазорно подчиняться в специальном отношении своему бывшему подчиненному, а вот мысль о том, что придется расстаться с бригадой, с которой, казалось, сроднился за это время, больно колола сердце. Правда, первый же разговор с командующим флотом по этому поводу развеял невеселое настроение.
— Кто вам сказал, что вы расстаетесь с бригадой? — спросил он. — Я считаю так: вы по-прежнему должны будете главным образом находиться на ФКП бригады подплава. У Колышкина, конечно, появится немало трудностей, ведь будут поступать новые лодки, подводникам придется решать новые, еще более сложные задачи… Так что бригада подплава — это по-прежнему ваша главная забота. Ну а кроме того, надеюсь, что свой опыт подводника вы должным образом примените на пользу противолодочной обороне.
Тут надо пояснить: в чем же был смысл создания в Наркомате ВМФ и на всех флотах новых органов подводного плавания? С усилением напряженности в боевых действиях на море все более очевидной становилась тесная взаимосвязь вопросов использования подводных сил и сил противолодочной обороны, необходимость решения многих проблем в едином комплексе. Треоовалось все более углубленное понимание специфики подводной войны. Между тем в руководстве флотами и Главным морским штабом стояли адмиралы и офицеры, не получившие в большинстве своем специальной теоретической подготовки по вопросам боевого использования подводных лодок и управления ими в операциях, не прошедшие службу на подводном флоте. В какой-то мере исключением был лишь, пожалуй, наш Северный флот. Командующий флотом А. Г. Головко имел добротную подготовку по вопросам подводного плавания, в штабе Северного флота и политуправлении было достаточно много подводников. Из подводников, как уже говорилось, вышел член Военного совета флота А. А. Николаев. В крупнейшем соединении, выполнявшем задачи противолодочной и противоминной обороны — Охране водного района, — на главных ролях были тоже выходцы с подводных лодок. И командир соединения контр-адмирал В. И. Платонов, и некоторые специалисты из штаба ОВРа в свое время послужили на лодках, хорошо знали их, и, когда нам доводилось взаимодействовать с ними, взаимопонимание достигалось без особого труда.
