Отто Скорцени - Неизвестная война
В Беда Литтория находилось лишь начальство интендантской службы Африканского корпуса, руководимое майором Пешелом, капитаном Вайцем и несколькими другими офицерами. Как британские службы могли допустить такую грубую ошибку, ведь они располагали в Северной Африке сетью хорошо информированной агентуры?
Первым уроком поражения британцев стало убеждение в том, что командир подобного рода экспедиции должен по мере возможности лично проверять подлинность информации, служащей основанием для проведения акции. Тогда я решил никогда не действовать без получения максимума информации из различных источников. Когда это было возможно, я хотел иметь собственную информацию. Вы увидите, как это мне удавалось.
Второй урок усилил мое убеждение: полная внезапность является необходимым условием успеха операции. Она должна длиться несколько минут, и это время должно быть тщательно рассчитано.
Шотландские коммандос не смогли ликвидировать Роммеля, однако они могли уничтожить интендантскую службу при условии тишины. Перестрелка и взрыв двух гранат в начале атаки обрекли ее на провал. Если бы речь шла о ставке какой-нибудь армии, шотландский отряд даже не успел бы скрыться, так как сразу же вмешались бы подразделения охраны.
Несомненно, целью этой экспедиции не был саботаж. Рейд проводился таким образом, что я сомневаюсь, чтобы его действительной задачей был захват Роммеля. Двум участникам экспедиции, которым удалось с огромными трудностями выбраться из тяжелого положения, было бы очень неудобно транспортировать похищенного генерала. Следовательно, речь шла о его ликвидации, и это объясняет способ проведения атаки.
Если бы план разгрома ставки Роммеля был выполнен четко, акция имела бы шанс на успех. Командующий немецкими войсками в Африке мог быть убит или тяжело ранен. Однако похитить его было бы значительно труднее. Даже если бы во время атаки генерал не пострадал, то некоторые из его заместителей и помощников могли быть убиты или ранены. Следовательно, работа его штаба была бы сильно нарушена, связь прервана, и все это — во время наступления неприятеля. Даже частичный успех шотландского спецотряда негативно повлиял бы на боевой дух наших солдат не только в Африке, но и на других фронтах, в том числе и на Восточном. Это был еще один урок — на сей раз вставал вопрос охраны наших штабов, которые так плохо патрулировались, что в любой момент могло произойти самое худшее. Нашим интендантам из Беда Литтория необходимо было лучше заботиться о собственной же безопасности. Ординарец, защищавший свою жизнь от английского кинжала, даже не был вооружен.
Вторую операцию против Роммеля, на этот раз крупномасштабную, британские спецподразделения предприняли в августе 1942 года.
Во Фридентале я ввел строгие меры безопасности. Парк уже был огражден четырехметровой каменной стеной, поэтому быстро удалось улучшить систему предупреждения. Ночью территория патрулировалась, но самыми лучшими нашими охранниками были специально натренированные собаки.
«Волчье логово» (ставка фюрера) располагалось в лесу вблизи Кентшина в Восточной Пруссии. Генерал-полковник Йодль неспроста говорил, что «в «логове» было одновременно что-то от казармы, монастыря и концентрационного лагеря».
Географическое положение облегчало реализацию мер безопасности, которые делали фактически невозможной любую атаку диверсионных спецподразделений. Вокруг ставки находились три зоны безопасности, окруженные колючей проволокой и сеткой, которая вокруг внешней зоны достигала высоты в пять метров. Чтобы войти внутрь, необходимо было предъявить пропуск и документы офицеру, находящемуся на первом посту (зона III). Документы тщательно проверялись. Затем следовал телефонный звонок на пост зоны II, который уточнял, ожидают ли входящего, и если ожидают, то кто именно. Гость записывался в реестр, в котором указывал свою фамилию, звание и цель визита. Время въезда и выезда отмечалось с точностью до минуты, поэтому 20 июля 1944 года после поспешного отъезда фон Штауффенберга подозрение сразу же пало на него.
Далее дорога следовала через лес, к контрольному посту зоны II, на котором был установлен шлагбаум.
Только лишь миновав его, можно было попасть в зону I, которая представляла из себя нечто вроде большого парка с разбросанными кое-где зданиями с кустами на крышах. Наблюдаемый с высоты птичьего полета ландшафт создавал иллюзию леса. Через огромные маскировочные сети торчали вершины более высоких деревьев. Внутри зоны I располагалась еще специальная зона Гитлера, в которую даже офицеры командования вермахта не имели свободного доступа, «кроме генерала Варлимонта», как уточнил перед Нюрнбергским трибуналом (3 июня 1946 года) генерал Йодль. Две внешние юны внутри, как и зона III снаружи, днем и ночью патрулировались часовыми. Гитлера охраняли не «подразделения полиции Гиммлера», как часто пишут, а батальон вермахта[139] под командованием полковника Эрвина Роммеля, который на момент начала войны выполнял обязанности коменданта ставки верховного главнокомандующего. Гитлер хорошо знал Роммеля и доверял ему.
Думаю, что если бы все «шотландское спецподразделение» действительно нанесло удар по штабу Роммеля в ноябре 1941 года, то, несмотря на личные качества солдат и совершенство их снаряжения, перед людьми Лэйкока стояла бы очень трудная задача.
До 20 июля 1944 года Гитлер почти не интересовался мерами безопасности. Как говорил мне адъютант Гитлера по делам Люфтваффе полковник Николаус фон Белов, фюрер терпел их, «принимая во внимание свой долг по отношению к немецкому народу и его солдатам». Я убежден, что, несмотря на все выдумки о нем, он никогда не носил бронежилета и «бронированной шапки». Однако когда 20 июля были смертельно ранены находившиеся рядом с ним генералы Шмундт и Кортен, а также полковник Брандт, Гитлер потребовал усилить охрану. С этого момента любой офицер, вызванный в ставку, должен был оставить свой пистолет на посту зоны I.[140]
Меня девять раз вызывали в «Волчье логово», также я пролетал над ним на самолете. Маскировка была великолепной — мы видели только деревья. Автомобиль петлял по таким крутым дорогам (естественно, охраняемым), что лично я не смог бы определить местонахождение ставки, укрытой в лесном массиве длиной семь или восемь километров.
Бергхоф, баварскую резиденцию Гитлера, можно было заметить с воздуха. Но там, как и в «Волчьем логове», противовоздушная оборона была чрезвычайно сильной. Авиация противника дважды наносила удары по этой ставке Гитлера, теряя при этом половину самолетов.
Покушения, совершенного 20 июля, практически невозможно было избежать. Гитлер лично знал полковника Штауффенберга, с которым беседовал несколько раз об организации новых дивизий, так называемых «Народных гренадеров». Никто не предполагал, что в портфеле, оставленном полковником под конференц-столом, находится бомба.
Нам уже известно, почему генерал Роммель не мог быть в Беда Литтория убит, ранен или тем более похищен.
После изучения деталей данной операции я твердо решил, что солдаты, которыми мне придется командовать во время специальных операций, будут стрелять только в случае крайней необходимости.
Безусловно, мы все умели стрелять из различного оружия. Но этого не нужно было делать. Я открыл хороший (проверенный в будущем) метод удержать солдат от стрельбы: самому находиться во главе подразделения и не стрелять. Такая позиция всегда прибавляла уверенности идущим за мной, усиливая доверие, а от этого во многом зависело успешное выполнение операций по освобождению Муссолини и «Фауст-патрон»,[141] выполненных почти бескровно.
В обоих случаях я находился во главе подразделения и ни разу не выстрелил. Бежавшие за мной солдаты, находившиеся под моим непосредственным командованием, получили приказ открывать огонь лишь после моего первого выстрела; они подчинились и не стреляли. Это привело полковника Штирлинга в нескрываемое изумление.
Конечно, гораздо легче продвигаться вперед при огневой поддержке, поэтому во время подготовки некоторых спецопераций особое внимание уделяется сильному и концентрированному огню по неприятелю. Но с моей стороны было бы психологической ошибкой трактовать итальянцев и венгров как врагов; подобная позиция противоречила бы даже духу порученных мне заданий. Однако они были противниками и имели приказ стрелять в нас.
Захваченный врасплох противник оказывается сконфужен видом приближающего неприятеля, который появляется неожиданно и ошеломляюще там, где, согласно логике, появиться не должен был. Когда враг не в состоянии верить тому, что видит, продлевается эффект внезапности, необходимый для успешного проведения операции.
