Герман Занадворов - Дневник расстрелянного
— Леонидович, пойдите как-нибудь предупредите Колю. У него листовка. Пусть сейчас же запрячет.
Оказалось — в колхоз нагрянула полиция из Каменной Криницы. Арестовали Мишу (по прозвищу Лаптух), наверно, давал листовку моему старику. Кто-то сообщил, что другая — у Коли. Он в это время возил хлеб от молотилки в комору. С предупреждением был послан двенадцатилетний брат.
— Да он не послушает его.
Так и вышло. Мой старик, взволнованный этим событием, пытался перехватить его на дороге. Опоздал.
Немного погодя узнал: Колю тоже арестовали. Листовку он сразу же отдал.
Их сейчас же повезли в Каменную. Я ожидал обыска и ареста. Перепрятывал рукописи. Прислушивался ночью.
Мария оплакивала Николая. Так радостное возбуждение: «Наши наступают!» — сменилось тревогой.
Тексты листовок:
Первая.
«Селяне! К вам прибыли партизаны. Мы помогаем Красной Армии освободить Украину от людоеда Гитлера. Помогайте партизанам! Взрывайте мосты; не давайте немцам хлеб и скот; спасайте детей от Германии. Кто помогает партизанам, тот является советским гражданином.
Старосты и руководители хозяйств! За каждую каплю партизанской крови вы расплатитесь своей мерзкой жизнью.
Вступайте в партизанские отряды! Смерть фашистам!
Да здравствует рабоче-крестьянская Красная Армия и героическая партизанщина!
До зброй, Украина!»
Вторая.
«Трудовая интеллигенция!
Кровавый Гитлер забирает с Украины хлеб, скот, все богатство. Он хочет вывезти наших лучших людей (опять призыв — что делать, не очень конкретный).
Рабоче-крестьянская Красная Армия с июля месяца перешла в решительное наступление. Взяты Орел, Белград, Харьков, Конотоп. Бои идут под Херсоном, Николаевом, Киевом. За июль месяц немцы потеряли 115 тысяч убитыми, 70 тысяч взято в плен. Захвачено 12 тысяч автомашин, 320 танков, 900 самоходных орудий.
Немцы отступают!
(Дальше опять здравица Красной Армии и партизанам).
До зброй, Украина!
Командир отряда Тарасенко. Зам. ком. отряда Ромов. 15 августа 1943 г.».Обе на белой бумаге. На машинке. На украинском не очень грамотном языке. Бумага знакомая…
Советская бумага!
Больше всего радовал Конотоп, почти там, где мы попали.
_____Тетка Коле носила еду. В Каменную. Потом в Вильховую. Наконец, в Грушку. Пьяный полицай, что увидел:
— Что, он ваш сын?
— Не сын, а горе мое.
— Ничего, тетка. А зачем он упрямый такой. Сказал бы, что скурил, а то носит с собой.
— Кто виноват, что он такой?
А если тот Лаптух правда дурак — ему пять резин дадут… Он весь ваш колхоз загонит.
Под грушей собрались печалящиеся родичи.
Тетка:
— Всю ночь не спала, сердце выболело. Плачу, плачу, а потом думаю: разве он обо мне стал бы так плакать. Придет — сама ему двадцать пять резин дам: чтоб тетку слушался. Разве тетка ему зла хочет? Теперь говорит: «Ничего, тетя, если меня убьют, — найдутся, кто отомстит за меня. А если приду — честное слово, буду вас слухаться!»
Через день вызвали и оставили в Грушке в полиции Бажатарника. Пошли слухи: придет жандармерия допрашивать на месте. Все ходили наготове. Все при разговорах старались показать, что видеть не видели, слышать не слышали про листовки. Жандармерия появилась на мотоциклах. Начальник — немец. Переводчик — Фрай (ему Бажатарник завез предварительно продуктов). Допрашивали пойманных в конторе около мастерской. О Бажатарнике. Давал ли листовки. Распоряжался ли читать вслух. Все отнекивались. Других вопросов не было. Значит, больше никого втягивать не собираются. Отлегло.
На другое утро появились все трое арестованных. Пришли ночью пешком.
Бажатарник рассказывал в конторе весело. Был под чаркой.
— Умнее будем. Мне так и говорил: читай. Кто тебе что скажет. Только имей разум. Зачем вы их отдавали?
— А Миша Лаптух ночью все не спит. Бормочет… «Господи, господи… Да помоги мне». Он еще какого-то бога по фамилии называл. Я не запомнил.
Микола:
— Томились в камере первые дни. Смотрел в окно. Потом предложили работать — конюхом. Стало лучше. Довольно свободно. Возил за кучера начальника жандармерии. Ходил купаться. День в жандармерии — ночь в камере в полиции. Появились свои, привезли стариков за детей. Потом Бажатарник. По протекции Фрая долго не закрывали вечером дверь.
Не били. Допрос один. Жандарм. Переводчица. Почему-то кроме фамилии отца записывается в протокол девичья фамилия матери.
Переводчица:
— Что вы все время так мрачно смотрите? Наш шеф говорит, что у вас взгляд совсем партизанский.
Напирали на образование.
Выпустили поздно вечером. Начальник полиции на прощание:
— А не забудешь дорогу в полицию?
— Чтоб она провалилась!
Записку мне передали еще оттуда. На маленьком клочке:
«Леонидович! Будьте здоровы! Помогайте семье. Смотрите за пчелами. Не надеюсь быть дома».
Подпись: «Камера № 3.»
Мария, улыбаясь:
— Ну как там наш революционер?
Сам он тоже понимал некоторую юмористичность:
— В будущих анкетах… заработал. Был ли арестован при фашисткой власти? Был. За распространение партизанских листовок.
_____Бабы тоже все о партизанах говорят. Что «в Колодистском лесе их тысячи». «Объявы до дверей чипляють». Поют да танцуют. Только гул идет. Ничего не боятся. Под Уманью в лесу шестьдесят машин видели…
Ксения Кит — маленькая сухая жена кузнеца, паникерша и сплетница — встретилась у колодца:
— Вы вперед идите. Я сзади… Буду вам рассказывать так, чтоб никто не видел.
Идем тропкой. Шепчет:
— Старичок (лесник) из лесу приехал. Говорит: там каждую ночь бывают. А те, что тут были, — за ними машины приехали. Они коней покинули. А вчера, говорят, три самолета возле Хощевитой село. Столько людей вышло! И машины… Чулы — гупало. То, говорят, Христиновку разбили. Партизаны окружили и разбили. Только вы никому не говорите…
3 сентября 1943 г.Продолжаю.
Неделю назад навестили и Колодистое. Как передают, у нас «раскулачили старосту». Забрали сапоги, белье, продукты. Он спрятался. Взломали окно в лавке. Побили яйца, собранные на сдачу (на следующий день должны были везти) смешали с солью, с сушеными и свежими фруктами.
В тот вечер полицаи еще бегали — ловили по селу людей.
4 сентября 1943 г.Чертова полиция вчера писать помешала. Явилась на трех подводах сюда. Зачем — так точно не знаю. Пришлось все попрятать, картошку копать — на улицу поглядывать. Передавали:
— Переводчик каменецкого коменданта сказал: «Все село виновато, что у вас так часто партизаны бывают. Это местные с ними связи имеют. Мы их потрусим».
Продолжаю тему «Партизаны».
Задолго перед рассветом пошел в лес — дубовой коры постругать для дубления кожи. С топором и мешком. Возле леса наскочил на две машины. Остановили вооруженные:
— Куда?
Объяснил.
— Не ходи в лес. Хорошо, что на нас напал. А если немцы? За партизана бы посчитали.
Четверо явились на ток. Там ночевал руководитель хозяйства. Выпил с вечера. Решил ловить, кто берет зерно. Уснул. Как раз потягивался, просыпаясь.
— Что, замерз?
Он испугался.
— Побегай немного, согреешься. Ну, как дела? Зерно караулишь? Ты своим скажи, чтоб в лес не ходили.
_____В селе Синица должны были арестовать двоих. Донос — работали в НКВД.
Один зять тетки Марии был в снабженческих организациях в военторге. Другой — бывший староста. Староста был арестован. Бежал. Семен (зять) скрылся сразу. У обоих конфисковали все имущество. Даже доски стола содрали. Жена Семена убивалась.
Потом арестовали ее и старостиху. Били, спрашивая, где мужья. Повезли на разных подводах. Немец-жандарм оттолкнул одну:
— Тебе здесь нечего делать.
Видела: издевались над другой. Хватали за нос, за уши, за груди. Замучили. Пристрелили.
Жену Семена пока выпустили.
Придя:
— Дура я о поросятах, о хустках жалела. Есть вот этот старенький жакетишко. Хватит. Лишь бы оттуда выйти. Если бы все содрали, голая пошла бы и то спасибо сказала.
Семен скрывается где-то в полях.
Ночью иногда заходит к родным поесть.
_____Десять дней назад в Умани пристрелили последних евреев. Будто их было человек тридцать мастеровых. Жили в одном доме. После люди видели — в распахнутые окна — все перевернуто. Битая посуда. Пристрелили в сухом яру. В черте города.
По слухам, три девушки убежали.
_____Партизаны стремятся не уничтожать хлеб, а задержать обмолот. На «Затишке» грозили: сожжем молотилку. В Черноводах сожгли. В Христиновском районе, по рассказам, пожгли много.
