Виталий Африка - Записки террориста (в хорошем смысле слова)
Интересно — война кругом, а перебоев с продуктами практически нет. Часть магазинов закрылась, конечно, но оставшиеся вполне себе работают, заделав витрины листами фанеры. Или не заделав, кто как. Лисичанское разливное пиво, которое мы с Москитом регулярно покупаем по пути от ОГА к базе (и выпиваем по дороге) спокойно доставляется через линию фронта, и хоть бы раз задержка была… Свет и вода тоже чаще есть, чем нет, восстанавливают всё разбомбленное украми на удивление быстро. Вообще, донецких коммунальщиков смело можно назвать героями. Подметать тротуары и высаживать цветы, когда над головой регулярнопролетаетв обе стороны — я бы так не смог, пожалуй…
Так, а вот и Серёга. Проект? Да, подготовил, вот он. В смысле — «что это?» Постановление Совета министров ДНР «О неотложных мерах по реорганизации системы ветеринарного и санитарного контроля на территории Донецкой Народной Республики», что просил, то я и сделал. Что значит — «почему такое большое?» Ты шутишь, что ли? Пять страниц всего! Мероприятия, сроки, ответственные, я и так только самое основное расписал. Хм-м-м… ладно, постараюсь сделать компактным… Да, через час будет готово.
Мдяяя…. То ли лыжи не едут… то ли ещё какая причина… Дело, собственно, в следующем. Система ветнадзора на территории ДНР осталась фактически под контролем Киева (ну, в основном часть учреждений закрылись в связи с разбеганием персонала, а часть перешли на подножный корм автономный режим работы). Некоторое время никому это особо не мешало, всё работало по старинке, но затем кого-то в Киеве посетила гениальная мысль. Есть оккупированная российско-террористическими войсками и населённая ватниками территория. На этой территории отдельные ватники выращивают свинок и коровок. И продают их, сволочи, дабы другие ватники кушали. Или вообще на пока ещё неоккупированные территории продают, зарабатывая трудовую копийку на желудках великоукраинцев. А если взять и ветеринарные справочки на заколотых свинок выдавать перестать, то глупые ватники не смогут продать свинотушки и передохнут с голоду. Ну, за дословность не ручаюсь, но общая идея, уверен, была такой. Руководство донецких ветеринаров и фитосанитаров (та его часть, что ещё не разбежалась) принялись идею саботажа работы воплощать. Не сказать, чтоб с большим энтузиазмом, но для того, чтобы просто чего-тоне делать, особого энтузиазма и не нужно, достаточно вялого непротивления. Соответственно, рыночники из мясных рядов нажаловались в славное МБЭиТ, попытка вежливо воззвать ксовести и здравому смыслу укроветеринаров успешной не оказалась, в результате чего мне и поручили подготовить проект постановления на подпись Захарченко. Задача была поставлена в крайне общем виде, чем я и подло воспользовался, родив логичный и непротиворечивый (с моей точки зрения, во всяком случае) документ. Основной идеей было собрать всё руководство ветеринаров, объявить им, что создаётся новый, ДНРовский ветконтроль, спросить: «вы с нами или против нас?», после чего из тех, кто с нами, найти желающего (и могущего) его возглавить, а тех, кто против нас, — расстрелять за саботаж. Ну и список конкретных мероприятий со сроками и ответственными. Старался ужимать, как мог, в итоге смог втиснуть всё на пять страниц, чем нешуточно гордился. А теперь вот Серёга недоволен большим объёмом документа… Мдяяя…. Ладно, что делать, будем урезать осетра. Выкидываю всё, что можно, оставляю голый скелет на двух страницах. Учитывая уровень исполнителей в новосозданных министерствах, краткость отнюдь не сестра таланта, лучше бы поподробнее, ну да ладно.
Серёга объявился только часов в девять вечера.
— Ну как, исправил?
— Ага. Вот.
— Африка, ну что это за херня?
— В смысле?!
— Что — «в смысле»? Я тебе что сказал сделать?
— Сократить документ. Я и сократил — с пяти страниц до двух! Больше некуда сокращать, совсем херня получится…
— Понимаешь, Захар не подписывает документы, не читая.
Изображаю на морде лица горячее одобрение столь мудрого подхода. Серёга задумчиво продолжает:
— Вот… А документы больше чем на страницу он не читает. И, соответственно, не подписывает. Не, ну только если из Москвы надавят, а наши — нет.
— Мдяяя… Ладно, понял, сейчас буду переделывать.
— Давай, завтра с утра чтоб был нормальный документ, я как раз на подпись к нему пойду.
— Понял.
Да уж… чувствую, далеко мы уйдём с таким подходом. В какую только сторону, вопрос… Ладно, некогда философствовать, надо что-то придумать. О, а что если…
На следующее утро Серёгу куда-то дёрнули, и вновь увидел я его только через пару дней.
— Ну что, сделал всё? А то уже горит.
— Да, вот, как раз на странице уместилось.
— Молодец! Та-ак… «В связи с фактическим самоустранением… в целях обеспечения… создать службу… передать имущество бывшего управления по Донецкой области…» Ну, вроде всё нормально. А чего лицо довольное такое?
— Предпоследний пункт прочитай.
— «Утвердить «Перечень неотложных мероприятий…»… Приложение № 1 к настоящему приказу…» Ага… а что за перечень?
— А вот, на семи страницах. Но, наверное, на подпись его лучше не показывать.
— Хм-м-м… хитёр… Ладно, наверное, прокатит. Давай, до встречи.
По приезду на базу мы узнали, что Барс с Амидом скоро возвращаются и уже в Ростове. Интересно… и «Военторг» набирает обороты. ИМХО, это «жжжжж» неспроста…
Глава XXIII
«ЖжжЖЖЖУУУXXххххжжжЖЖЖУУУXXххххжжжЖЖЖУУУXXхх…»
— Ой! Пойдём в магазин спустимся?
— Да не, вон трамвай уже идёт.
— А если сюда попадёт?!
— Ты что, не слышишь, это наши по аэропорту «Градами» бьют!
Донецк. Сентябрь. Перемирие. Трамвайная остановка. Две симпатичные девушки лет шестнадцати. «Спокойная» поворачивается к моей камуфлированной фигуре за моральной поддержкой, не забыв состроить потешно серьёзное взросло-недоступно-кокетливое личико.
— Молодой человек! (О как… я её в два раза старше вообще-то.) Скажите, это же «исходящие»?
— Ага. (Отвечаю с не менее серьёзным лицом.)
— (Поворачивается к подруге.) Вот видишь, я ж тебе говорю!
— Да, а если «обратка» сейчас прилетит?!
— Ну-у… вот, садимся, всё уже.
Вежливо пропускаю девушек вперёд. Вообще, конечно, «осторожная» подруга права, «обратка» вполне может прилететь, и магазин в полуподвале будет куда лучшим укрытием, чем трамвай. Но перемирие становится всё более ожесточённым, укры бьют по городу целыми днями, и если каждый раз прятаться в подвал, то можно в нём весь день просидеть. А сидеть особо некогда, я сегодня в увольнение отпросился. И хочу в пиццерию сходить, на Богдана Хмельницкого, возле пересечения с Университетской. Пицца там, честно говоря, преотвратная, но кофе вполне терпимый, девушки работают милые, и вообще, соскучился я как-то по уютной мирной атмосфере. Витрины, правда, большие и стеклянные, что по нынешним временам, скажем цензурно, большой минус для публичного места. Вот подвал сталинского дома — это самое то. Но до ОГА рукой подать, укры по ней не стреляют, так что хрен с ними, с витринами. Хотя, конечно, укры могут и случайно промазать… Не, на фиг, гнать такие мысли! А то и правда на улицу хоть не выходи. Прилетит так прилетит. Иншалла…
Да, кстати, насчёт «Аллаху Акбар!», «Иншалла», «Бисмилла» и прочего. Я, мягко говоря, очень не люблю ислам, мусульман и арабов (вне зависимости от религиозной принадлежности последних). Но вот чего у них не отнимешь, так это таких вот коротких и ёмких фраз, когда одним-двумя словами можно выразить чувств, мыслей и ощущений на абзац текста. Ну, с мыслями у них туго, но всё равно. У нас вот такого нет, мат — это всё-таки не совсем то. И в английском этого нет. Хотя, возможно, это скорее от мироощущения зависит, чем от особенностей языка, не уверен. Как бы там ни было, в плане создания брендов для «чудесного нового мира» муслы рулят. Ибо, что-то мне подсказывает, символом этого мира будет не космонавт на Титане и не пожизненно сидящий на пособии трансвестит, а бородатый мужик в «Горке» с калашом. И у нас для этого мира ничего не готово. Вообще. Даже не в плане смыслов. Там вообще катастрофа, это понятно. Но даже в медийном плане, хотя уж тут-то, казалось бы, все карты в руки. Я про «нас» в широком смысле слова говорю, если кто не понял. «Белое братство», ага. Ну, идеалист я. Местами. Так вот — сравните хоть CNN, хоть RT с продукцией студии Аль-Хайят. Ага, вот и я о том же. А при слове «боевик» кого себе представляете? Не, не прямо сейчас, когда вы мои рассказы про Новороссию читаете, а спонтанно. Садитесь в маршрутку, и по радио говорят: «В ходе атаки боевиков ЕПАЦ погибли пятеро сотрудников правоохранительных органов». Ктулху его знает, что за ЕПАЦ такой, и как он расшифровывается, и где это вообще. Кого себе представили? Ольстерского католика? Не? Минитмена из Алабамы? Снова не угадал? Ополченца ДНР? Маловероятно. Скорее всего, вонючего бородатого ублюдка с шахадой на лбу, пустотой в черепе и чьей-то отрезанной головой в руках. Почему? А потому что у вонюче-бородатых ублюдков уже всё готово для создания цельного образа. Жесты, фразы, символы. А у нас этого нет. Вы думаете, почему «сомалийцы» в Донецком аэропорту «Аллах Акбар!» кричали? Или мы под Ямполем? Не, понятно, что укропов потроллить. Но не только. А скажите, что кричать, когда ты в бою и эмоции требуют выхода? «Ура-а-а-а-а…»? Да вроде как не в штыковую на пулемёты бежим… «За Родину, за Сталина, за Великую Ротенбергию!»? Чёй-то не тянет… «На, сука, получи!» и «Ё… твою мать!»? Ну… можно, конечно. Кричали и это тоже. Но как-то немного не то. Короче, дабы не растекаться мыслью по древу — раз уж светлое будущее отменяется и готовиться нужно к тёмному, то таки нужно к нему готовиться. И для людей креативных (извиняюсь за матерное слово) специальностей — певцов, психологов, поэтов маркетологов и т. д. — тут поле непаханое. Потому что, перенимая символику врага, мы его очеловечиваем. А это не внутрисемейные разборки, после которых всё равно приходится мириться. Это разногласия по земельному вопросу. Кто кого закопает.
