Константин Попов - Зиндан
Жутко хотелось курить. Семенов еще дома подозревал, что это окажется серьезной проблемой. Конечно, когда дойдет до дела, станет не до того. Но сейчас точно дымить нельзя. Кто их знает, этих «воинов ислама», какие у них тут порядки? Закуришь — и станет тем, кто на вершине холма, ясно: никакой ты не моджахед, а самый что ни на есть «казачок засланный». Хоть оборись потом: «Алла акбар!» Нет, нельзя курить.
Чтобы отвлечься от назойливых мыслей о куреве, Семенов на ходу достал из кармана и закинул в рот черный сухарь. Пока можно. Похрустел. Пустячок, а жизнь расцветилась.
Полтора километра пролетели вмиг — на нервах-то! Когда Николай дал отмашку и обернулся, Семенов явственно различил сползавшие по его лицу крупные капли пота. Хотя не скажешь, что было жарко. Да и ветерок неслабый. Бодрящий такой ветерок.
Курение — ерунда. Сейчас Семенов в действительности опасался всего двух вещей: своих глаз и своих ног. Страх по поводу рук — что те не могут теперь сделать того, что давно не делали, — прошел. Страх перед теми, кто мог встретиться ему на пути… Его и не было, в общем-то. Настороженность — это да. А страха не было. Как будто «те» являлись всего лишь преградами на усиленной, сложной полосе препятствий, наподобие таких, какие он проходил в учебке. Знакомой опасности не боишься. Ее просто ждешь.
А вот глаза и ноги — дело совсем иное. С ногами у Семенова последние лет пять регулярно возникали какие-то непонятные проблемы. Сначала совсем редко и ненадолго. Затем все чаще. Потом вроде симптомы ушли; он и позабыл о них. Но недавно опять прихватило. Что это было, непонятно; просто каждый шаг отдавался во всем теле жуткой болью, до полуобморока. К врачу Семенов так и не пошел. Не любил такие визиты. Терпел. А то скажут эскулапы что-нибудь такое, от чего в одночасье помрешь. С перепугу… Главное, чтобы сейчас не началось. Тогда останется только сесть под елку и ждать судьбы.
Глаза — тоже не слава богу. Да тут еще ветерок, черт бы его побрал! Семенов носил линзы, без них становился почти слепым, а ветерок этот гаденький так и норовил задуть в глаз соринку-песчинку. Приходилось уже пару раз промаргиваться на ходу. Поистине, организм мой — враг мой.
Когда вся группа собралась возле Николая, Андрей-второй еще раз повторил порядок движения, сигналы и все остальное. Привернули к стволам ПБСы[7]. Передернули затворы. С этого момента в группе вводился режим тотальной тишины. Начинали сближение с первым и самым серьезным препятствием на своем пути — наблюдательным пунктом, боевым охранением противника. Андрей-второй перевесил «монку» на Николая — теперь первым шел он, а не Николай. Виктор передал свою ношу Андрею-первому: сейчас Виктор страховал, двигаясь следом за рыжим гигантом. К дьяволу статус! Имран шел третьим, за ним — Андрей-первый, далее — Николай, Серго, а замыкающим — снова Семенов.
В таком порядке стали подниматься в гору, постепенно привыкая к более резкому уклону, стараясь, чтобы ни камушка не выкатывалось из-под ног. Сперва получалось плохо, но затем все приноровились, и шагов стало почти не слышно. Поднявшись практически до самого гребня, снова повернули и двинулись траверсом, метрах в пятидесяти от кромки, соблюдая предельную осторожность. Андрей-второй, беззвучно скользивший впереди, временами подавал сигналы, предупреждая об опасных участках, и тогда движение совсем замедлялось. Впрочем, времени у них еще было достаточно.
Через пару часов Андрей-второй резко выбросил открытую ладонь — «Остановка!» За последние два часа они миновали чуть больше километра, но в подобных условиях это не слишком малое расстояние. Можно идти и помедленнее.
Здесь гребень заворачивал налево и, если верить карте, за поворотом они, с большой вероятностью, оказывались в пределах прямой видимости тех, кто сидел сейчас на НП.
Каждый, кроме замыкающего, повторил жест лидера, обернувшись, дабы убедиться, что сзади идущий увидел и понял. Семенову в этот момент хорошо были видны лица всех, кто шел впереди. Когда-то, еще в своей прошлой жизни, он понял, как важно глянуть в лицо напарника, с которым не доводилось работать ранее, непосредственно перед началом мероприятия. Лица у людей меняются, факт. И проступает на них все то, что скрыто в обычной жизни и что обязательно так или иначе проявится, когда придет пора действий.
Более всего ему были интересы выражения лиц Виктора, Андрея-первого и Серго. На Николая он уже успел поглядеть, для того акция началась давно. В порядке мужик. Имран… А что на него смотреть, на Имрана-то. Видел, и не раз. Андрей-второй тоже не очень интересовал, поскольку даже прикидочное количество скальпов на его поясе (явно большее, чем у них у всех, вместе взятых) говорило само за себя.
Виктор Семенову понравился. Изначально Семенов опасался худшего. Но обычно открытое, что называется, с простинкой, лицо балагура теперь преобразилось, стало деловым, сосредоточенным; глаза слегка прищурились, и заметил в них Семенов отблеск эдакого огонька. Хорошего такого огонька, позитивного. Нормально все.
Физиономии же Серго и Андрея-первого настолько похожими и типичными, что, даже, не знай Семенов о них ровным счетом ничего, с уверенностью поставил бы диагноз: «В первый раз». Абсолютно окаменевшие гримасы, с той лишь разницей, что на «портрете» Серго запечатлелось отчаянное волнение, а у Андрея-первого — некоторая растерянность… За этой парочкой стоит приглядывать в оба.
Своей рожи в такие моменты Семенов не знал. Может, оно и к лучшему.
Группа подтянулась поближе к лидеру. Все рассредоточились вдоль склона, метрах в двух-пяти друг от друга. Андрей-первый осторожно выглянул из-за гребня, замер. Спустя минуты три, не поворачивая головы, продемонстрировал остальным сложенные в кольцо указательный и большой пальцы. НП был там, где они и предполагали. Еще через пару минут лидер показал два пальца, затем сделал ладонью призывный жест. Виктор и Имран аккуратно переместились к нему, легли, подползли вплотную.
Солнце уже клонилось к горизонту, однако было еще слишком светло, чтобы продолжать движение. Стали ждать сумерек.
Прошло минут двадцать, и Семенову вдруг жутко захотелось откашляться. Интересное дело: он замечал за собой подобные суицидальные наклонности и раньше. Помнится, очень удивился, почувствовав непреодолимое желание закурить на бензоколонке. Ясное понимание того, что делать подобное ни в коем случае нельзя, казалось, только усиливало потребность достать из кармана сигарету и зажигалку, просто превращало желание в навязчивую идею.
Так случилось и теперь. Ведь он точно знал — ни в коем случае не следует кашлять, а кашель так и пер наружу, хотя был Семенов абсолютно здоров. Эта борьба с самим собой в какой-то момент настолько развеселила его, что Семенов едва удержался от смешка… Вот еще хохота нам тут не хватало. «К психиатру, что ли, сходить?» — мелькнула шальная мысль.
Часа через полтора стало темнеть. Сумерки — лучшее время для снятия часовых; глаза их еще не успевают перестроиться на ночной режим, а настороженность не столь велика, как ночью. Однако Андрей-второй чего-то ждал. Голова его, прикрытая серым капюшоном комбеза, неподвижно торчала между двумя большими камнями. Будь Семенов на его месте, уже давно бы начал действовать. Но у лидера свои резоны, а значит, так тому и быть.
Спустя еще час Семенов скорее почувствовал, чем увидел в сплошной темноте впереди едва заметное, бесшумное шевеление. И понял: началось. Медленно пополз вперед, туда, где раньше находился Виктор… Эх, давненько по камушкам брюхом не елозил, давненько. Впрочем, получалось не так уж плохо. Только блок из четырех мин на спине мешал.
Минуты три ему понадобилось, чтобы оказаться рядом с Имраном, который в тот момент уже лежал неподвижно на месте Андрея-второго, выставив меж камней длинный, замотанный в серую ткань ствол своей винтовки. Услышал рядом шуршание — это Николай прибыл. Все на месте.
Семенов коснулся рукой плеча Имрана и через пару секунд ощутил ладонью прикосновение еще теплого металла. Взял из рук снайпера ПНВ[8], один из трех, которыми они предусмотрительно запаслись еще в столице, и, стараясь не делать резких движений, надел поверх капюшона. Закрепил, опустил на глаза. Прибор был включен, и мир снова обрел краски. На этот раз, правда, довольно однообразные, сплошь зеленоватого оттенка.
Глянул вперед. И увидел метрах в двадцати от себя два медленно перемещавшихся силуэта: один недалеко от другого — Андрей-второй чуть дальше, Виктор чуть ближе. Там где гребень заканчивался, резко уходя вниз, виднелось большое углубление, вроде широкого окопа. Что происходило внутри окопа, разобрать с такого расстояния было невозможно. Семенов снова тронул за плечо Имрана и получил от того небольшой бинокль. Приладил окуляры к объективам прибора, покрутил настройку… Черт, неудобно одной рукой! Но АКМ выпускать не хотелось.
