Юрий Чернов - Война погасила маяки
А потом пришли первые неутешительные сводки с фронтов, сообщения о налетах вражеской авиации, о первых жертвах. Как же так? Почему гитлеровцы не отброшены от границы? Когда же начнется наше контрнаступление? Засыпали с этим вопросом, поднимались и спешили к репродукторам: не началось ли?
Эстонские комсомольцы шли в военкоматы. В газетах появились имена парней из Курессаре, первых добровольцев: Адольф Хийоб, Арнольд Тамбур, Александр Тутк. Житель Виртсу А. Кесккюла писал: «Я, сын трудового эстонского народа, не могу оставаться наблюдателем, когда моему Отечеству угрожает враг». Девушки Ксения Кууск, Линда Рандмаа, Элли Марипуу просили послать их работать санитарками.
В эти дни в уездном комитете партии собиралось особенно много людей. К первому секретарю Александру Мую, своему земляку, крестьяне и рыбаки Сааремаа заходили особенно охотно. Первого секретаря уважали. Юношей вступив на путь революционной борьбы, Александр Муй в буржуазной Эстонии жил в подполье. Но и на нелегальном положении он не складывал оружия. Потом арест, суд. К пожизненной каторге приговорили коммуниста А. М. Муя. Пятнадцать лет провел он в тюрьме. И только провозглашение Советской власти в Эстонии вернуло ему свободу. Неторопливые, степенные рыбаки обсуждали с ним, как ловить рыбу в военных условиях. Были среди посетителей эстонцы и русские.
Ожидая, когда секретарь освободится, разговорились две женщины.
— Понимаете, — волновалась одна, — есть приказ эвакуировать семьи, а я при деле, работаю на складе, и муж на службе. Бабушка со старшей дочерью уезжают. А куда я отправлю маленькую? Ей всего два месяца?
— Девочку надо устроить в круглосуточные ясли. В Курессаре есть такие. И, надеюсь, я вам помогу. Там как раз освобождается место.
Так маленькая Зина Щербакова осталась с родителями на Сааремаа, а ее старшая сестра Лариса, с которой мы познакомились на первых страницах этой книги, уехала на Большую землю. Очень скоро семья Щербаковых оказалась разделенной многокилометровым фронтом.
Фашистские войска утром 22 июня 1941 года начали боевые действия против нашей страны сразу по всей линии западной границы СССР от Балтийского до Черного моря.
На Северо-Западном фронте, в Прибалтике, они после упорных, кровопролитных боев прорвали в нескольких местах нашу оборону и повели наступление сразу по трем направлениям. Первое — вдоль побережья Балтийского моря на Лиепаю, стремясь захватить эту базу Военно-Морского Флота. Второе — прямо на Ригу, а затем и на Таллин. И третье — через Даугавпилс на Псков и далее на Ленинград.
Главная цель, поставленная фашистским командованием перед группой армий «Север», действующей в Прибалтике, — разгромить обороняющиеся здесь советские войска, лишить Балтийский флот всех его баз — включая Кронштадт, захватить Ленинград.
За десять дней боев фашисты овладели Лиепаей, Ригой, Вильнюсом, Минском… Они продвинулись на некоторых направлениях более чем на 300 километров от границы.
Защитники Моонзундского архипелага хорошо понимали создавшуюся обстановку. Враг рвался к Москве и Ленинграду. Они уже были отрезаны от Большой земли. На помощь оттуда не приходилось рассчитывать. Строительство многих батарей к началу войны еще не было закончено. Не хватало вооружения, боеприпасов. В связи с обострившимся положением на фронтах, на острова не прибыло подкрепление, которое намечалось по мобилизации.
Советский гарнизон, состоящий из частей Береговой обороны Балтийского района под командованием генерал-майора А. Б. Елисеева и 3-й отдельной стрелковой бригады полковника П. М. Гаврилова, усиленно готовился к боям. Бойцы и краснофлотцы на ровных площадках установили тысячи кольев, чтобы помешать приземлению вражеских самолетов с десантом. Не было колючей проволоки для заграждений, ее стали снимать с заборов. Появилась острая нужда в противопехотных минах — саперы лейтенанта Г. В. Кабака предложили делать их самостоятельно.
Сколько смекалки было проявлено в те дни! Авиационные бомбы использовались в качестве мин замедленного действия. Учебные пулеметы превращались в боевые. И они, эти старенькие, «ушедшие на пенсию» «максимы», вновь возвращенные в строй умелыми руками, позднее неплохо били по врагу.
Докладывая в Главное политическое управление о положении на островах, командование Береговой обороны сообщало: «Весь личный состав полон решимости сражаться за каждую пядь земли, не щадя своих сил и жизни. Можете смело заявить ЦК, что мы будем по-большевистски драться и оправдаем долг перед Родиной».
К началу войны несколько советских подводных лодок находились в Лиепае на ремонте. Была среди них и С-3, которой командовал капитан-лейтенант Н. А. Костромичев. Эта балтийская лодка не могла погружаться. Когда фашисты приблизились к городу, подводники должны были выбирать: взорвать свой корабль и участвовать в боях на суше или попробовать прорваться в Ригу на лодке, которая может двигаться только в надводном положении?
Балтийцы выбрали второй вариант. Они хотели сохранить свой корабль.
На Балтике стояли белые ночи. В предрассветной дымке укрылось море. Зато материковый берег — рощи, редкие домики, темные маяки, — вдоль которого на север уходила лодка, становился виден все отчетливей. Всходило солнце, солнце третьего дня войны.
Распластывая штевнем спокойную воду, лодка приближалась к Ужаве. Еще несколько часов, и наиболее опасная часть пути будет пройдена. В Рижском заливе вероятности встретить противника меньше.
Командир с неодобрением поглядывал в безоблачное небо. Отличные условия для действий авиации.
И вдруг доклад:
— Прямо по курсу четыре катера!
Приближающиеся темные точки можно заметить
только в морской бинокль, а белые буруны, поднятые торпедными катерами, видны невооруженным глазом. Может быть, это эскорт, посланный из Риги навстречу поврежденной лодке?
Как хотелось верить в это. Но звучит сигнал тревоги, и артиллерийские расчеты заняли места у пушек.
Командир лодки не отрывает бинокля от глаз.
— Фашисты!
Напомнив о войне, над сонной Балтикой раскатились первые артиллерийские выстрелы. С-3 вступила в неравный бой.
Полтора часа у маяка Ужава советская подводная лодка мужественно сражалась с врагом. Все офицеры и артиллеристы погибли в бою. Только после этого фашистские торпеды попали в цель и С-3 переломилась {5}. Но моряки встретили свой последний час с оружием в руках, передав по радио открытым текстом: «Погибаем, но не сдаемся».
В Риге тоже готовились к эвакуации. Грузили все ценное на транспорты, минировали важные объекты. Большой отряд кораблей через Моонзунд должен был уйти на север. Но как быть с крейсером «Киров», который война застала тут же, в Рижском заливе? Осадка крейсера не позволяла провести его через Моонзунд.
А выходить через Ирбен в Балтийское море было рискованно. Вражеская авиация и торпедные катера представляли серьезную угрозу. Там же дежурили немецкие подводные лодки.
Командующий Краснознаменным Балтийским флотом вице-адмирал В. Ф. Трибуц приказал все корабли проводить через Моонзунд. Для этого решили крейсер разгрузить, оставив на нем лишь самое необходимое для боя. Таким образом осадка на облегченном корабле уменьшалась.
Во время первой мировой войны на Моонзунде, чтобы боевые корабли могли проходить по нему, был прорыт канал. Осенью 1917 года, когда русский гарнизон оставлял архипелаг, на канале затопили несколько старых пароходов. Они преградили путь в Моонзунд германскому флоту.
Промер и обследование водолазами показали, что транспорт «Генерал Циммерман» с грузом цемента до сих пор загораживал проход.
Было принято решение в обход «Циммермана» прорыть новое колено канала.
На эту работу мобилизовали дноуглубительные суда, срочно перевели их в Моонзунд. Накануне войны на архипелаге производила работы Балтийская гидрографическая экспедиция. Моряки-гидрографы измеряли глубины залива, наносили на планшеты очертания берегов. Позднее по ним должны были составить новые морские карты.
Когда началась война, многие командиры экспедиции остались в этом же нелегком для плавания районе и как опытные лоцманы проводили по Моонзунду корабли и транспорты. Привлекли их и для проводки крейсера. Как вспоминает один из специалистов экспедиции, Т. М. Кудинов, пять суток без перерыва прокладывали новый канал. Гидрографы делали промер, на судне «Вал» производили траление.
Противник наступал. Нужно было перебазировать силы флота из Риги в Таллин. Днем 27 июня торпедные катера вышли в Рижский залив на поиск вражеских подводных лодок. Глухо рвались глубинные бомбы. Это катера расчищали путь советским кораблям. Вслед за ними из устья Даугавы начали вытягиваться миноносцы. Над молами возвышалась громада облегченного крейсера.
