Леонид Рязанов - Командир гвардейского корпуса «илов»
— Завтра машину к четырем. Как обычно. Поедем в седьмую гвардейскую. А сейчас вызовите ко мне начальника тыла.
И вновь подошел к окну. Солнце совсем спряталось за горизонтом, но было еще светло. Вдалеке на малой высоте пролетел самолет с характерной, выступающей над фюзеляжем кабиной. «Из разведки, наверное. Задержался... — подумал Рязанов. — Интересно, кто его горбатым окрестил? Ведь точно: кабина на нем, как горб, торчит».
Еще на Калининском фронте «илы» были одноместными. После нескольких боевых вылетов выявился главный недостаток: слабая защита за спиной, да и обзор сзади у летчиков плох. При встрече с истребителями противника даже самые опытные пилоты привозили по два-три десятка пробоин, и все в хвосте.
А вскоре приехал главный конструктор Сергей Владимирович Ильюшин.
— Ну как вам наш самолет? — интересуется.
— Что ж, машина неплохая. Поедемте в полк, у тех, кто на ней летает, спросим.
Приехали в полк майора Митрофанова уже к вечеру. А там, как нарочно, ребята в этот день две машины потеряли. И обе фашист сбил одним и тем же маневром: зайдет в хвост, поймает в прицел и... Досталось тогда конструктору. За машину, говорили, спасибо, но кабину нужно двухместной делать, чтобы еще стрелка посадить с крупнокалиберным пулеметом или, еще лучше, со скорострельной пушкой. Тогда никакой истребитель не страшен.
Потом, когда вернулись из полка, конструктор спросил Рязанова, что он сам думает об этом. Генерал ответил ему без обиняков: если будет стрелок, то потери штурмовиков сократятся на двадцать-тридцать процентов. Пожалуй, ему и другие об этом говорили. Не случайно вскоре в корпус стали поступать штурмовики только с двухместными кабинами. Тогда и кончилась легкая жизнь вражеских истребителей. Не один из них получил крепкую порцию свинца из крупнокалиберного, когда пытался по привычке зайти «илу» в хвост... Заглянул адъютант:
— Товарищ генерал, к вам начальник тыла.
— Пригласите. — И Рязанов пошел навстречу входившему в хату подполковнику Белодеду. — Добрый вечер, тыловой начальник. Как у тебя дела?
— Сегодня утром, товарищ генерал, — начал докладывать подполковник, — я представил вам сводку. Боеприпасами, горючим, продовольствием, обмундированием корпус обеспечен полностью. Все заявки ПАРМов [1] выполнены. Подвозили, как приказано, в основном ночами, чтобы не демаскировать. Расход боеприпасов, горючего у корпуса пока небольшой, сами понимаете — затишье на фронте.
— Затишье... А если оно закончится, что тогда будем делать?
— Есть у нас, товарищ генерал, в одном из батальонов аэродромного обслуживания бывший летчик. Когда-то служил в этих краях. Все аэродромы помнит. Вот мы и отметили места, куда можно будет перебазировать корпус. Разрешите... — Белодед вынул из сумки карту, аккуратно развернул ее. — Если пойдем в наступление, перебазироваться корпус может сюда, сюда и сюда. — Тонко отточенным карандашом начальник тыла показал условные значки на карте. — А здесь у нас отмечены площадки, которые можно летом использовать как взлетно-посадочные полосы. Причем на них могут располагаться разные войсковые единицы, от эскадрильи до полка или дивизии. Здесь вот все отмечено...
— Ну что же, неплохо... Неплохо, когда начальник тыла авиационного корпуса такой предусмотрительный человек. Значит, так. Как только начнется наступление и наземные войска двинутся вперед, вы, тыловики, вместе со всем хозяйством пойдете за ними. Нужно, чтобы при перебазировании у летного состава не было ни одной задержки. Перелетая на новую точку, летчики и воздушные стрелки должны знать, что их уже ждут и землянки, и столовая, и горючее, и боеприпасы. А самое главное, чтобы их ждали ваши люди, товарищ начальник тыла. Летунам достается там, в воздухе. Кто и как будет продвигаться вперед, предусмотрели?
— Пока нет.
— Вот это плохо. Нужно срочно организовать передовые передвижные комендатуры. Чтобы у них на автомашинах имелось все необходимое, от боеприпасов и горючего до баллонов со сжатым воздухом и аккумуляторно-зарядных станций. Во главе каждой такой комендатуры поставьте опытного командира, подберите нужных людей. Пока затишье на фронте, пусть тренируются. Они обязаны не позднее часа после получения команды быть готовыми к передислокации на новую точку. Понятно?
— Так точно, товарищ генерал.
— Ну вот и хорошо, — улыбнулся Василий Георгиевич. — Или, может, еще вопросы есть?
— Есть один... Когда затишье-то кончится?
Рязанов хитро посмотрел на начальника тыла и, наклонившись, вполголоса произнес:
— Хочешь, я тебе, Кузьма Александрович, военную тайну открою? Ты спрашиваешь, когда в бой пойдем? Так я тебе честно отвечу: не знаю. Ты что думаешь, если я генерал, так со мной Генеральный штаб советуется? Ты лучше сам скажи, когда, по-твоему?
— По-моему, скоро.
— Вот и по-моему — тоже...
Снилось что-то приятное... Автомашина бежит по Подмосковью, в открытые окна задувает ветерок. Пахнет свежескошенным сеном и медом. Внезапно машина поворачивает на узкую лесную просеку и, не снижая скорости, мчится по ухабам. Начинает бросать из стороны в сторону. Он ударяется плечом о дверцу кабины и...
Тут Василий Георгиевич проснулся. Быстро вскочил, натянул сапоги. Взглянул на часы — первый час. Взял телефонную трубку и сразу узнал характерный басок командующего 2-й воздушной армией Степана Акимовича Красовского:
— Ну, начинаем! Поднимай своих орлов сразу же на рассвете, чтоб ни один фашист взлететь не сумел. Понял?
— Понял, Степан Акимович.
Рязанов положил трубку. Попросил адъютанта срочно вызвать к нему начальника штаба и замполита.
Скрипнула дверь, вошли новый начальник штаба генерал-майор Парвов, заменивший ушедшего на повышение полковника Брайко, и заместитель по политчасти полковник Беляков. Рязанов взглянул на их заспанные лица:
— Приказ Красовского — сегодня, 5 июля, с первыми лучами солнца нанести удар по восьми аэродромам харьковского узла. Эту задачу мы с вами отрабатывали на штабных учениях. Да кроме того, у меня здесь с фашистами старые счеты... Значит так: начальнику штаба поднять дивизии корпуса по тревоге. Я буду в седьмой гвардейской — с «передка» виднее. А ты, замполит, куда?
— Я, пожалуй, к Баранчуку в дивизию. Посмотрю, как истребители на прикрытие штурмовиков вылетать будут.
— Добро, — командир корпуса первым встал из-за стола. — Значит, начинаем!
...Короткая июльская ночь подходила к концу. На аэродроме в Сокольниках фашисты вели последние приготовления к вылету. Над летным полем стоял ровный гул прогреваемых моторов. Небо на востоке только-только начинало розоветь. Казалось, ничто не может помешать подняться в воздух армаде бомбардировщиков.
Когда первые «юнкерсы» двинулись к взлетной полосе, в небе появилась восьмерка наших штурмовиков. Во время первой же атаки они сбросили бомбы на стоянку, точными попаданиями разметав несколько самолетов. И все-таки один из «юнкерсов» упрямо пошел на взлет. Летчик стремился скорее выбраться из этого ада, в который превратился тихий аэродром...
Набирая скорость, бомбардировщик все быстрее катился по взлетной полосе, натужно ревя моторами и стараясь оторвать от земли свое начиненное смертоносным грузом брюхо. Еще несколько секунд — и он поднимется в воздух. Но тут прямо перед ним взорвались две бомбы, сброшенные штурмовиком, правое колесо попало в свежую воронку, шасси подломилось. Пропахав несколько десятков метров, «юнкере» неуклюже развернулся поперек взлетной полосы и вспыхнул. Сверху было видно, как выпрыгивали из кабины фашистские пилоты, как бежали они со всех ног, отстегивая на бегу парашюты, стараясь до взрыва спрятаться в какой-нибудь яме на краю аэродрома...
А восьмерка «илов» вновь пошла на штурмовку. Вражеские зенитчики, проворонившие первую атаку советских самолетов, открыли бешеный огонь. Но было уже поздно. Снова стоянки «юнкерсов» перечеркнули трассы авиационных пушек и пулеметов.
Командир штурмовиков капитан Степанов с большим удовлетворением наблюдал за работой своих подчиненных. Он оглядел группу — все самолеты были целы.
— «Горбатые», работу кончили. Возвращаемся! — приказал он.
Такой удар штурмовики Рязанова нанесли по фашистам не только в Сокольниках, но и на аэродромах в Рогани, Померках, Микояновке, Томаровке. Десятки вражеских бомбардировщиков не смогли в это утро выполнить задание.
...Бои на земле и в воздухе не затихали ни на минуту. Шел третий день битвы под Курском. Утром 7 июля застало Рязанова на переднем крае. Он всегда старался обосновать свой НП на самом горячем месте. Вот и сегодня не успели наладить связь с дивизиями и корпусом, познакомиться с командиром истребительно-противотанкового полка, сзади позиций которого расположились, как раздался тревожный возглас:
