KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » О войне » Владимир Баскаков - Кружок на карте

Владимир Баскаков - Кружок на карте

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Владимир Баскаков, "Кружок на карте" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Полагаешь, наш удар отвлекающий?

— Похоже, что так, Николай… Эх, если бы позволили сказать об этом танкистам, я бы такое кадило раздул! Сталинграду, мол, помогаем, держись, ребята. Понимаешь?

— Ты все по-своему поворачиваешь, комиссар.

— А ты думал как? Я человек политический! — На широком лице Кузьмина расплылась улыбка.

— Нет, Иван, — раздумчиво сказал генерал, — наше дело — рубеж удержать. А догадки свои высказывать повременим.

— Может, ты и прав, — согласился Кузьмин. — И в самом деле, еще размагнитишь людей. Или вдруг что к немцам просочится, тогда уж наверняка все прахом…

В штабе корпуса слова «окружение» никто не произносил до следующего утра. Корпус продолжал упорные бои. Бригада Куценко по-прежнему держала станцию.

Но утром почти у самого штаба появились немецкие танки. Их быстро рассеял находившийся в резерве истребительно-противотанковый полк, однако Шубников понял: нужно принимать какие-то срочные и энергичные меры. Потеряешь час — потеряешь все.

Он сам сел за рацию и стал связываться с командирами бригад. Все были увлечены боем, рвались вперед. Всем было трудно. Все докладывали, что противник получил подкрепление. Приказ Шубникова — занять круговую оборону и быть готовыми драться в окружении — был для них полной неожиданностью. И конечно, очень неприятной. Особенно для Куценко, первым занявшего Боковку.

Сын столяра из тихого местечка Лубны, что на Полтавщине, Семен Куценко уже смутно помнил свой отъезд из отчего дома в трудном для Украины тридцатом году. Уезжал он тогда на учебу в военное училище, И очень гордился этим, всем показывал направление, подписанное райвоенкомом-краснознаменцем товарищем Слуцким. Отец тоже ходил как именинник, прихватил ту бумагу с собой в мастерскую и показал ее своим товарищам — таким же, как сам, седоусым дядькам с круглыми запорожскими головами.

В тридцать девятом году старший лейтенант Куценко командовал ротой легких танков, которые хорошо проявили себя в сухих монгольских степях у Халхин-Гола. Но под Бродами в сорок первом он видел, как тяжко приходится его полку, вооруженному теми же самыми танками, которые ему так нравились в Монголии. После киевского окружения у него совсем не осталось машин. Послали в Москву, в распоряжение Управления бронетанковых войск. А там распорядились, как могли: нового полка не дали (к тому времени танковые корпуса и дивизии были уже расформированы, отдельных танковых бригад насчитывалось не так много), и Куценко назначили командовать участком в Можайском укрепрайоне. Пришлось ему вводить в бой молоденьких, подтянутых курсантов московских военных училищ, занявших окопы и дзоты, наспех построенные московскими женщинами.

Почти на Бородинском поле Куценко был тяжело ранен, лежал в госпитале в Ярославле и лишь весной сорок второго года смог прибыть в автобронецентр. Здесь он и начал формировать танковую бригаду. Здесь и познакомился с Козловским. Отсюда своим ходом его бригада дошла до станции погрузки, а там — эшелоны, марш через леса и вот этот прорыв.

Когда бригада входила в проделанную пехотой брешь, Куценко чувствовал себя превосходно. Пожалуй, впервые со времен Халхин-Гола его танки действовали как танки: их не зарывали в землю, не заставляли прогрызать вражескую оборону, как это нередко бывало в минувшем году. Прорвать оборону им и тогда порой удавалось, но в воздухе после такого боя долго висела гарь от металла и нефти.

Теперь все шло по правилам. Артиллерия сметает своим огнем систему вражеского огня, пехота осуществляет прорыв, саперы подготавливают проходы через минные поля, и танки устремляются вперед, перерезая неприятельские коммуникации, заходя врагу в тыл, не оглядываясь на свои фланги. Все шло хорошо целых семь дней. Куценко был счастлив. И вот снова прозвучало проклятое слово «окружение». Неужели опять придется, как тогда в сорок первом, брести по лесам, избегать дорог, обходить деревни?.. Но уже через час после того, как к нему позвонил Шубников, он отдавал себе ясный отчет: все будет так и в то же время не совсем так. Связь с корпусом прочная, ориентиры указаны точно, задача достаточно определенна. Значит, можно жить. Значит, кое-чему научились за эти семнадцать страшных месяцев!

4

Сергей Кузнецов никогда не задумывался над тем, как он будет служить в армии. Приспеет время, пойдет как все. Семья Кузнецовых жила трудно, хотя отец — рабочий промкомбината — не пил, вечера проводил дома, помогал матери по хозяйству. По воскресеньям старший Кузнецов усаживался на табуретку и, покуривая, смотрел, как Сережа готовит уроки. Он любовался парнем — крупным, с красивым «городским» лицом, в аккуратной, хотя и не новой, вельветовой курточке. Когда Сережа занимался, в маленькой комнате было тихо: мать стирала или штопала, младшая сестренка Люська возилась на полу с куклой, пятый член семьи — кошка грелась у отца на коленях.

В самом начале войны отца призвали в армию. А в ноябре пришло известие, что красноармеец Иван Кузнецов погиб смертью храбрых под Великими Луками. Мать, поплакав с неделю, отнесла Люську к сестре, а сама поступила в школу уборщицей. Сергей оставил учебу в техникуме, пошел на завод, но проработал недолго, летом второго года войны и его вызвали в военкомат.

На станцию Киров-Товарная провожать новобранцев пришли мать с Люськой, двое ребят из цеха и отцовский товарищ Мекешин Игнатий Павлович, маленький, щуплый — он мерз даже летом, ежась в своем старом, замасленном ватнике, и глухо покашливал в кулак.

Мать плакала и целовала Сергея. Люська хотела пить — разморилась на жаре — и тянула мать за юбку домой. Игнатий Павлович смахнул со щеки слезу и, сделавшись сразу серьезным, решил сказать подходящее случаю напутствие:

— Ты, Сергей, со старшиной перво-наперво поладь. Старшина в армии — главная сила. Это я по себе знаю. Ссориться с ним — что против ветра плевать. Завсегда отвечай ему «так точно» и поворачивайся себе через левое плечо. Он бугай, шея во, — Игнатий Павлович показал руками старшинскую шею, — будет доволен… Ну да ладно, — вдруг оборвал он себя, — хватит об этом. Будь здоров, Сережа. Возвращайся с победой!

И прижался, небритой щекой к пухлой щеке Сергея.

За Сормовом, куда прибыл эшелон, в редком сосновом лесочке новобранцев встретил сутулый, немолодой дядька с длинны-ными крестьянскими руками. Он назвался старшиной роты Бойцовым Иваном Акимовичем. Старшина построил молодых солдат в одну шеренгу и попросту рассказал о себе: был, дескать, он председателем колхоза, коммунист, повоевал под Москвой, ранен. Потом поговорил с каждым: откуда прибыл, сколько классов кончил, не знает ли поварское дело, не шофер ли?

Сергей Кузнецов, стоявший правофланговым, видно, показался старшине — рослый, красивый парень. Его он тоже спросил тихим простуженным голосом:

— Ты из каких, сынок, будешь?

— Кировский я, — проокал Сергей.

— Фабричный?

— Да, из рабочих.

— Ну вот и хорошо… Будем вместе служить, — сказал старшина, обращаясь уже ко всем новобранцам. И уточнил: — А служить будем в двадцать пятой танковой бригаде полковника Куценко, в мотострелковом батальоне, в роте автоматчиков. Понятно?

— Понятно, — нестройным хором ответили молодые солдаты.

— Ну, раз понятно, тогда расходитесь. Покурите малость, а потом будем с вами шалаши ладить.

Пришел командир роты, совсем юный лейтенант в щегольских, тщательно начищенных сапогах. Он показался Сергею этаким десятиклассником-отличником из благополучной семьи, баловнем, каких чуть ли не до восьмого класса мама провожает в школу. Позже Сергей узнал, что лейтенант Карцев и верно из десятилетки, москвич, окончивший ускоренное военное училищу, но успел уже повоевать где-то на юге и даже был ранен.

На людях ротный ходил пружинящей походкой, высоко задирая голову, говорил громко и только в пределах уставных формул.

Он принял от старшины доклад. Сергей удивился, что большерукий старшина доложил четко, по форме и повернулся, отдал честь тоже ловко, даже молодцевато. Вот тебе и колхозный дядька! Карцев бегло оглядел новобранцев, построил их в две шеренги, заставил помаршировать минут десять, потом распустил строй и ушел, сказав напоследок:

— Утром осмотрю шалаши. Делать прочно, не халтурить…

Формировка, которой Сергея пугали на заводе, не показалась тягостной. Строевой гоняли мало, караульная служба была, но не очень строгая — охраняли лишь свое расположение. Три раза роту выводили на стрельбище, один раз подняли ночью по тревоге и приказали совершить десятикилометровый марш-бросок. Пришлось попотеть с полной выкладкой да еще вдобавок тащить километра три на спине тяжелую минометную плиту. Дважды «покатали» автоматчиков на танках. «На броне», — уточнил лейтенант Карцев, показывая, как нужно взбираться на танк и как с него спрыгивать на ходу.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*