Михаил Ильин - Ради жизни на земле-86 (сборник)
В девять часов утра Пунктирную бешено контратаковали черные гренадеры «Мертвой головы», но наши бойцы отразили их натиск. Младший лейтенант Павел Ваганов и бойцы его взвода, тихоокеанские моряки, с криком «Полундра!» бросились в рукопашную на цепь эсэсовцев, проникших с западной стороны к батальонному КНП, опрокинули их и преследовали отступавших до дороги на Васильевщину.
Над Пунктирной появились желтобрюхие «мессершмитты». Наши зенитки встретили их плотным заградительным огнем. Квадрат неба над высотой заполнили белые хлопья разрывов. Один стервятник вспыхнул факелом и, таща за собой дымный хвост, врезался в лес. Остальные самолеты, не пикируя, сбросили бомбы куда попало.
Гитлеровцы предприняли новую контратаку на Пунктирную. Пехоту поддерживали танки. Наши бойцы со связками гранат поползли навстречу идущим к траншее танкам и три из них пригвоздили к месту. Стрелки и пулеметчики метким огнем истребили роту пехоты. Враг опять был отброшен от высоты.
21 августа 1942 г.Трое суток длился бой за Пунктирную. Песок забил все механизмы. Винтовки, автоматы и пулеметы отказали у нас и у гитлеровцев. Дрались гранатами, штыками, прикладами. Фашисты не выдержали — отступили в беспорядке и прекратили контратаки…
20 сентября 1942 г.Из соседней землянки вырываются звуки патефона, красивый, бархатный тенор поет о том, что в парке Чаир распускаются розы. А в приильменских лесах с грустным шорохом осыпаются с деревьев багряные и желтые листья. На болотных кочках — красные горошины брусники. Осень!
Гитлер ввел новые награды — Восточную медаль и Зимний орден. У нас говорят: награжденный Зимним орденом не доживет до лета, а Восточной медалью — не вернется на запад, в свой фатерланд.
29 сентября 1942 г.Помогая защитникам Сталинграда, наш фронт усилил нажим на противника. Со сталинградцами нас связывает не только общая ненависть к фашистам, но и одна река: в лесу под Валдаем стоит обомшелая деревянная часовня над прозрачным родником — истоком великой русской реки Волги.
Как на сопке Заозерной…
Высота «Три кургана», изрытая траншеями и воронками, преграждала путь к важнейшему опорному пункту противника — деревне Васильевщине. Десятки вражеских пулеметов и минометов плотной огневой завесой прикрывали деревню от наших атак.
К штурму высоты мы готовились ночью. Группа моряков-тихоокеанцев, помнивших бои за сопку Заозерную у озера Хасан, предложила: когда курганы будут отбиты у немцев, поднять на одном из них, как на Заозерной, Красное знамя.
Рано утром наша артиллерия обрушила на высоту сокрушительный огонь. Два батальона морской пехоты ждали сигнал начала атаки.
Нести знамя выпала честь самому храброму матросу — Андрею Аникееву. Опустившись на колено и поцеловав край полотнища, он поклялся:
— Будет там!
В бледно-розовом рассветном небе блеснула красная ракета.
Вот и сигнал!
Моряки ринулись в атаку, быстро преодолели триста метров пространства, отделявшего их от высоты, и ворвались в траншеи врага. Гранатами и штыками они уничтожили фрицев, уцелевших при артиллерийском налете.
Андрей Аникеев, дважды раненный, водрузил на вершине среднего, самого высокого кургана Красное знамя…
Каждая отбитая у врага высота, каждый труп фашиста это ступенька к большой Победе, к миру и счастью.
«Вралишен Тарабахтер»
На четвертой полосе газеты нашего фронта «За Родину» стала еженедельно печататься сатирическая подборка под названием «Вралишен Тарабахтер». Ее клишированный заголовок зло и остроумно пародирует готический шрифт и звуковую форму слов «Фелькишер Беобахтер», наименование фашистского официоза, издаваемого колченогим Геббельсом.
В сегодняшней подборке «Вралишена Тарабахтера» помещена басня «Ганс и комар».
«Покоритель Европы» Ганс лег отдохнуть под куст орешника.
Вдруг легкий гул бросает Ганса в жар.
«Советский самолет», — подумал он с испугом,
Но, голову подняв, увидел, что над лугом
Кружится маленький комар.
«Постой, комар, сдеру с тебя я шкуру! —
Воскликнул Ганс. Мне фюрер приказал.
Чтоб я не только русскую культуру,
А все, что здесь ни встречу, истреблял».
Комар, начихав на приказ фюрера, укусил воинственного Ганса в бровь, в глаз, и в нос, в ногу, в плечо. Последний, боясь нарушить маскировку, не шевелился… Но комар был настойчив и в конце концов заставил его по-пластунски уползти в глубину леса.
Все отговорки Геббельса стары.
Про холод он писал, про грязь весною тоже.
Зато сейчас уж написать он сможет.
Что наступлению мешают… комары.
«Братья-пулеметчики» в очередном «Вралишене Тарабахтере» опубликовали «Дневник XIII века». Отрывки из него я выписал в полевую книжку.
«15 февраля
Итак, крестовый поход начался. Есть шанс поднажиться. Моя Матильда будет довольна: в Пскове я организовал для нее хорошие, почти новые туфли, которые по-русски называются «лапти». Теперь уже можно скоро кончать поход.
1 марта
Проклятые русские! Что им только нужно?! Мы хотели обратить их в католическую веру, а они обращают нас в покойников. В начале похода обещал Матильде прислать шкуру русского медведя. Сейчас думаю о том, как бы уберечь свою собственную.
16 марта
Я окончательно завшивел. Эти зверьки завелись даже в кольчуге. Латы и доспехи мешают чесаться.
Вчера околела кобыла господина магистра, мне досталось копыто с подковой. Мы сытно поужинали.
1 апреля
Моя бедная Матильда! Я лишил ее последнего подарка. Сегодня весь день варил лапоть. Получилось довольно вкусно.
Русские мужики со своим князем Невским не дают нам покоя. Они засыпают нас стрелами. Вот погодите, погодите. Наступит весна, растает лед — тогда мы вам покажем…»
* * *Через тридцать лет от своего старого друга Савелия Александровича Савельева, в 1931 году редактировавшего газету города юности «Сталинский Комсомольск», в годы войны работавшего ответственным секретарем газеты «За Родину», а в послевоенные годы до ухода на пенсию — ответственным секретарем журнала «Москва», я узнал, что под псевдонимом «Братья-пулеметчики» писали Александр Исбах и Михаил Матусовский. Как известно, перу Михаила Матусовского принадлежит и знаменитая песня о Северо-Западном фронте, которую положил на музыку композитор Матвей Блантер.
Пушки молчат дальнобойные,
Залпы давно не слышны…
Что ж мне ночами спокойными
Снятся тревожные сны?
Молнией небо расколото.
Пламя во весь горизонт.
Наша военная молодость —
Северо-Западный фронт.
Где ж эти парни безусые,
С кем в сорок первом году
Где-то под Старою Руссою
Мы замерзали на льду.
С кем по жаре и холоду
Шли мы упрямо вперед…
Наша военная молодость —
Северо-Западный фронт…
Венок на могилу моих павших товарищей. Один перед амбразурой
Село Росино противник превратил в узел обороны. Восточную окраину, где было кладбище, прикрывал глубокий противотанковый ров.
С земляного вала перед кладбищем, из зарослей бузины, по танкам, приданным бригаде, ударили прямой наводкой немецкие пушки. Один танк встал дыбом у крутого откоса, два других застыли на дне рва.
Две наши стрелковые роты, наступавшие за танками, гитлеровцы прижали заградительным огнем к земле. Атака захлебывалась.
В этот критический момент сквозь завесу заградительного огня прорвались три штурмовые группы и, проникнув в Росино, стали уничтожать огневые точки противника.
Остался последний дзот. От штурмующих его отделяли двести метров пустыря. Свинцовые струи пулемета не давали нашим воинам продвинуться вперед.
У кого хватит храбрости, бросив вызов смерти, преодолеть открытое пространство?!
И вот рывком поднялся с земли и стрелой помчался к дзоту командир штурмовой группы Федор Мацуев. До того как фашисты ранили его, он успел пробежать две трети расстояния.
Пуля пробила Мацуеву грудь. Истекая кровью, он ползком добрался до края пустыря и потерял сознание в трех метрах от дзота.
В чувство привел его злобный треск пулемета. Собрав остаток сил, Мацуев на мгновение приподнялся и бросил гранату в амбразуру дзота. Послышался глухой взрыв — и вражеский пулемет замолк…
