Олег Селянкин - Будни войны
Подводную лодку и преследующие ее катера увидели сразу, как только оказались на опушке леса, подступившего вплотную к песчаным дюнам. Чтобы не обнаружить себя, попадали на влажный песок. Попадали, а дальше что делать? Открыть огонь по фашистским катерам из тех двух станковых пулеметов, что прихватили с собой с недавнего поля боя? Конечно, можно было бы и так поступить, если бы те катера оказались поближе. Кроме того, не подумают ли подводники, услышав с берега пулеметные очереди, что и тут вражеская засада?
А подводная лодка, погрузившись в море по самую палубу, погрузившись так, что ее рубка казалась спинным плавником какой-то диковинной рыбины, ходко шла к берегу, отстреливаясь из двух пушчонок малого калибра, похоже — сорокапяток.
Капитан Исаев понял, что именно эти две пушечки и заставляют фашистские катера держаться на приличном расстоянии. Тоже мне, вояки! Да если бы катерами командовал он, Дмитрий Исаев, обязательно и самым полным ходом повел бы их на сближение с подводной лодкой; пулеметными очередями срезал бы орудийные расчеты, не прикрытые от пуль и осколков даже подобием какого-то щита, и взял бы ее на абордаж.
Интересно, почему подводная лодка спешит к берегу, словно знает, что здесь есть артиллерийские батареи, которые прикроют ее своим огнем? Почему она не нырнула в глубину еще там, на морском просторе?
Капитану Исаеву казалось, что лежали они за песчаными дюнами бесконечно долго, а подводная лодка, отстреливаясь от шести фашистских катеров, все шла и шла; теперь были уже отчетливо видны пробоины в ограждении ее рубки.
Но вот сероватая вода вокруг подводной лодки запузырилась, и она привсплыла, словно вознамерилась вообще оторваться от поверхности моря, и изо всех последних сил рванулась к берегу. Не успел капитан Исаев еще понять, ради чего это сделано, как она с полного хода выбросилась на песчаную отмель. Метрах в двухстах от берега взлетела на нее. Так внезапно подводная лодка полностью потеряла ход, что попадали в море матросы, которые из пушечек вели огонь по фашистским катерам. Но, вынырнув, они почему-то не попытались вновь занять свои места у орудий, а поплыли к берегу; и еще десятка два моряков, появившихся на верхней палубе, сами попрыгали в воду.
Фашисты, похоже, не заметили, что личный состав покинул лодку: катера по-прежнему держались от нее на почтительном расстоянии и вели лишь артиллерийский огонь и по подводной лодке, и по морякам, спешившим к берегу.
— Сволочи! — гневно крикнул кто-то почти рядом, и капитан Исаев быстро отыскал его глазами. Это был явно солдат-первогодок, на левой половине груди которого в торжественный ряд выстроились значки ГТО, «Ворошиловский стрелок», ГСО и ПВХО. Подумалось, что они поблескивают впечатляюще, что к ним бы еще победу над фашистами приплюсовать — вот тогда и вовсе ладно станет. Об этом только подумал, спросил же о другом:
— Кого сволочишь?
— Клешников! — нимало не смутился молодой солдат. — Ишь, какой корабль покинули!.. Выходит, они, как и «соколы» наши, только для парадов хороши были. А до боя дело дошло, тут матушка-пехота одна за все в ответе!
— А ты кто такой, чтобы судить их? Кто дал тебе право выносить им приговор? — немедленно вошел в разговор вовсе незнакомый сержант, почему-то зло глянув на того солдата.
Капитан Исаев оставил без ответа реплику сержанта, но самого его запомнил. Чтобы потом узнать, почему у него в этот момент в глазах была такая ярая злость.
Кажется, велико ли расстояние от подводной лодки до берега, много ли времени может понадобиться мужчине в расцвете сил, чтобы преодолеть каких-то двести или триста метров? Но сейчас эти сотни метров предстояло идти по воде, которая все время хватала за ноги. Поэтому капитану Исаеву и казалось, что моряки невероятно долго брели к берегу, то запинаясь под водой о невидимые отсюда гранитные валуны, то вроде бы беспричинно оглядываясь на подводную лодку, на палубе которой по-прежнему не было ни одного человека.
Пока моряки брели к берегу, капитан Исаев не только без спешки и скорее машинально, чем осознанно, пересчитал их, но и понял, что сейчас, в эти секунды, просто не имеет права обнаруживать свой отряд: если подводники и не посчитают фашистами или их единомышленниками, все равно на какое-то время, разглядывая незнакомых солдат да обдумывая свое решение, задержатся под огнем фашистских катеров. И он приказал, чуть сдерживая голос:
— Передать по цепи: всем отойти в лес, без моего разрешения никому носа оттуда не высовывать! — И уже только одному сержанту, с которым хотел сейчас же познакомиться поближе: — Останетесь со мной.
Его приказ беспрекословно выполнили, и скоро лишь он с сержантом оказались на берегу, к которому, еле переставляя отяжелевшие от усталости ноги, брели двадцать три моряка.
Не успели все моряки еще дойти до желанного берега — подводная лодка вдруг развалилась, выбросив в небо столб ослепительного пламени; с еле ощутимым запозданием долетел и оглушительный грохот взрыва, который, казалось, должен был пригнуть к земле все деревья.
Капитан Исаев понял: моряки, уходя с родного корабля, заминировали его; похоже, между торпедами заложили взрывчатку.
Исчезла с поверхности моря подводная лодка — фашистские катера, сделав в сторону моряков несколько нестройных артиллерийских залпов, развернулись на обратный курс и резво побежали к все еще темноватой западной кромке горизонта. И лишь теперь к морякам, сгрудившимся на линии прибоя, подошли капитан Исаев и сержант. Те, казалось, нисколько не удивились их появлению, вроде бы с полным доверием встретили, но капитан Исаев краешком глаза сразу заметил, что стоит в плотном кольце, что, пожалуй, и нагана не сможет вырвать из кобуры, если попытается это сделать: обязательно намертво сцапает за руку кто-то из этих парней, разглядывающих его спокойно и одновременно придирчиво, с пристрастием.
Наконец, когда капитан Исаев был готов первым назвать себя, три последних решающих шага сделал моряк в кителе, на рукавах которого было по две золотистые нашивки. Был этот моряк на голову ниже его, Дмитрия Исаева, однако плечи у них оказались одинаковой ширины, и поэтому создавалось впечатление, будто он даже коренаст, необыкновенно силен. Правда, лицо у него было чуть удлиненное в нижней своей половине. Может быть, кому-то оно и показалось бы некрасивым, если бы не постоянная добрая улыбка, если бы не серые глаза, одаривающие собеседника душевным теплом. Даже подумалось: а может ли он в силу своего характера командовать людьми, приказывать им?
Этот морской командир, подойдя к капитану Исаеву на положенное расстояние, вежливо козырнул и сказал с внутренним достоинством:
— Старший лейтенант Загоскин, помощник командира подводной лодки.
Тайком облегченно вздохнув, капитан Исаев немедленно назвался и требовательно посмотрел на сержанта. Тот правильно понял его и почти отчеканил, встав по стойке «смирно» и прижимая к себе винтовку, что он сержант Перминов, Антон Спиридонович.
После этого капитан Исаев и рассказал морякам о том, что за минувшие сутки выпало на долю их полка и роты его, капитана Исаева, даже точно назвал, сколько сейчас у него бойцов.
Его выслушали сочувственно, а потом поведали и о своей беде. Оказывается, они были в самом обыкновенном походе, предусмотренном планом боевой подготовки, у берегов фашистской Германии были, когда получили радиограмму о том, что гитлеровцы вероломно напали на нас. Конечно, немедля скрылись в глубинах моря и начали поиск фашистских кораблей. И скоро нащупали один, утопили его торпедным залпом из двух носовых аппаратов. А вот этой ночью здорово, непростительно оплошали: чтобы подзарядить аккумуляторы, нечаянно всплыли… почти рядом с фашистским сторожевым катером, который, заглушив моторы, беспечно покачивался на волнах. Короче говоря, он первым ударил из пушек, смел своими снарядами за борт командира лодки и всех тех, кто вместе с ним в то время был на верхней палубе. Что было потом? Самое обыкновенное: они в момент утопили тот катеришко и пошли домой. Думали, что проскочат в свою базу, да вот часа два назад из ночи вывалилась на них эта шестерка катеров, клещом вцепилась. Конечно, если бы дистанция между ними и лодкой в момент встречи была бы хоть чуточку побольше, они по срочному погружению попытались бы уйти на глубину, а тут пришлось просто отходить, отстреливаясь…
Познакомились, выкурили по цигарке солдатской махорки и уже вместе пошли дальше, решив, что, если подвернется такой случай, надо будет обязательно раздобыть оружие для моряков; а вообще-то очень желательно и для солдат заиметь что-нибудь помощнее, чем винтовка, наг пример наши или немецкие автоматы.
Шли единой частью, подчиняясь всем приказаниям капитана Исаева, шли на восток. А в голубом небе почти непрестанно ревели моторы самолетов. Большей частью фашистских. А с юга, обтекая, грозясь обойти отряд, грохотала артиллерия. И они поняли: сегодня фашисты еще продолжают свое наступление. Настроения эта догадка не улучшила, но шагать стали шире, решительнее: спешили включиться в общее святое дело защиты Отечества, спешили и свою лепту внести в полный разгром врага. А что будет только так — в этом нисколечко не сомневались.
