Сергей Смирнов - Девушки в погонах
А потом начались испытания разнообразных технических систем слепой посадки. Начались новые, не совсем обычные полеты.
С земли все это обычно выглядит очень просто. Взлетает двухмоторный самолет, идет по кругу над аэродромом, потом выходит на приводную радиостанцию и начинает снижаться. Все ниже и ниже летит машина. Вот она уже на высоте 100… 70… 50 метров.
Но самолет не садится. Пролетев над посадочной, он снова набирает высоту, и все повторяется сначала.
Одна из особенностей такого испытательного полета та, что почти на всем маршруте летчик пилотирует самолет по приборам. Кабина закрыта плотным колпаком. Ни один луч дневного света не проникает снаружи. Изнутри не видно, что делается за бортом самолета. Где аэродром, где посадочная полоса — об этом летчик может судить только по показаниям стрелок.
По указателю радиокомпаса он заходит на посадочный курс, потом попадает в зону действия курсоглиссадной системы и теперь целиком полагается на показания приборов, ведущих самолет по глиссаде. На определенной, очень малой высоте летчик может откинуть закрывающий его колпак и удостовериться в точном выходе на посадочную полосу.
Каждый заход на ВПП тщательно фиксируется самописцами. Потом эти записи будут расшифрованы, сопоставлены одна с другой и летный состав получит четкую инструкцию, как заходить на посадку по данной системе. Но это будет потом, а сейчас…
Нину Ивановну Русакову целиком поглотило пилотирование. Чем ниже летел самолет, тем строже и точнее действия органами управления, тем сосредоточеннее взгляд на приборы. Медленно тянется время в приборном полете, особенно когда приходится отсчитывать каждую секунду нахождения самолета на посадочном курсе.
Нина Ивановна буквально слилась с машиной. А высотомер неуклонно отмечал потерю высоты. Вот потерян еще десяток метров, потом еще и еще. Летчица действует все осторожнее. Можно бы уже и прекратить снижение, но не таков неукротимый дух испытателя, коммунистки Русаковой, чтобы остановиться в своих дерзаниях на половине пути. Ведь, чем ниже она сумеет подвести самолет к земле, тем точнее будут данные о возможностях посадочной системы, тем большие результаты принесет ее полет. И Русакова, теперь уже не без риска, еще и еще приближала самолет к земле.
У земли воздушная масса не спокойна, и полет напоминает езду по ухабистой дороге. Хоть неровности воздуха не видны, они дают себя знать через броски машины. Все труднее парировать эти отклонения от линии горизонтального полета.
Самолет летел ниже, чем в предыдущем заходе. Но данные высотомера не позволяют снижаться дальше, а то бы ничто не удержало летчицу достигнуть самой минимальной высоты.
Пролетев по кругу, самолет снова заходит на посадочный курс. По невидимой для простого глаза, но четко обозначенной для радиочувствительных приборов глиссаде, он, словно с горы, скатывается со стороны леса к началу бетонной дорожки. Все ближе и ближе земля. Огромная стальная птица с убранными шасси пересекает границу аэродрома. Могучий поток закручивает песчинки, поднятые с земли, и отбрасывает их назад.
В жизни каждого человека бывают такие моменты, когда он должен принимать какое-то ответственное решение. Большинство людей располагают для этого достаточным временем, чтобы взвесить все «за» и «против», обдумать различные варианты решений и остановиться на таком, которое во всех отношениях лучше остальных. У летчика-испытателя для этого очень часто не бывает времени. Правильное решение должно быть принято за секунды, даже за доли секунд, иначе он может погибнуть.
Нечто такое пережила и Русакова. Самолет подходит к самой земле. Машина идет ровно. Хорошо! И тут в момент, когда, казалось, все уже сделано, внезапно тряхнуло самолет. Винты коснулись грунта. А в следующую секунду машина резко взмыла вверх…
Как это случилось? Нина Ивановна успела сделать тот единственный маневр (штурвал на себя), который нужно было сделать в эти секунды.
В последующих полетах уже многое сделала за летчицу автоматика. Каждый очередной заход на посадку приносил Русаковой новую частичку знаний о характере и возможностях новейшей техники. И когда коммунистка Русакова выступила на заседании ученого совета одной из академий с анализом достоинств и недостатков автоматики, с толковым предложением об изменениях в ее конструкции, профессора, доктора наук восторженно аплодировали ей, женщине-летчику, исследователю.
На улице еще чуть брезжит рассвет, еще не зажигаются огни в домах, а Нина Ивановна Русакова уже на ногах. Наутро назначен вылет на другой аэродром для продолжения начатых испытаний. Что нового принесет сегодняшний день? Удастся ли разгадать еще один из многих вопросов, поставленных перед ней упрямым норовом машины. Может, удастся, может… Ведь это испытание. Испытание не только машины, но и человека, который ее покоряет.
Только семь часов, а Нина Ивановна уже в воздухе. Спокойно всматривается летчица в показания приборов. Временами ее взгляд переносится на стекло фонаря кабины, за которым клубятся белые облака. А на душе спокойно и радостно — так бывает всегда, когда Нина Ивановна берет в руки штурвал самолета.
Но на этот раз ее ожидала еще одна большая радость. Стоило командиру корабля Русаковой настроиться на волну московской станции, и она услышала бы волнующую новость. Как раз в это время диктор столичного радио зачитывал Указ Президиума Верховного Совета Союза ССР. По всей стране разносились его слова:
— За многолетнюю творческую работу в области испытаний и исследований новой авиационной техники присвоить почетное звание «Заслуженный летчик-испытатель СССР» Русаковой Нине Ивановне.
Узнать это в полете Нина Ивановна не могла. Самолетная радиостанция была настроена на аэродром посадки, и в наушниках шлемофона слышались другие слова, которые указывали путь самолету.
Не успела Нина Ивановна явиться на командный пункт, как один за другим ее стали поздравлять летчики и штурманы, инженеры и техники, товарищи по работе, знакомые и совсем незнакомые люди.
…И вот уже на воздушном лайнере в качестве пассажира заслуженная летчица страны возвращалась в любимую столицу. Ей ли не знакома такая посадка, когда самолет летит в облаках, плотным слоем закрывающих землю, когда облака неожиданно расступаются и огромная стальная птица уверенно приближается к бетонной полосе аэродрома.
В мире много, очень много дорог. Воздушные пути порой нам кажутся широкими, просторными и прямыми. Но это потому, что смотрим мы на них с земли. Воздушные дороги — самые длинные из всех путей. На них нельзя останавливаться, нельзя терять скорость.
Примечания
1
Л. Щербинина звала Крелию Силину Лией.
2
Черепы — название деревни.
