Юрий Коротков - Девятая рота. Дембельский альбом
— Таракан, ты спишь? — тихонько спросил Хлебников.
— Сплю, — недовольно пробурчал тот. — А что? — он приподнял голову.
— Смотри, какие в небе огромные звезды!
Действительно, с темного бездонного неба над горами, окружающими военную базу со всех сторон, в окна солдатской казармы заглядывали невероятной величины южные звезды.
— Не звезди, Батон, звезды как звезды. Все, я спать хочу, — ответил заплетающимся языком Тараконов.
— Послушай, я стихи вспомнил, точнее, четверостишие. Только автора не помню.
И звезды киноаппаратами
Сюда сквозь ночь наведены,
И демонстрируют солдатам
На белых наволочках сны…
В ответ Женька Тараконов оглушительно захрапел…
Вой тревожной сирены, кажется, пробивал насквозь барабанные перепонки.
— Рота! Подъем! Тревога! — орал дневальный.
Пацанов словно подкинуло на кроватях. Тревога! Это что — уже война?
— Бегом! Бегом! Бегом! Получать оружие! — кричал страшным голосом прапорщик Лютаев.
Дежурный по роте уже открыл оружейную комнату и стоя у пирамиды подгонял подбегавших солдат. Мальчишки дрожали — то ли от страха, то ли от избыточного волнения. Никогда еще их вот так, посреди ночи, не поднимали по тревоге.
— Строиться согласно боевому расчету! — продолжал надрываться Лютый.
Прямо на плац из боксов автопарка выезжали «Уралы», на которые спешно грузились ящики с боеприпасами.
Когда подразделение выстроилось на строевом плацу, появился и капитан Сапрыкин — свежий, подтянутый, аккуратный, словно и не было у него за спиной празднования дня рождения и практически бессонной ночи.
— Рота! Равняйсь! Смирно! Слушай боевой приказ! Диверсионно-разведывательная группа противника прорвалась в наш тыл со стороны селения Учлой-Бастум. Предположительный состав группы — двадцать человек. Ориентировочное направление движения диверсантов — городская электростанция. Приказываю: выдвинуться в район электростанции, обнаружить противника и уничтожить. Приступить к выполнению боевой задачи!
Солдатики попрыгали в кузова «Уралов» и тронулись в путь.
— Мужики, это же пиздец! — лаконично описал сложившуюся ситуацию Басаргин.
— Да, пацаны, воевать начинаем.
— А я стремаюсь, ребята… слишком, — промямлил Курганов.
— А я вот тебе шас ебану в харю, и ты сразу перестанешь волноваться! — пообещал ему романтичный и мечтательный Валя Хлебников. — Закрой пасть, козлина!
Проследовав до КПП, автомобильная колонна вдруг остановилась.
— К машинам! — прозвучала команда.
Все выпрыгнули наружу.
— Рота! В две шеренги становись! — солдаты узнали голос капитана Сапрыкина.
Все тут же построились, возле контрольно-пропускного пункта, совершенно не понимая, что происходит. А Сапрыкин держал в руке секундомер.
— Товарищи солдаты, — обратился он к строю. — Подъем по тревоге был учебно-тренировочным. В норматив рота не уложилась. Оценка — два балла. Что из этого следует? Из это следует, что надо больше тренироваться. Неразбериха и хаос царили при получении оружия и выходе к месту построения, то есть на плац. В машины забирались, как черепахи, топтали друг друга, как взбесившиеся слоны на водопое. В оружейной комнате остались четыре неполученные каски и три штык-ножа на полу! Бардак в роте, товарищи солдаты! Офицерам — проверить экипировку личного состава!
И вот тут выяснилось, что одеты и обуты солдатики как попало. Кто-то забыл намотать портянку, кто-то держал под мышкой бронежилет, кто-то второпях схватил в оружейке чужой автомат. И вообще, это была не рота, а стадо баранов.
— Вы даже не партизаны. Вы — сброд, дорогие мои, — проговорил ротный. — Товарищ старший прапорщик Лютаев!
— Я! — как положено по уставу, отозвался Олег.
— Теперь я вижу: вы оказались совершенно правы. Занятия с личным составом девятой роты необходимо усилить.
— Есть — усилить занятия, товарищ капитан!
— Рота! Напра-во! В казарму шагом-арш!
Теперь уже никто из пацанов не пел песен и не читал стихов про звезды. Все попадали в койки… Спать до общего подъема части оставалось всего полтора часа.
— Девятая рота! Подъем! — отвратительно, как железным молотком по кастрюле, прогремел в казарме голос старшего прапорщика Лютаева. — Живее, цуцики! В две шеренги становись!
Через четверть часа солдаты загружали камнями по приказу Лютого свои РД — рюкзаки десантника.
И бегом в горку. А на горке — здоровенные быки, которым по полгода до дембеля осталось. И эти быки начинали пацанов с горы сталкивать. Задача — во что бы то ни стало удержаться наверху. Так Лютого учил перед отправкой в Афган сержант Дыгало. Так теперь Лютый учил своих солдатиков.
На первом занятии в гору поднялся и удержался на ней только ловкий, как кошка, Кадра. Старослужащим на вершине просто не удалось его поймать. Изворотливый киргиз шнырял у них между ног, как змея, и в результате пересек условную пограничную линию.
Во второй раз учудил Валя Хлебников. Забравшись наверх, он изо всех сил вцепился зубами в ногу старика. Тот выл от боли, бил курсанта кулаками и стряхивал до тех пор, пока сам не полетел вниз с кручи. Пацаны долго смеялись. Только на третий раз Лютаев приступил к техническим объяснениям.
— Так дело не пойдет. Поднимаясь наверх, вы должны разделиться на небольшие, но плотно сбитые группы. Если вас трое, выбирайте один объект атаки. Втроем легче повалить одного. Таким образом в обороне противника пробивается брешь. Это — дорога другим бойцам. Погнали!
И снова пацаны, как одуревшие, перли на гору.
— Девятая рота! Подъем! — снова орал Лютаев.
На этот раз он приготовил подопечным новый подарок: десятикилометровый марш-бросок в горы с полной боевой выкладкой.
А там их ждал очередной сюрприз: преодоление водной преграды — бурной горной реки. Переходили на противоположную сторону по двум натянутым через реку тросам. Ребята срывались, падали в ледяную воду один за другим. Ниже по течению спасательное подразделение выловило почти восемьдесят процентов личного состава.
— Вы что, дистрофики? — возмущался перед строем Лютаев. — Вы мужики или кисейные барышни? За каждое падение наряд вне очереди.
С тех пор занятия по преодолению горных водных преград стали проводиться два раза в неделю.
— Рота! Подъем, мать вашу! — не унимался Лютый.
С самого утра и до обеда — рукопашный бой. Причем каждый из курсантов по очереди прошел через обработку кулаками Лютого. А тому — хоть бы хны! Лупил пацанов направо и налево. Только кости хрустели.
— Щенки вы, а не солдаты. Ну, ничего, будем учиться.
Правда, больше не избивал, а оттачивал с бойцами элементарную технику защиты и нападения с помощью настоящего ножа, малых лопаток, автоматов с примкнутым штык-ножом.
Следом отрабатывались уклоны и увертки от летящего боевого ножа, выдерживание ударов тупыми предметами, сопротивление болевым и удушающим приемам, адаптация к порезам, виду крови и к нанесению ранений живому существу.
Одно из упражений вызвало у курсантов особое отвращение: они должны были поймать в петлю живого зайца, убить его, держа за задние ноги, ударом о дерево, быстро отрезать голову и, задержав дыхание, выпить хлынувшую кровь, затем сделать выдох. Все это старший прапорщик Лютаев демонстрировал на личном примере и заставлял проделывать пацанов.
«Садистов здесь что ли из нас готовят?» — спрашивали себя солдаты.
Они еще не знали, что на следующий день Лютаев планировал посещение с ротой городского морга для наблюдения за вскрытием трупов…
На одном из занятий специально для девятой роты изготовили чучело-манекен. Одевали его в солдатскую форму, покрой которой стилизован под полевую форму боевиков. В нагрудный карман прятали условный документ, похожий на удостоверение личности. После этого обильно поливали манекен кровью, а в расстегнутую куртку помещали кишки и другие внутренности, заимствованные у бродячей собаки. Вот этот-то «труп» и предстояло каждому солдату обыскивать.
Причем, предыдущий боец, выполнив или не сумев выполнить поставленную перед ним учебно-боевую задачу, сразу же строго изолировался. Идущий следом понятия не имел, что его ждет.
— Чтоб вы знали, — невозмутимо говорил пацанам Лютаев. — Далеко не каждый способен запросто возиться в кровавом месиве теплого вонючего ливера, но преодоление этого внутреннего барьера просто необходимо. Не менее важно быть готовым убить врага любым из изученных способов, для чего также может пригодиться бродячая псина.
Очень скоро мальчишки на себе испытали, что психологически невероятно трудно приговорить ни в чем не повинную шавку, но гораздо тяжелее будет ломать себя при необходимости совершить убийство мирного жителя, случайно обнаружившего вашу диверсионную или разведывательную группу в тылу противника.
