Бернард Корнуэлл - Боевое Знамя
- Капитан! Капитан! - позвал Хант.
- В чем дело?
- Боб считает, что на дороге стоит какой-то сукин сын.
Старбак поднялся на ноги.
- Траслоу! Я спущусь к амбару.
Ответом на это заявление был неясный рев, а потом Старбак последовал за Хантом вдоль реки.
- Это всё та молния, - объяснил Хант.
- Ты видел человека?
- Человека и лошадь, - бодро заявил Хант. - Как свои пять пальцев.
Старбак был настроен скептически. За последний год он узнал, насколько обманчивой может быть ночь. Кусты, на которые днем-то и внимания не обратишь, ночью превращались в чудовищную угрозу. Стадо коров можно было принять за стремительную вражескую кавалерию, но с такой же легкостью целый батальон врагов можно было спутать с кукурузным полем. Ночь будила воображение, а воображение боялось врагов и тосковало по безопасности, заставляя темноту соответствовать своим желаниям. Теперь Старбак направился к месту размещения пикета за сломанной стеной амбара. Сержант Мэллори нервничал.
- Там кто-то есть, сэр, - сказал он. - Мы все его видели.
Старбак не видел ничего кроме темноты и слабого мерцания реки.
- Вы его окликнули? - спросил он.
- Нет, сэр, - ответил Мэллори.
Старбак положил винтовку на бруствер и поднес ладони ко рту.
- Кто идет? - крикнул он во все легкие.
Ответом была тишина, лишь дул слабый ветерок и журчала река.
- Мы что-то видели, сэр, - настаивал Мэллори.
- Правда видели, сэр, точно, - подтвердил один из солдат.
- Уверены, что это не старик-чернокожий? - уточнил Старбак.
- Там был человек и лошадь, сэр, - возразил Мэллори.
Старбак снова крикнул и снова не получил ответа.
- Может, они уже убрались отсюда к чертовой матери? - предположил капитан, и как раз когда он произносил эти слова, далекие горы снова прорезала извивающаяся молния, ее тонкая косая линия прочертила силуэт трех вершин, но ближе, гораздо ближе, всполох молнии высветил стоящую рядом с лошадью фигуру не далее как в пятидесяти шагах впереди, по крайней мере, так показалось Старбаку, у которого была лишь секунда, чтобы сфокусировать взгляд и привыкнуть к резкому контрасту белой вспышки и полной тьмы.
- Кто вы? - крикнул он, когда молния погасла, оставив лишь запечатленный на сетчатке образ, согласно которому у человека была сабля в ножнах и карабин.
Никто не ответил. Старбак взвел винтовку, с удовольствием почувствовав твердость взведенного курка, пощупал пальцем, чтобы убедиться, что капсюль на месте, и нацелил оружие чуть выше того места, где, по его мнению, стоял человек. И нажал на спусковой крючок.
По долине разнесся звук выстрела, отразившись эхом от леса на противоположном берегу, а потом затихнув, как раскат грома в далеких горах. Пламя от винтовки высветило несколько квадратных ярдов травы за амбаром, но не достигло одинокого, молчаливого и неподвижного человека, которого Старбак точно разглядел во время вспышки молнии.
- Стук копыт, сэр, - возбужденно произнес Мэллори. - Слышите?
И совершенно определенно, на фоне шума реки раздался стук копыт и звон сбруи.
- Приближается кавалерия! - Старбак криком предупредил сидящих в окопах позади. Он начал перезаряжать винтовку, а пикетчики Мэллори выставили свои винтовки через стену. - Дадим залп по мерзавцам, - приказал Старбак, а потом запнулся, потому что стук копыт шел не с запада, а из-за спины, из расположения бригады. Он обернулся и увидел среди деревьев над бродом движущиеся огоньки, и через несколько секунд понял, что это был фонарь, который нес всадник.
- Старбак! - окликнул тот капитана. Это был майор Хинтон. - Старбак!
- Отставить, - сказал Старбак солдатам. - Майор?
Из-за деревьев появился второй всадник.
- Старбак! - выкрикнул он, и в свете фонаря Старбак разглядел Вашингтона Фалконера. Затем появилась крысиная физиономия Мокси, а потом три всадника пустили лошадей в галоп по открытому пространству у развалин обиталища Безумного Сайласа.
- Старбак! - снова закричал Фалконер.
- Сэр? - Старбак повесил наполовину заряженную винтовку за плечо и пошел навстречу командиру бригады.
Лошадь Фалконера беспокоила далекая гроза, и она шарахнулась в сторону от прогрохотавшего в горах раската грома. Фалконер одернул животное хлыстом.
- Я отдал приказ, мистер Старбак, чтобы без моего разрешения не производилось никаких изменений в дислокации. Вы не подчинились этому приказу!
- Сэр! - запротестовал майор Хинтон, желающий отметить, что Старбак лишь подчинился указаниям Свинерда. Сам Хинтон весь день был занят в военном трибунале бригады, иначе сам бы согласился с приказом полковника Свинерда. - Капитан Старбак получил приказ, сэр, - начал Хинтон.
- Молчать! - прогремел Фалконер. - Это заговор, майор Хинтон, чтобы подорвать мой авторитет в бригаде. Нынче этому заговору будет положен конец. Майор Хинтон, немедленно отведите эти три роты обратно в расположение Легиона. Капитан Мокси, сопроводите капитана Старбака в штаб. Вы арестованы, мистер Старбак.
- Сэр, - начал было протестовать Старбак.
- Молчать! - рявкнул Фалконер. Его лошадь прижала уши и мотнула головой.
- Там на дороге всадник, - сделал еще одну попытку Старбак.
- Я сказал, молчать! - крикнул Фалконер. - Мне плевать, мистер Старбак, даже если бы на той дороге был сам архангел Гавриил. Вы ослушались моих приказов и теперь арестованы. Сдайте винтовку майору Хинтону и следуйте за капитаном Мокси.
Фалконер ждал, пока Старбак подчинится, но северянин упрямо сохранял неподвижность.
- Или вы намереваетесь и этого приказа ослушаться? - спросил Фалконер, подчеркнув свою угрозу, расстегивая кобуру револьвера. Траслоу и Коффмэн, чьи лица едва можно было различить в тусклом свете фонарей, наблюдали за ними с опушки леса.
Старбак внезапно почувствовал нехороший порыв ударить Фалконера, но потом Пол Хинтон наклонился с седла и забрал его винтовку.
- Всё в порядке, Нат, - пробормотал он успокаивающе.
- Отнюдь не всё в порядке! - вспыхнул Фалконер. Этот вечер, так плохо для него начавшись с поспешного бегства из Гордонсвила, превратился в триумф. - Дисциплина - это главная обязанность военного, майор, - продолжил Фалконер, - а наглость Старбака разлагает весь полк. Больше этого не будет, Боже мой, ни за что! Грядут перемены!
Восток озарила молния, прорезав ночь над горами, и в ее неожиданном свете блаженная радость на лице Фалконера стала очевидной. Он столкнулся со своими недругами и одолел обоих, и генерал чувствовал ликование солдата в первый раз с тех пор, как надел мундир своей страны.
А Старбак был под арестом.
Старбака поместили в палатку полковника Свинерда. Смущенный рядовой из первой роты стоял в карауле снаружи, а внутри Старбак обнаружил Свинерда, неуклюже сидящего на походной постели и прижимающего к груди то, что Нат принял за библию. На складном столике горела восковая свеча, отбрасывая тусклый свет болезненно-желтого цвета. Полковник сидел со склоненной головой, волосы спадали вдоль худого лица. Старбак сел на другой конец кровати и возвестил о своем присутствии ругательством.
- Заразная болезнь, - загадочно откликнулся Свинерд, больше никак не поприветствовав своего товарища по заключению, - вот кто я такой, Старбак. Я заразная болезнь. Инфекция. Чума. Нечистый. Иду не в ногу. Вы когда-нибудь ощущали, что идете не в ногу со всем человечеством? - задав этот вопрос, полковник поднял голову. Его глаза налились кровью. - Вот что я вам скажу, Старбак, мир станет без меня лучше.
Старбак, встревоженный его словами, более пристально вгляделся в предмет в руках полковника. Сначала он предположил, что это библия, но теперь опасался, что это револьвер, но вместо этого увидел открытую бутылку.
- О нет, - сказал Старбак, пораженный собственным разочарованием. - Вы напиваетесь?
Свинерд не отвечал. Он просто уставился на бутылку, поворачивая ее в руках, словно никогда раньше ничего подобного не видел.
- Что вам сказал Фалконер? - спросил он наконец.
- Немного, - ответил Старбак, - используя бесстрастный тон, чтобы показать свое неповиновение. - Сказал, что я ослушался приказа.
- Вы выполняли мои приказы, но Фалконеру всё равно. Он вас ненавидит. Он и меня ненавидит, но вас больше. Считает, что вы забрали его сына, - полковник продолжал рассматривать бутылку, а потом устало покачал головой. - Я не пью. Сделал глоток и выплюнул. Но собирался ее выпить. А потом пришли вы.
Он поднес бутылку к свече, с которой капал воск, и слабый свет отразился в зеленом стекле и янтарной жидкости.
- Ее дал мне Фалконер. Сказал, что я это заслужил. По его словам, это лучший в Америке виски, из округа Бурбон в Кентукки. Сегодня никакой дряни, ничего вызывающего похмелье или дурь в голове, ничего раскалывающего мозги или даже специального с красной этикеткой, в общем, никакого самогона, - упоминание о дрянном виски явно всколыхнуло какие-то воспоминания, и полковник сомкнул веки, словно от приступа боли. - Нет, сэр, - продолжал он печально, - только лучший виски из округа Бурбон для Гриффина Свинерда. Чистый, как слеза, видите? - он снова поднес бутылку к свече. - Разве это не прекрасно?
