Свен Хассель - Колеса ужаса
Мы, плача, принялись обниматься.
От всей боевой группы уцелели тридцать четыре рядовых вкупе с младшими командирами и всего один офицер, гауптман фон Барринг.
Генерал-майор Беке, невысокий, кряжистый, спрыгнул с танка и подошел к нам. Крепко пожал всем руки, потом махнул, и Первая танковая дивизия двинулась к Черкассам, чтобы расширить брешь, проделанную нами в кольце. Внутри него все еще отчаянно сражались девять дивизий.
Обер-лейтенант Вебер погиб. Его раздавил немецкий «тигр». Никогда уже он не будет никому угрожать трибуналом.
Мы словно заводные куклы поплелись по дороге к селу, где надеялись получить подкрепление.
16. КАРТОФЕЛЬНОЕ ПЮРЕ СО СВИНИНОЙ
— Дам я вам этот рецепт, неотесанная деревенщина, — великодушно пообещал Порта. — Это настоящая амброзия олимпийцев.
И тут, разумеется, русские прервали нашу прекрасную гастрономическую фантазию.
Двадцать седьмой полк отвели на спокойную позицию в нескольких километрах от Попельны на опушке леса. По ней велся лишь легкий артогонь, о котором не стоит упоминать.
Наше отделение отправили в лес на разведку; мы шли, дымя сигаретами и небрежно взяв автоматы на ремень.
Порта предложил немного отдохнуть.
— Эта проклятая война никуда не денется, если мы ненадолго остановимся здесь.
Легионер и Малыш радостно поддержали его.
Старик пожал плечами.
— Мне все равно. Здесь нет никаких русских, иначе б мы их давно увидели.
Мы, двенадцать человек, уселись на стволе упавшего дерева, будто ласточки на телеграфном проводе.
Порта принялся объяснять, как готовить его любимое блюдо — картофельное пюре с нарезанной кубиками свининой.
— Самое главное — готовить это достойное богов блюдо с чувством. Без чувства ничего не получится.
Его перебил Малыш.
— Секунду, Порта, я хочу записать этот рецепт.
Он попросил у Штеге карандаш и бумагу, тот с усмешкой удовлетворил его просьбу.
Малыш улегся на живот, послюнил карандаш и сказал Порте, что он может продолжать дальше.
— Прежде всего отбирается хорошая картошка. Ее можно украсть в поле или найти в погребе. В общем, когда отберешь, садишься на хороший стул. Если заднице жестко, подложи подушечку. Потом начинаешь картошку чистить. Плохие места, если такие окажутся, вырезаются аккуратно и любовно.
— Что плохого можно найти на картошке? — спросил Малыш.
— Неужели ни разу не видел картошку с сифилисом?
— Нет, я не знал, что картофелины трахаются.
— Ну, ты много чего не знаешь, — снисходительно ответил с раздражением Порта. — Но делай, как я говорю. Вырежи сифилис. Налей в кастрюлю прекрасной холодной ключевой воды и опусти туда очищенные картофелины с игривым всплеском, какой издают девушки в речушке весенним вечером, когда комары резвятся в кустах.
— Господи, Порта, да ты поэт, — засмеялся Старик.
Порта зажмурился.
— Что значит «поэт»? Это имеет какое-то отношение к бабникам?
— Среди бабников возможно найти поэта, — ответил с усмешкой Старик. — Но ладно, продолжай свою кулинарную лекцию.
— Когда вся картошка будет в воде, варить ее. Потом аккуратно, по всем правилам толчешь, пока она не превратится в кашу. А теперь слушайте внимательно. Это очень важно. Идите в поле или в деревню, к скотине, которую найдете по аромату. Отыщите корову. Думаю, вы знаете разницу между коровой и быком. Если нет, поднимите хвост, только отверните при этом нос. Потому что из-под хвоста выходят выхлопные газы.
Когда найдете нужное животное, надоите пол-литра молока из молочного резервуара. Это аппарат под животом, похожий на электрический штепсель. Вылейте молоко в толченую картошку, только во имя святой Елизаветы смотрите, не подоите ослицу или козу. Налить молоко ослицы в прекрасную картошку будет трагедией, потому что его используют для мытья в ванне.
— Тьфу ты, черт, — выкрикнул Малыш. — И в обычной воде мыться скверно, а в молоке, должно быть, и вовсе ужасно. Лучше я буду ходить в грязи, пока ее не соскоблит с меня похоронщик. Порта, ты врешь. Откуда ты это взял?
— Прочел, мой мальчик. Некогда жила-была шлюха по имени Поппея Сабина[57]. Итальянская красотка. Она увела императора Нерона у старой ведьмы по имени Октавия. Эту Поппею император нашел в каком-то борделе. У нее, само собой, появилась мания величия, и она стала мыться в ослином молоке. Так что смотрите: в картошку ослиное молоко не должно попадать ни в коем случае. Картошка — не канализационный коллектор. Когда выльете чистое коровье молоко в толченую картошку, хорошенько все размешайте. Потом возьмите щепотку соли и аккуратно ее посолите, но, ради Бога, с чувством, и, ради святой Гертруды, все время помешивайте деревянной ложкой. Если такой ложки нет, можно воспользоваться штыком. Не забудьте стереть с него кровь или смазку. Потом разбейте десяток яиц и старательно размешайте их с сахаром. Сахар стащите у интенданта, но — ради голубых глаз святого Моисея! — мешайте медленно, дорогие друзья, медленно!
— Почему медленно? — поинтересовался Малыш.
— Тебе что до этого, тупой плоскостопый стервятник? Мешай медленно, как я говорю, и больше не перебивай. Вечно ты поднимаешь шум. Варите все на медленном огне. Только не используйте в качестве топлива кизяк. От него идет вонь!
Порта умолк и свирепо посмотрел на Малыша, поднявшего руку, будто школьник.
— Что тебе еще? — спросил он сердито.
— Я только почтительно спрашиваю, герр великий повар Порта, можно ли топить березовыми дровами, смоченными в бензине, украденном из машинного парка Гитлера?
— Конечно, можно! Еще вопросы есть? Если да, спрашивай сейчас.
Малыш покачал головой.
Мы, лежавшие поблизости от него, увидели, что он записывает большими детскими буквами: «Можно использовать березовые дрова и краденый бензин».
— Свинина жарится на березовых углях, — быстро добавил Порта и взглянул на Малыша, высунувшего язык в усилии сосредоточиться на этой трудной конторской работе. — Потом старательно нарезается кубиками и кладется в пюре. Делать это нужно с любовной тщательностью и с чувством. Самое главное — вкладывать свою католическую душу в эту работу.
Малыш заорал:
— Нужно быть католиком, чтобы готовить картофельное пюре?
— Конечно, — ответил Порта. — Это установленный со времен Тридцатилетней войны[58] факт.
— Ладно, — сказал Малыш. — Найду католика, чтобы он делал мне пюре по моим указаниям.
— Напевая русскую осеннюю песню, — продолжал Порта, — нарезаете немного зеленого лука и с победной улыбкой посыпаете им пюре. Немного паприки тоже будет очень кстати. И не пренебрегайте половиной гильзы перца. Но, ради святого Иосифа, не оставляйте кастрюли на огне слишком долго. Видите ли, мальчики, это блюдо называется «Пылающая любовь». — Он предостерегающе посмотрел на Малыша. — Не смей говорить никаких непристойностей во время этого священнодействия!… Перед тем как станете есть эту манну, как следует вымойте ложку в горячей воде. Есть такое пюре грязной ложкой будет поистине смертным грехом. Для кубиков непременно используйте мясо белой свиньи; перчите черным перцем, ни в коем случае не красным. Это было бы кощунством.
Он приподнял зад и, громко испортив воздух, положил конец лекции. Лесная тишина усилила впечатление.
Немного погодя Старик отбросил окурок сигареты, и мы поплелись дальше.
Дорожка перешла в узкую тропинку, вьющуюся между елями и соснами.
Мы подошли к крутому повороту. И внезапно оказались лицом к лицу с группой русских. Для них это явилось такой же неожиданностью, как и для нас.
Несколько секунд мы стояли и таращились друг на друга, изо рта у нас свисали сигареты, автоматы были на ремне.
Никто из нас не подумал о стрельбе. Изумление было слишком сильным. Обе группы повернулись и побежали — русские в одну сторону, мы в другую.
Порта намного опередил нас.
Малыш вопил от страха, ноги его работали, как у велосипедиста на гонке «Тур де Франс». В испуге он потерял автомат.
Мы задохнулись бы в беге, если б Порта не споткнулся о корень и не полетел вниз по крутому пятиметровому склону. Вопил он, как лошадь, за которой по пятам гонятся волки.
Мы с трудом подняли его. Потом разгорелся бурный спор на тему, сколько русских нам встретилось.
Старик и Штеге утверждали, что роту.
— Роту! — заорал Порта. — Вам, должно быть, попал в глаз лесной голубь. По меньшей мере батальон!
— По меньшей мере, — подтвердил Малыш. — Лес кишел русскими.
— Ma foi[59], они стояли сотнями среди деревьев, вращая глазами, — сказал Легионер. — Вы можете оставаться здесь, но лично я ухожу.
В штабе роты мы нагло доложили, что встретились с батальоном противника. Это сообщение тут же передали в штаб полка.
