Сергей Поляков - Партизанская искра
В такие, напоенные вешним солнцем дни, возле хат можно видеть сельских стариков. Они сидят неподвижно, вперив грустные взоры в родную даль степи. И мучительные думы гнетут седые головы этих хозяев земли. Кто же в эту весну пройдется по колхозным пашням, хозяйской поступью, хозяйским оком окинет их, кто заронит семя в кормилицу-землю и для кого золотой летней порой будут вызревать хлеба? Кто соберет обильную жатву? Неужели не они? Неужели их, хозяев земли, теперь обратят в батраков подневольных? Нет, быть того не может, мысль не мирится с этим.
Взоры стариков обращаются туда, на восток, где идут тяжелые испытания. Теплый ветер веет с востока, теребит седые волосы, разглаживает морщины на лицах. И кажется старикам, что ветер этот приносит им сокровенные слова:
«Верьте, родные! Скоро, скоро я принесу вам на крыльях своих отнятое врагами ваше счастье!»
Николенко получил от претора Благау письмо с предложением приехать немедленно в Голту по весьма важному и неотложному делу.
Претор принял агронома крымской опытной огороднической фермы вне очереди, запросто и без церемоний.
— Прошу садиться, домнул Николенко. Курите, — он помолчал, делая вид, что любуется агрономом. — мне много хорошего говорил о вас домнул префект. Он влюблен в вас и в вашу работу. Это очень похвально. Приятно, что русские люди понимают, с кем им лучше, с нами или же с большевиками. Я надеюсь, домнул Николенко, ваш выбор оправдает себя.
— Я также, домнул претор.
— Я слыхал, что ферма, которой вам поручено руководить, приведена в порядок.
— Мне трудно сказать. Вы сами изволили видеть, домнул претор.
— То, что я видел, это само собой. А то, что вы там задумали, заслуживает особой похвалы. Мне подполковник все уши прожужжал. Он прямо говорит, что в Крымке живет преобразователь огородного дела.
У польщённого агронома от удовольствия покраснели уши.
— Как могу стараюсь, домнул претор. Пока еще особенно нечем похвалиться. Помещение я, правда, подготовил хорошо. Мне удалось собрать несколько хороших местных сортов семян — огородных и бахчевых. Но этого недостаточно, чтобы развернуть дело гораздо шире. Я приложу все усилия, чтобы обеспечить ферму высокосортными семенами.
— Здесь вам, домнул Николенко, предоставляется полная свобода действий. Вы лучше меня знаете возможности почвы вашего, то-есть нашего района, — поправился он. — Нам нужно, чтобы крымская опытная огородническая ферма дала в этом году в изобилии прекрасных семян для румынских имений. Вам, домнул агроном, выпадает честь стать здесь, в Транснистрии, начинателем большого и важного дела для Румынии.
— Я очень рад, домнул претор. Постараюсь оправдать ваше доверие.
— У нас в Румынии огородные и бахчевые хороши, слов нет, но русские, надо признать, лучше. Например, таких помидоров, как у вас, наши огородники еще не умеют выращивать. Также и бахчевые. Ваши арбузы и дыни сочнее и сахаристее.
— Беда только в том, домнул претор, что все эти сорта культивировались на Кубани, у нас их сейчас нет.
— А вы до войны не пытались их культивировать здесь, на наших землях?
Николенко наклонился над столом.
— Скажу по совести. Такие семена к нам в Одесскую область присылали перед войной, и в некоторых-районах эти сорта разводились. Но я не хотел.
— Почему?
— Не был заинтересован. Не по душе мне были колхозы, и я всячески противился.
Райземотдел предложил мне все-таки сделать это. Я вынужден был согласиться, и сделал так, что кубанские сорта в Крымке не привились.
Николенко дал понять претору, что причины, почему не взошли семена, он не будет объяснять, так как она им понятна.
Претор Благау засмеялся, откинувшись на спинку стула. Он был доволен и с удовлетворением отметил про себя, что этот русский агроном со всеми потрохами перекочевал к ним.
— А теперь эти бахчевые и огородные привились бы у вас в Крымке? — загадочно улыбаясь, спросил Благау.
— Теперь? Без сомнения, домнул претор. Земля у нас хорошая. Я знаю участки, где почва особенно подходящая для бахчей и огородов.
— Какие участки вы имеете в виду?
— Сразу же за южной частью села, по склону к речке. И земля богатая влагой, и склон как раз обращен к солнцу. Там даже вопреки моему нежеланию были прекрасные колхозные огороды.
— А в Румынии эти овощи могут успешно культивироваться?
— Я, к сожалению, не знаю румынской почвы.
— Узнаете. Мы вам предоставим возможность побывать у нас и ознакомиться. Если удачно получится в Крымке с опытной фермой, мы вам будем устраивать поездки для консультаций наших помещиков-огородников.
— Это приятно, но вот семена… Ведь Кубань пока еще советская и скоро будет оккупирована германскими войсками. Я думаю, что немцы сами захотят использовать богатые кубанские рассадники.
Благау лукаво прищурился и пустил изо рта сиреневое кольцо дыма.
— А как вы посмотрите вот на это?
Претор протянул агроному бумажку, напечатанную по-румынски, и пояснил:
— По этой бумажке вы можете сегодня же получить такие семена.
— Кубанские? — удивился Николенко.
— Самые настоящие.
— Откуда? Каким образом?
— Это не столь важно. Видимо, они были завезены из Кубани в Одессу. По военному выражаясь, это наши трофеи. Ваша задача получить их, сделать пробу на всхожесть и приняться за их выращивание. Словом, нам с вами повезло, — закончил весело претор.
— Удивительно, домнул претор.
— Теперь остается ваше старание и труд, домнул Николенко. Это заманчивая для вас перспектива. Я уверен, что ваш труд во славу Романия Маре будет оценен королевой.
— Приложу все усилия, домнул претор, — заверил Николенко.
— Если нужна будет наша помощь, обращайтесь без стеснения, мы вам дадим. Разрешаю подыскать себе помощника. Рабочих берите в нужном для вас количестве.
Благау, не вставая, протянул через стол руку.
— Помните, что у нас с вами в руках козырный туз. Кстати, вы в карты играете?
— Люблю культурно время провести.
— Как-нибудь на досуге заеду к вам. Покажу вам несколько чудесных румынских игр в карты.
— Пожалуйста… Это очень интересно.
— Желаю успеха. Да, кстати. Мне в будущем понадобится заместитель по сельскому хозяйству. Если с фермой все будет успешно, вы первый претендент на этот пост.
Промямлив какие-то слова благодарности, Николенко вышел.
Окрыленный надеждами, агроном возвращался в Крымку. В бричке лежали запакованные пакеты семян. Весело погоняя лошадь, он рассуждал вслух:
— Я покажу им, что может сделать агроном, которого прижимали за то, что его отец был когда-то богат!
Николенко глядел вокруг на широко раскинувшиеся степи, на влажную в дымном испарении землю и ему уже казалось, что все это принадлежит ему и что сотни людей работают на него. Эти мысли кружили голову, опьяняли, заглушая остатки совести.
Глава 8
ПОМОЩНИЦА
После побега Соня жила у бабушки Федоры и почти не выходила из дому. А если и случалось выйти, то куда-нибудь поблизости, да и то с опаской, как бы не встретили, не остановили.
Катериновская полиция знала о пребывании Сони в селе, и девушка ждала, что рано или поздно ее пригласят в жандармерию. Она уже придумала, что будет отвечать, если спросят откуда и как появилась здесь. Но опасения ее пока не оправдывались, ее не беспокоили, будто забыли о ней.
С той ночи, когда Маруся Коляндра приютила Соню, девушки сдружились и чуть не каждый день встречались. Маруся часто уходила в Крымку и по возвращении рассказывала подруге о крымских хлопцах и девчатах, а спустя некоторое время она познакомила Соню с Мишей Клименюком.
— Жить в одном селе, можно сказать, почти соседи, и не знакомы.
— В этом не она виновата, а ты, Маруся. До сих пор не познакомила, — заметил Михаил.
Соня смущенно заулыбалась. Ей понравился этот кареглазый хлопец с умной, немного лукавой улыбкой.
Так у Сони появился еще один товарищ. Теперь они уже собирались втроем, подолгу беседовали. Миша учил Соню играть в шахматы.
Бабушка была рада, что у Сони появились товарищи, и внучка стала оживленнее, веселее. Она понимала, что молодость не выносит одиночества, и гостеприимно встречала Мишу с Марусей, угощала чем могла.
Однажды Маруся уговорила Соню пойти в Крымку и там познакомила ее с Полей. Это была новая, хорошая для обеих девушек, дружба.
Так постепенно Соня вошла в родную ей комсомольскую семью. А через месяц Михаил Клименюк рекомендовал Соню Кошевенко в члены «Партизанской искры».
В это время комсомольцы-подпольщики деятельно распространяли среди населения сводки Совинформбюро. Миша Клименюк ежедневно спускался в погреб, слушал передачи из Москвы и тут же бежал к Соне, которой было поручено размножать сводки. Девушка до самозабвения уходила в работу. Она невесть где доставала бумагу и кропотливо строчила листовки, пока усталость не застилала глаза.
