Иван Золотарь - Записки десантника
Как всегда, слова сестры подействовали на Лену успокаивающе. Может, Лена в самом деле слишком уж придирчива к Наде? Возможно, и с этим молодым человеком ей не стоило так вести себя?
— Знаешь, что я скажу тебе, — продолжала Валя, почувствовав, что сестра снова обрела душевное равновесие. — Если ты все же сомневаешься в Наде, Николай Похлебаев сведет тебя со своей близкой знакомой. Он мне несколько раз говорил о ней и, кстати, вчера напомнил об этом. Он сказал, что его знакомая — коммунистка, по-видимому, связана с партийным подпольем и действует по его указанию. Человек, как видишь, вполне надежный. Чувствую, что она хочет встретиться с тобой по одному и тому же делу, что и Надя и этот твой «молодой человек». Подумай хорошенько, Ленушка, и, если согласна, я передам об этом Николаю.
— Это значит снова пережить то, что я пережила уже при первом знакомстве с Надей? Снова бессонные ночи и постоянное ожидание внезапного стука в дверь гестаповцев?
— Но эта женщина — коммунистка, и притом, как я уже тебе сказала, ее рекомендует не кто-нибудь, а Коля, человек вполне надежный и серьезный.
— А разве Татьяна не серьезная? Она ведь тоже рекомендовала мне Надю как надежную комсомолку… Эх, знать бы мне, что Надя действительно партизанская разведчица! — почти со стоном воскликнула Лена. — Я бы ни за что больше ни с кем не связывалась! Ведь мы с ней фактически уже все продумали и подготовили.
— Неволить я тебя не собираюсь, Ленушка, а только скажу одно: нельзя идти на такое опасное дело, если у тебя все еще нет уверенности в том, что ты выполняешь задание партизан. Татьяна права, когда говорит, что ведь ты рискуешь своей жизнью. Решай смелее. Если в Наде ты сомневаешься, тогда давай свяжемся с той, которую предлагает Коля. Я почему-то уверена, что здесь верное дело.
— А как же быть с Надей? Она же будет продолжать ходить ко мне. Что я ей скажу при следующей встрече?
— Ну, ты не подавай виду. Скажи, что еще не настало время, но что ты основательно готовишься к выполнению задания. Ведь это задание народа, Леночка, и в конце концов не так уж важно, через посредство кого оно будет выполнено, лишь бы ирод Кубе был уничтожен. Или ты уже готова отказаться от этого дела?
— Что ты! Клянусь тебе. Валя, светлой памятью замученных этим палачом и его подручными наших людей, клянусь, с какими бы трудностями ни пришлось мне встретиться на пути к цели, долг свой перед народом я выполню.
Лена согласилась установить связь с подпольщицей, рекомендованной Николаем. В то же время она решила не отталкивать от себя и Надю. Отважной патриотке предстояло пройти еще через одно и, кстати сказать, не последнее испытание.
Глава семнадцатая. «Нас миллионы!»
На «борисовском направлении» нас постиг тяжелый удар — не вернулась с очередного задания наша юная разведчица Люся Чоловская. Эта бесстрашная комсомолка за короткое время развернула кипучую деятельность. Она сумела установить связи с железнодорожниками, с рабочими спичечной фабрики и городской электростанции. С помощью мин, переданных патриотам отважной партизанкой, был взорван цех спичечной фабрики и спущены под откос два воинских эшелона. Дважды Люся связывалась с заведующим паспортным столом Тришко и получала от него бланки паспортов, справок, пропусков с последними отметками гестапо. Пользуясь изготовленными на этих бланках документами, наши разведчики свободно чувствовали себя на улицах Минска, Борисова, Смолевич, и пока не было случая, чтобы кто-нибудь придрался к ним.
Одновременно Люся искала путей к захвату в качестве «языка» Берке-Субботина. После ухода из города Чернова, Нюры Орловской и Марии Гавриловны нашей связной стала подруга Люси, Мария Комар. Ее квартиру, расположенную в одном из окраинных домов города, было решено использовать для захвата Берке. Действуя по заданию Люси, Мария завязала знакомство с руководителями штаба НТСНП и предоставила свою квартиру для организации молодежных вечеринок. В одной из таких вечеринок должен был принять участие Берке.
Когда все было подготовлено, Люся доложила нам:
— Разрешите приступить к выполнению задания по захвату Берке; план продуман во всех деталях, и, надеюсь, операция увенчается успехом.
Мы переговорили с Носовым и Меняшкиным. Оба они к этому времени фактически превратились из бойцов боевого прикрытия в разведчиков и не только сопровождали Люсю в Борисов и оберегали ее в пути, но всякий раз, когда перед разведчицей возникали какие-либо трудности, сами брались за дело и всегда справлялись с ним успешно. Всячески сдерживая порывы Люси, они и сами постепенно заразились ее горячностью и так же смело стали ходить по улицам города в дневное время и, пренебрегая опасностью, вместе с ней пускались в рискованные предприятия.
Мы узнали об этом слишком поздно. Отдавая все свое внимание Минску, мы ослабили контроль за борисовскими разведчиками, и потому, когда оба боевых спутника Люси Носов и Меняшкин, подтвердили, что операция хорошо продумана и они уверены в успехе дела, мы дали свое согласие.
Люся, Носов и Меняшкин направились в Борисов.
Проходит день, другой, третий — от разведчиков никаких вестей. Решили выслать на помощь группу Качана. Но в момент выхода ее из лагеря возвратились Носов и Меняшкин. Они принесли страшную весть.
Связавшись с Марией Комар, разведчики условились с ней о времени, когда должны будут появиться на вечеринке, и терпеливо стали дожидаться на явочной квартире назначенного часа. Но через некоторое время прибежала взволнованная Мария и сообщила:
— Сорвалось! Берке передал через Евгения, что не может быть на вечеринке, занят, дескать, по службе, и обещал прийти только завтра вечером.
— Ну что ж, подождем до завтра, — решительно заявила Люся.
— Но откуда нам знать, в котором часу он зайдет к Марии? Кроме того, одно дело вечеринка, выпивка, другое — когда он зайдет один. Нет, лучше бы нам отложить операцию до другого раза, — посоветовал Носов.
— Пожалуй, это верно, — поддержал его Меняшкин. — Надо заново менять весь план.
— Нечего откладывать, — возразила Люся. — О выпивке Мария позаботится, а мы завтра к вечеру перебазируемся к ней, спрячемся, а в подходящий момент сделаем свое дело.
Никакие уговоры Носова и Меняшкина не помогли. Нетерпеливая Люся настояла на своем.
На другой день утром молодая разведчица вдруг объявила, что намерена сходить в город.
— Это еще зачем? — встревожился Носов.
— Свяжусь пока с железнодорожниками, узнаю, как у них идут дела, — ответила Люся.
— Не советую, — отозвался Меняшкин. — Давай прежде покончим уж с одним делом, а то, ведь знаешь, за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь.
— Ну вот, закаркали, — засмеялась Люся. — Что же, по-вашему, так вот и сидеть с вами целый день? А если Берке и на этот раз не явится? Значит, возвращаться в отряд с пустыми руками? Нет, ребятки, как хотите, а я не склонна краснеть перед командованием. Сами вы из дому никуда не ходите — к вашему брату немцы более придирчивы, — а за меня не беспокойтесь, я скоро вернусь.
Но Люся не вернулась.
Соседи Марии Комар видели Люсю в группе горожан, которых вели с базара гестаповцы. Лицо у Люси было в крови, волосы растрепаны, блузка разорвана. При аресте она, видимо, сопротивлялась и ее били.
— Товарищи! — кричала она встречным борисовчанам. — Передайте в бригаду Дяди Коли, что меня схватил Евгений. Скажите, что Люся Чоловская умрет с честью за свою Родину!
Гестаповцы сбивали ее с ног, но она вставала и кричала еще громче:
— Бейте, гады, бейте! Вам только с девушками и воевать. Но погодите! Придет наша Красная Армия и уничтожит вас всех до единого!
Сраженные страшной вестью, Носов и Меняшкин попробовали спасти Люсю. С помощью Марии они раздобыли среди горожан несколько золотых вещей и через одного полицая решили подкупить следователя гестапо. Тот золото взял, но, как только оно оказалось у него в руках, арестовал полицая, и на следующий день его расстреляли за связь с партизанами, а Люся по-прежнему оставалась в тюрьме.
Мрачные, подавленные вернулись Носов и Меняшкин к нам в лес. Страшное их известие подействовало на нас, как удар грома. И что мы ни предпринимали, как ни старались, вырвать Люсю из цепких лап гестапо так и не смогли.
Впоследствии мы узнали, что после тяжелых истязаний и страшных пыток, которые Люся перенесла с несгибаемой стойкостью и беспримерным мужеством, юная патриотка была выведена во двор тюрьмы и расстреляна. Через раскрытые окна до слуха других узников тюрьмы долетели ее последние гневные слова:
— Стреляйте, гады! Но всех не убьете, нас миллионы! Да здравствует комсомол!
Так оборвалась недолгая жизнь этой скромной девушки, пламенной комсомолки, достойной дочери своего народа.
