Георгий Савицкий - Яростный поход. Танковый ад 1941 года
Танкист довернул башню, разглядывая новую цель.
Возле бронепоезда стоял немецкий танк из состава бронепоезда. Видимо, ему повезло больше, чем чешскому Pz.38(t), которого лейтенант Горелов раздолбал в первые же минуты боя с бронепоездом еще на бронеплатформе. Немецкому же «панцеру» каким-то чудом удалось съехать с бронеплатформы.
Это был легкий Pz.Kpfw.II Ausf.F — самая лучшая модификация «двоек» за всю войну. Главное достоинство этих танков, по сравнению с предыдущими образцами, было в усиленной броневой защите. Лобовая часть корпуса выполнялась из 35-миллиметрового наклонного бронелиста с 13о к вертикали. Командирская башенка на крыше башни имела восемь перископов для обзора. Однако вооружение его оставалось прежним: 20-миллиметровая скорострельная пушка и пулемет. Так что по сравнению с КВ-1 эта «продвинутая модернизация» выглядела по меньшей мере смешно. Хотя да, некорректно сравнивать танки различного класса и назначения. Ну что ж, тем хуже для немцев: «Vae victus»![32]
Два попадания подряд превратили его в дымящийся памятник мировому пацифизму, хотя в ту историческую эпоху люди были чужды подобных глупостей.
Следом взлетели на воздух от прямого попадания осколочно-фугасных снарядов две гаубицы на железнодорожных платформах. Трофейные орудия разлетелись в огненных вихрях взрывов на искореженные обломки. В разные стороны посыпались куски броневых щитов, исковерканные стволы, оторванные колеса и станины лафетов… Больше они не будут стрелять по советским танкам и пехоте!
Лейтенант Горелов снова потянулся к боеукладке, но руки нашарили лишь пустоту — в бою экипаж «Клима Ворошилова» израсходовал весь немалый боекомплект.
— Вот черт! — снова выругался Николай Горелов.
А между тем состав медленно, но верно набирал ход. Из-под колес бронированных локомотивов вырывались струи пара. Бронепаровозы чадили черным дымом, раскручивая шатуны.
Еще немного, и бронепоезд, хоть и изрядно побитый, все же уйдет. И снова будет сеять смерть.
И Николай Горелов снова произнес ту самую фразу:
— Не бывать этому!
Снарядов к орудию не осталось, но наставления предписывали уничтожать противника «огнем и маневром». Это и хотел сделать лейтенант Горелов.
— Старшина, полный вперед! Выжми из этой железяки все, на что она способна, и немного еще сверх того! Мы идем на таран!
* * *Лейтенант Николай Горелов решил использовать последний довод в танковом бою. Принято считать, что таран — прерогатива летчиков. Однако немало танкистов тоже использовало этот тактический прием мужества.
Одним из первых его совершил экипаж лейтенанта Гудзя. Это случилось 22 июня 1941 года в восьми километрах от Яворова. Тяжелый танк «Клим Ворошилов» таранил несколько немецких танков Pz.Kpfw.III и штабной бронетранспортер.
Нередко, чтобы выполнить боевую задачу, экипажи советских танков намеренно шли на таран. Случалось это обычно при плохой видимости, когда трудно или совсем уж невозможно вести прицельный огонь из пушки: в туман, снег или ночью.
Особенно эффективными были тараны вражеских колонн бронетехники и грузовиков. Краснозвездные танки внезапно врывались в середину колонн и ударами корпуса крушили врага, уничтожая все на своем пути и вгоняя в панику и дикий ужас гитлеровцев. Такой вид таранов — одна из вершин мужества и мастерства танкистов.
Например, Герой Советского Союза капитан Богачев из 43-й танковой дивизии совершил танковый таран под Дубно 26 июня 1941 года.
Той же ночью, 26 июня 1941 года под Дубно на ночной таран пошли танкисты 43-го отдельного разведывательного батальона. Колонна одного из полков противника, вооруженного танками Pz.II и Pz.III, остановилась для заправки горючим. После того как спустилась непроглядная украинская ночь, танки капитана Архипова ударили залпами из пушек, а потом с ходу ворвались в колонну легких немецких танков. Гитлеровские танкисты понесли значительные потери, легкие боевые машины противника не могли противостоять «тридцатьчетверкам» и КВ-1. Воспользовавшись паникой и неразберихой, советские солдаты захватили много пленных.
Танки, врываясь на вражеские огневые позиции, таранили артиллерийские батареи и другую боевую технику. При невозможности обхода или для выигрыша времени советские танкисты успешно таранили и прорывали мощные немецкие укрепления. Особенно — в уличных боях.
Результативность советских танковых таранов во многом зависела от подготовки командиров танков и механиков-водителей. Чтобы совершить мощный и эффективный удар, да еще и сберечь после этого танк и экипаж, от них требовались высочайшее мастерство и недюжинное мужество. Танковые тараны совершались преимущественно опытными танкистами, уверенными в боевых и технических возможностях боевых машин и готовыми до конца исполнить свой воинский долг.
Наибольшее число таранов совершено экипажами танков КВ и Т-34. Это и понятно: обладая значительной массой, скоростью и мощной, качественной броней, эти грозные боевые машины крушили врага мощными ударами бронированного корпуса. Гитлеровские танки, бронетранспортеры, штурмовые орудия и другие бронированные машины не могли устоять перед многотонными махинами новейших на тот момент советских танков. Кроме того, большую роль играл и психологический фактор. Немецкие асы панцерваффе, привыкшие воевать расчетливо, сталкивались с яростью и непредсказуемостью русских. Иногда экипаж советского танка, используя последнюю возможность для уничтожения врага, совершал «огненный таран» в объятой пламенем машине!
Известны случаи, когда одним экипажем было совершено несколько танковых таранов. При обороне Москвы в ноябре 1941 года четыре тарана совершил экипаж танка КВ-1 Героя Советского Союза танкиста Босова.
Двенадцатого июля 1941 года механик-водитель другого «Клима Ворошилова» — Николай Томашевич, в одном бою, выручая попавшего в беду под Лугой танк командира оперативной группы подполковника Вязникова, трижды таранил врага.
Также трижды таранил врага Иван Рогозин под городом Кривой Рог, дважды — экипажи танков лейтенанта Ивана Бутенко и старшего лейтенанта Павла Захарченко.
Позже, во время рейда на Калинин 17–18 октября 1941 года машина со строевым номером «4» из 21-й танковой бригады таранила немецкую самоходку StuG-III лейтенанта Тачински с 660-й батареи штурмовых орудий.
Таран был настолько популярен в войсках, что в ряде танковых частей на фронте, да и в некоторых училищах во время войны этому специально учили экипажи, и в особенности — механиков-водителей. И это было правильно. В результате таранов экипажи иногда выходили победителями в самых сложных условиях на поле боя и наносили врагу невосполнимый урон.
* * *Воспользовался им и Николай Горелов.
— Механик, вперед. Старшина, правь на бронепаровозы, нужно лишить бронепоезд хода! Экипажу — приготовиться к столкновению!
На полу боевого отделения контуженный заряжающий Иван Лаптев поддержал теряющего сознание Кайтара Ибрагимова.
Лейтенант развернул массивную башню стволом назад и постарался максимально крепко «заклиниться» между казенником пушки и броневым бортом башни. Старшина Стеценко вцепился мертвой хваткой в рычаги фрикционов. Он не видел сейчас ничего, кроме узкой полоски триплекса, в которой мелькали черные кресты и камуфляжные разводы двух угловатых, покрытых броней локомотивов, сцепленных вместе.
«Клим Ворошилов» уверенно загребал стальными траками широких гусениц, его мотор ревел на полных оборотах. Степан Никифорович выжимал из танка все, что только можно, и еще немного сверху.
Мощный, угловатый, с широкой башней с наклонными бронеплитами и разнесенным бронированием, тяжелый советский танк рвался вперед — туда, где его ждала либо победа, либо бессмертие.
Один бронированный механический лев весом сорок восемь тонн решился таранить другого монстра — стальную сколопендру, ощерившуюся смертоносными жвалами орудий и жалами пулеметов. И весила эта тварь из сочлененных сегментов бронированных вагонов, локомотивов и орудийных бронеплощадок без малого пятьсот тонн.
Вес «Клима Ворошилова» был практически в десять раз меньше немецкого бронепоезда, который он решился таранить. Но все же шансы у советского танка были неплохие. На КВ-1 стоял четырехтактный V-образный двенадцатицилиндровый дизель В-2К мощностью 500 лошадиных сил. Позже, из-за общего увеличения массы танка после того, как на него установили более тяжелые литые башни и бронеэкраны, мощность «танкового сердца» повысили еще на 100 лошадиных сил.
Взрыва лейтенант Горелов не боялся: боеукладка снарядов была пуста, детонировать нечему. Да к тому же «Клим Ворошилов» имел довольно плотную компоновку конструкции. В связи с этим основные топливные баки объемом 615 литров располагались и в боевом, и в моторно-трансмиссионном отделении, а не по бортам. Двигатель был дизельным, и значит — пожара можно было не бояться. Это «БТшки» или Т-28 с авиамоторами на легком бензине вспыхивали, как сухая солома.
