Андрей Семенов - Секретная битва
Розыск встал.
22 июня 1942 года. Стокгольм, Швеция
Всякий ли может представить, что, живя в одной из красивейших столиц мира и не испытывая проблем с деньгами, можно не получать никакого удовольствия от жизни? Если бы какой-нибудь сбрендивший на почве филантропии миллионер за свой счет повез обычного нашего человека, живущего от получки до получки, в Стокгольм, то этот наш человек подумал бы, что попал в сказку. А миллионер не остановился бы на простом приглашении посетить страну и поглазеть на город, а повел бы его по тихим узким улицам, меж домов старинной постройки под островерхими крышами, показал бы королевский дворец, утопающий в зелени, вывел на набережную, провел в парк. Наконец, дал бы просто отдохнуть нашему человеку от прогулки и впечатлений в открытом кафе за чашкой кофе. И этот человек, привыкший откладывать деньги не на зарубежные турне и покупку яхт, а на оплату счетов за детский сад и коммунальные услуги, не поверил бы ни за что и никогда, что посреди всей этой красоты и великолепия можно кукситься и клясть судьбу, жалуясь на жизнь. Это наш человек, впервые попавший в налаженную и обеспеченную жизнь, вздохнул бы: «Увидеть Париж — и умереть».
По доброй воле из парижей в Россию не возвращаются.
Наш человек в Стокгольме — Коля Осипов был очень недоволен жизнью и проклинал тот день и час, когда он дал согласие ехать за границу вообще и в Швецию в частности.
Третью неделю Коля вертел в голове приказ, полученный от Головина. Раздобыть технологию изготовления какой-то сверхпрочной, непробиваемой брони для какого-то немецкого чудо-танка, которого еще и в природе нет вовсе, только в чертежах и макетах. Не выполнить приказ он не мог, а как выполнить — не знал. В голове его этот танк рисовался в виде огромной огнедышащей черепахи, ползущей по полю боя, подминая под себя все на своем пути, и чем больше Коля думал о нем, тем больше он увеличивался в размерах. Через две недели размышлений танк уже перерос своими масштабами бронепоезд.
Нет, конечно, здорово, что теперь «Мершантом» Головин назначил Колю. Это безусловный карьерный рост, полковничья должность, самостоятельная, замкнутая непосредственно на Москву резидентура. Но где взять эту технологию? Хотя бы образец, кусок этой брони! Этого Коля не знал, и спросить было не у кого. Штейн сбежал.
Сейчас он как-то подзабыл, что ровно год назад терзал себя вопросами о том, как раздобыть сведения о поставках в Германию шведской руды. Как год назад ругал себя последними словами за собственную бестолковость и непригодность к оперативной, добывающей работе. Что год назад ему казалось, будто он никогда не подберется к этой чертовой руде, а всего через несколько недель у него появился нужный контакт, и радиограммы из Стокгольма о сроках и объемах этих поставок уже много месяцев регулярно, дважды в неделю получает лично генерал Головин.
«Легко вам, товарищ генерал, приказы из Москвы рассылать! — вздыхал про себя Коля — А где я вам раздобуду эту броню?! И ведь вам, Филипп Ильич, не кусок железной руды нужен, вам целую технологию подавай! А это технологические карты, это несколько килограммов документации, которые хранятся под грифом „секретно“ в сейфах крупповских заводов. Под надежной охраной и наверняка под надзором гестапо. Для того чтобы просто посмотреть на обложки этих документов, необходимо иметь специальный допуск, который дают далеко не каждому инженеру и руководителю на заводе-производителе. Мне что, теперь устраиваться туда на работу? И кем меня примут? Чернорабочим? Электромонтером? Даже если предположить, что мне удастся установить контакт со специалистом, имеющим допуск к нужным документам, то как их получить на руки? Никто не сможет вынести их с завода хотя бы потому, что такие документы не пропадают бесследно. Их выдают для работы под роспись и под роспись же получают в конце рабочего дня, кладут в сейф и опечатывают его сургучной печатью. Даже если случится самое невероятное — мне удастся завладеть всей интересующей Москву документацией по броне, хотя это такая же фантастика, как открытие Второго фронта, то как мне ее переправить вам, Филипп Ильич? Азбукой Морзе? Эх! Мне бы ваши проблемы, товарищ генерал!..»
Добыча сведений о поставках в Германию шведской железной руды омрачалась тем, что была неизбежно связана со встречами с пройдохой Юргеном, который воровал нужные данные в своей фирме, и эти встречи тоже требовали времени. Да ладно, если бы только одного времени. Юрген тянул из Колиных карманов хорошие денежки для своих незадачливых финансовых махинаций и все чаще и настойчивей просился в компаньоны. Пускать такого олуха в дело значило бы похоронить фирму, которая, будучи созданной с нуля год назад, давала неплохой доход, а не пускать его и кормить неопределенными и бесконечными обещаниями тоже было невозможно. Следовательно, Коле предстояло искать свежий источник информации по руде.
Денежки для Юргена тоже нужно было зарабатывать, уделять внимание своей фирме, искать и находить заказы, обеспечивать своих мастеров работой и следить, чтобы не обошли конкуренты. Все это требовало времени и сил. Думать еще о какой-то там броне было решительно некогда. Да и потом, если рассудить спокойно и здраво, он, Коля, находится в Швеции, а броню делают в Германии, пусть и из шведского металла. В Колином положении было все едино, что в Германии ее делают, что на Мадагаскаре. Попасть и туда и туда было одинаково нереально, как верблюду пролезть через игольное ушко!
Никто не разрешит ему въезд на территорию Рейха, а если вспомнить, что сам Коля, точнее, Тиму Неминен не был подданным Швеции, а имел только вид на жительство, то разумнее всего было бы сидеть и не рыпаться.
Но наглец Юрген, текучка дел в фирме, поставки руды в Германию и даже задание раздобыть сведения о неведомой броне невиданного танка — это были проблемы, так сказать, разрешимые. Коля знал или обязательно придумал бы, как с ними разобраться. Мысли его занимали не эти мелочи, как ему казалось, а предмет иного свойства.
Его «предмет» был белокур, свеж, умен, хорошо воспитан. Эта особа имела норвежский паспорт, и ему было очень хорошо с ней.
Вот уже год он встречался с замечательной девушкой Анной, помыслы о которой часто отвлекали его от выполнения заданий партии и правительства. Коля прекрасно понимал, что Генеральный штаб РККА посылал его в Швецию не шашни со скандинавками разводить, а заниматься делом, но поделать с собой ничего не мог.
Он был влюблен.
Нет, их отношения не перешли еще той зыбкой грани, после которой порядочный мужчина женится на честной женщине, в которую он превратил невинную девушку, но дело к тому шло. Беря его под руку, Анна невзначай прислонялась к ней самыми соблазнительными своими прелестями. Прощальные поцелуи раз от раза становились все жарче и призывнее, и несколько раз после таких поцелуев в парадном Анна даже бессильно повисала у него на руках, утомленная желанием, которое все никак не могло найти выход. Коля возвращался домой взбудораженный, не раздеваясь кидался на кровать и смотрел невидящими глазами в темный потолок, минута за минутой вновь переживая волнения их последнего свидания.
С этим нужно было что-то делать. Нужно было решаться на что-то серьезное.
Самым честным решением было бы взять и жениться на Анне, тем более что девушка ему очень нравилась, а он, без сомнения, нравился ей. Но что он ей скажет? «Анна, будь моей женой, только учти, что я красный шпион». Так, да? Два раза в неделю он регулярно выходит на связь с Москвой, прекратить передачи не может, потому что даже малейшая заминка неизбежно вызовет беспокойство Головина и, как следствие, поставит под сомнение достоверность всей передаваемой им информации. Следовательно, после женитьбы он так и будет выходить в эфир, а скрывать эти выходы от жены сколько-нибудь длительное время невозможно. Ну, раз. Ну, два. Но на третий раз жена спросит: «Милый, а чем это ты занимаешься без меня?» И что ей ответить? «Дорогая, я передаю своему начальнику в Москву информацию, которую раздобыл через твоего жадного и глупого кузена Юргена»? Хорошо, если, открыв Колину истинную сущность, Анна просто соберет чемодан и переберется на прежнюю квартиру или укатит в свою Норвегию. А если она пойдет и заявит как законопослушная подданная?
Вот то-то и оно, что но…
К тому же Головин никогда не разрешит ему жениться во время «зарубежной командировки».
Самым глупым было бы рассказать Анне о бесперспективности их отношений и немедленно объявить ей о разрыве. Во-первых, это показалось бы странным. Вот так вот — ба-бах! — на ровном месте. Это могло бы вызвать подозрения. Еще Олег Николаевич учил, что любой его поступок должен быть мотивирован. А какая может быть мотивация разрыва с девушкой при взаимной симпатии, особенно когда их отношения идут к своему логическому апофеозу? Во-вторых, за этим разрывом неизбежно последовало бы бурное объяснение с милым шурином Юргеном, и неизвестно еще, станет ли он в дальнейшем таскать информацию по руде или нет. А без этой информации само нахождение капитана РККА Осипова в нейтральной стране во время войны становилось бессмысленным.
