Алим Кешоков - Долина белых ягнят
— С ними, что ли? — кивнула казачка на бойцов, суетившихся вдали около машины и шлагбаума.
— С ними.
Апчара пошла от колодца, недоумевая и удивляясь, что бывают такие злые, черствые люди. Но сероглазая казачка окликнула ее.
— Ладно, иди попей.
«Сумасшедшая», — подумала Апчара.
— Иди, иди, ты же пить хочешь.
Казачка проворно опустила ведро и зачерпнула свежей воды. Апчара вернулась и увидела, что казачка плачет.
— Пей, пей, чего уж. Кружку сейчас принесу.
— Спасибо. Я так.
Вода показалась Апчаре невкусной, солоноватой. Она вспомнила воду из Чопрака, воду из горных родников, а то и чистый нарзан, который течет из земли около фермы. Но надо было утолить жажду, и Апчара пила большими глотками. Во рту у нее онемело от студеной воды.
— Бежите, защитнички? — запричитала казачка над склонившейся Апчарой. — А нас на кого бросаете? Немец через час будет здесь, кто меня, бабу, от немца убережет? Далеко ли бежите? Страна-то не без конца. Где остановитесь? Где будете бой держать? Дон, Дон и то не удержали. До Кавказа теперь драпать будете? А нас на кого?
— Кто же виноват?
— Не я же виновата. Вы бежите, значит, вы и виноваты. Кинули полстраны псу под хвост. Отдавать-то легко. Каково-то назад забрать? И что вернете? Голую землю?
Казачка закрыла лицо руками и дала волю слезам. Апчара подошла к ней и робко обняла за плечи.
— Ну, не плачьте, не плачьте.
— Дочка у меня такая, как ты, — всхлипывала казачка, — убежала на фронт, оставила меня, сироту. Когда пришла похоронка об отце, о папаньке ее, она и подалась немцев бить. Как же, побьешь их! Вот они через Дон перешли…
Уходя, Апчара оглянулась. Казачка понуро сидела около сруба. Собачонка крутилась около нее.
Когда Апчара вернулась к шлагбауму, там стояли крики и брань. Локотош задержал отступающее подразделение и потребовал у политрука, командовавшего им, приказа об отступлении. Никакого приказа у отступающих, разумеется, не было. Обозленные, голодные, усталые люди грозились прорваться сквозь отряд Локотоша.
Политрук кричал:
— А ты кто такой? Кто тебя поставил здесь? Покажи свои документы. Я посмотрю, имеешь ли ты право проверять наши.
Письменного приказа не было и у капитана Локотоша. Еще немного, и закипела бы усобица, но Локотош вовремя отступил:
— Хорошо, проходите, если вы такие храбрые. Сейчас немцы предъявят вам документы…
Политрук увел свое подразделение.
Не прошло и получаса, как послышалась стрельба, ружейно-пулеметная дробь, бабахнули танковые пушки. Сомнений не было, политрук наткнулся на немцев и вступил с ними в бой. Стрельба продолжалась не дольше пяти минут. Оставалось только одно — сматывать удочки. Чтобы не пропадало добро, бойцы расхватали недоваренную свинину, обжигаясь, грызли огненные жесткие куски мяса. Бульоном залили костер.
Апчара забралась в кузов машины. С высоты она увидела, что сероглазая казачка все еще сидит у колодца.
«Дон и то не удержали, до Кавказа теперь драпать будете?» — вспомнила Апчара.
Машина взревела. В кузов набилось столько людей, что было непонятно, как тянет мотор. Локотош на этот раз не сел в кабину. Он прислушивался к гулу далекого боя, то и дело вскидывал полевой бинокль. Апчара поглядывала на небо.
— Теперь, по-моему, ясно. — Локотош отложил бинокль. — Чорова и днем с огнем не найдешь. Дай бог, чтобы успели уехать.
— Неужели попали к немцам?
— Не думаю. Меня больше беспокоит судьба Солтана Хуламбаева. Появляться одному на фронтовых дорогах опасно. Это все равно что зерно, просыпавшееся из мешка. Не узнаешь, как птица склюет. Всюду рыщут разведчики. Попадись к ним в руки — уволокут…
— А мне что делать?
— Что делать? — Локотош приподнял брезент и показал нечто похожее на детский стул на длинных ножках, с высокой спинкой. — Такую штуку когда-нибудь видела?
— Что это такое?
— Коммутатор «МБ». Будешь телефонисткой.
— Я ничего не умею.
— Не умеешь — научим, не хочешь — заставим, В армии так, — пошутил кто-то.
У Апчары все мысли о брате. Что он скажет, когда узнает, что Апчара осталась в полку? Рассердится. Маму одну бросила. Но разве мама одна? С ней Ирина и Даночка. Корова есть. Молока на троих — хоть отбавляй. Кукуруза в огороде. Обойдутся. Только Чока не простит. Хотел приятное сделать — дать возможность увидеться с братом, а я, неблагодарная, обманула его. Но разве я виновата? Аллах видит, хотела вернуться на станцию и уехать домой. Не получилось. Война. Спасибо Локотошу — хочет пристроить телефонисткой.
Машина выехала на бугор, и глазам открылась глубокая балка. Кавалеристы тянулись через нее походной колонной. Одни уже выходили из балки, другие только входили. Усталые кони шли медленно, всадники покачивались в седлах. Глухо звякали стремена. Заходящее солнце поблескивало на ножнах шашек. В воздухе пахло конским потом.
Апчара смотрела во все глаза: не пропустить бы Альбияна. Он ведь здесь, среди этих людей. Машина слева объезжала колонну. Локотош находил знакомых.
— Давай, давай! Скоро привал.
Бойцы улыбались ему в ответ. Молодой лейтенант шутил:
— Неплохо живешь, капитан… Кралю какую подцепил. Сдается, не она ли выступала на митинге?
— Угадал.
— А как она попала сюда?
— Посылку получил?
— Получил. Спасибо. Без посылки джигитовка была в животе.
— Она привезла.
Вдруг один из бойцов угадал:
— Да это же сестра Альбияна!
Теперь и другие узнали Апчару, улыбались ей, махали, и она махала им. Много ли человеку надо — Апчара была счастлива, оказавшись среди своих земляков.
— А где брат? — кричала она.
— Впереди ищи, на повозках.
Выбравшись из крутой глубокой балки, машина прибавила скорость. Следить за конниками в колонне стало труднее. Апчара проглядела все глаза, но Альбияна так и не увидела. Она досадовала, что машина идет слишком быстро.
Сзади послышался автомобильный гудок. Разукрашенная пятнами «эмка» комдива догнала грузовик. Уступили дорогу, даже притормозили, чтобы пропустить полковника. Антон Федорович сидел, опираясь на палку. Увидев среди бойцов Апчару, тронул шофера за плечо, приказал остановиться.
— Откуда залетела эта птичка?
Локотош хотел спрыгнуть с машины и доложить по всей форме, но полковник движением руки остановил капитана, разрешил остаться в кузове.
— Привезла посылки, а назад отправить не смог. Надеялся передать ее Хуламбаеву, но не нашел его.
— Хорошо, что не нашел. Влип наш Хуламбаев.
— Как?
— Напоролся на немцев.
— Погиб?
— Говорят, хотел застрелиться, не успел, разоружили.
— А теперь?
— Кто его знает. Немцы нам не докладывают. Вот видишь, голубка, как тебе повезло. Была бы ты сейчас вместе с ним.
— Когда же это случилось?
— Только что доложили мне. Это ты собрал людей?
— Так точно. «Интернациональная команда». Все народы. Прикрывают нас с тыла…
— Это хорошо. Противника можно ожидать откуда угодно. Девушка пусть при тебе будет до моего распоряжения.
— Есть.
— А делегация? — осмелилась спросить Апчара.
— Им повезло. На попутной машине укатили назад. У немцев из-под самого носа.
Полковник уехал вперед.
«Вот так раз! А как же наши посылки? — подумала Апчара. — Неужели они попали в руки врага?»
Ехали молча. Всех потрясла судьба Хуламбаева. Еще не доехали до фронта, еще не вступили в бой, а начальник политотдела дивизии погиб. Кто бы мог подумать? Ведь это почти что комдив, и вдруг он сделался первой жертвой в дивизии!
Не доезжая до хутора, притаившегося в вечерних сумерках, Локотош свернул направо. Тылам полка отвели для расположения колхозную ферму. Ее уже успели разорить. Двери в доме сорваны, оконные переплеты выбиты. В коровнике пусто.
Капитан для себя выбрал домик, в котором, как видно, размещалась кладовка. Он уцелел. По крайней мере есть дверь, а окно заколочено досками.
Подразделения тем временем занимали оборону по берегу Сала.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ВСТРЕЧА
После трех дней ожесточенных боев наступило затишье. Утром, когда все ждали возобновления немецких атак, не раздалось ни одного выстрела, не зарычал ни один мотор. В наших окопах стали думать, уж не ушли ли немцы. Семь предыдущих отбитых атак чего-нибудь им стоили, хотя Нацдивизия и понесла большие потери.
Апчара несколько раз порывалась найти брата где-нибудь в окопах, но Локотош ее не пускал. Да и не до этого было. Апчара освоила коммутатор и обслуживала восемь линий. Досадно было то, что она могла позвонить куда хочет — и к летчикам, и к артиллеристам, не было линии только к минометчикам.
