Жиль Перро - Красная капелла. Суперсеть ГРУ-НКВД в тылу III рейха
Треппер прячет пилюлю в карман. Еще секунда, и он принял бы ее.
Но нужно съезжать.
Семья Кейри живет в Сюрене, на аллее Пепиньер. Их домик находится в ста метрах от рва, где немцы проводят расстрелы. Мсье Кейри — садовник в Париже, мадам Кейри — домохозяйка. У них есть дочь Анна, которой в то время было десять лет.
Патрик живет здесь уже год — с октября 1942 года. Ему только что исполнилось четыре года.
Супруги Кейри знают от Жоржи о существовании Треппера, им известно, что он борется против Германии, но они с ним еще никогда не встречались. От Жоржи они узнали и о его аресте. Они уже решили, что он пропал, хотя и не смеют разрушать иллюзии, за которые цепляется бедняжка Жоржи.
Та появилась 18 сентября. «Я увидела, что Жоржи приехала в совершенно обезумевшем состоянии, — рассказывает мадам Кейри.
Она сказала мне: «Он здесь, в Сюрене, но мы не знаем, куда деваться! Вы одна можете его спасти!»
Мадам Кейри размышляет — не о самой проблеме, а о средствах ее решения. Ее домик заполнен до отказа. Но у ее старой матери в Сюрене есть крохотная квартирка. И мать сейчас в отъезде. Треппера придется поселить у нее: пусть он приходит немедленно, и она проводит его туда.
Из Москвы приходит ответ на сообщение о побеге. Суровый тон телеграммы льдом сковал сердце Треппера. «Мы очень рады за вас. Вы должны немедленно прервать все контакты и исчезнуть». И в самом деле, чтобы Большая игра продолжалась, надо было исчезнуть. Но откуда такая холодность в выражениях? Может быть, Директор все еще сомневается в нем?
Треппер вспоминает слова Гиринга: «Если вы убежите и сообщите об этом в Москву, вас все равно будут считать предателем. Они скажут, что в начале вы же не знали, удастся ли вам их предупредить о радиоигре, и обвинят вас в том, что вы сотрудничали с нами, лишь бы спасти свою жизнь». Кенту известно о пансионе в Сен-Жермен. Он сообщает Панвицу, что Сен-Жермен — одно из возможных убежищ сбежавшего узника.
Но Кент знает лишь о существовании пансиона — точный адрес ему неизвестен. Зондеркоманде понадобилась неделя, чтобы разыскать дом. Туда посылают Кента; хозяйки заявляют, что никак не могут понять, о чем он их спрашивает. Затем к ним посылают Каца, под наблюдением; они отвечают точно так же.
Ничего не добившись, Панвиц приказывает арестовать сестер. Треппер сразу же узнает об этом.
Перед Большим шефом встают две проблемы: успокоить Панвица и восстановить связь с партией. Вторая проблема будет решена с помощью супругов Спаак, но никто не может помочь ему решить первую.
Треппер пишет Панвицу второе письмо.
Оно, разумеется, не решает самой трудной задачи: как стереть впечатление, которое произведут на Панвица возможные признания сестер из Сен-Жермен. За неимением лучшего Треппер может лишь попробовать запутать карты. Он знает, что криминальрат страстно желает верить в возможность продолжения функшпиля. Своим вторым письмом Большой шеф пытается подсказать ему доводы, позволяющие надеяться, что его не обманывают.
О том, чтобы исчезнуть и отказаться от контактов, не может быть и речи. Москва отдала ему этот приказ в интересах Большой игры. Однако аресты в Сен-Жермен могут изменить ситуацию коренным образом; и теперь даже нет уверенности, что Большая игра будет продолжена. Треппер должен иметь возможность сообщать Центру, как будут развиваться события.
Его связи оборваны, но Сюзанна Спаак поможет восстановить нить.
В октябре 1943 года Сюзанна Спаак стала одним из «ключевых звеньев» в движении Сопротивления. Она осуществляет связь с самыми разными подпольными организациями: группами голлистского БСРА (Центральное бюро разведки и действия) и английскими службами, коммунистами и т. д.
С ее помощью Треппер и будет пытаться восстановить контакт с Москвой.
Но пока еще действия Сюзанны Спаак не дали результатов. Треппер и Жоржи, спасаясь от преследования, вынуждены искать новое пристанище.
Куда деваться? Жоржи предлагает обратиться к своей подруге Денизе. Она познакомилась с ней в танцклассе на площади Клиши. Дениза — бойкая двадцатидвухлетняя женщина, очень развязная, сыплющая жаргонными словечками, влюбленная в свое тело, охотно подшучивающая над своим мужем, который находится в плену в Германии: «У него такие рога, что ему не пройти под Триумфальной аркой». Жоржи не очень уважает Денизу, но эта «парижская девчонка» забавляет ее, они вместе часами слушали пластинки и танцевали.
Дениза соглашается предоставить им свою комнатушку на улице Шабане; они поселятся там 24 сентября. Начинает ощущаться напряжение, вызванное погоней: им страшно. Треппер сидит взаперти целыми днями.
Сестры из Сен-Жермен не заговорили. Догадывается ли Панвиц, что они могут навести его на след беглеца? Маловероятно.
Панвиц возлагает надежды на другое. Сразу после побега Треппера он начинает собирать сведения о Жоржи де Винтер — о ее существовании известно уже давно, но никто до сих пор не удосужился поинтересоваться ею. Уже через двенадцать часов криминальрат узнает о ее бельгийском происхождении. Мать Жоржи и многие ее подруги арестованы в Бельгии и некоторое время их держат в тюрьме.
В Париже зондеркоманда пытается выяснить, чем она занималась прежде, ищут ее знакомых, узнают, в каких местах она появлялась. Панвиц попросил гестапо-Мюллера прислать значительное подкрепление и получил его.
После трех дней затворничества Треппер хочет сменить убежище. Жоржи все чаще выходит из дому, курсируя между улицей Шабане, квартирой Спааков и различными местами встреч; ее могут засечь. Поскольку нет надежного укрытия, их спасение — в постоянных перемещениях.
Ночь с 28-го на 29 сентября благодаря рекомендации Сюзанны Спаак они проводят у одного пастора. Он предоставляет им две отдельные комнаты. Они отдыхают здесь до четырех утра, затем вынуждены уйти. Треппер по-прежнему старается выглядеть абсолютно хладнокровным, но его возлюбленная догадывается, что он в смертельной тревоге. Следующий вечер они проводят у Спааков.
Клод Спаак: «Мы долго беседовали, Треппер говорил, а мне казалось, что я читаю роман. Он рассказал мне свою необыкновенную историю: как его арестовали у зубного врача, как он предстал перед комиссией высших чинов гестапо. Он объяснил, как и почему решил сделать вид, что будет работать на немцев. Это было очень трудное решение, связанное с огромным риском, но он пришел к выводу, что нет иного средства спасти арестованных и остальных участников сети.
В результате ему удалось заключить сделку: он будет работать на гестапо, но они пощадят арестованных и не тронут агентов, которые еще на свободе. Такое условие выглядело естественным, ибо, как считали и сами немцы, надо было любой ценой не допустить, чтобы Москву предупредили о его аресте. Цель операции состояла в передаче туда ложных сведений.
Поэтому ему разрешили разъезжать по Парижу. В первое время было установлено строжайшее наблюдение, но охрана следовала за ним на расстоянии, чтобы не вызывать подозрений. Он потешался над немцами, утверждая, что у него есть агент в универмаге «Прентан»: поскольку они не могли уследить за ним внутри магазина, им приходилось охранять все выходы, а их там немало!
Естественно, он сразу же восстановил связь с одним из своих агентов — настоящим, разумеется. Эта женщина служила в аптеке Байи. Через нее ему удалось предупредить Москву об игре гестапо.
Мне запомнился один приведенный им конкретный пример. Москва просила информацию о численности немецких вооруженных сил на территории департаментов Вар и Буш-дю-Рон, с указанием родов войск. Получив эту радиограмму, руководство гестапо заявило, что ни в коем случае не передаст сведений такой важности (Москва совершенно очевидно желала знать, натолкнутся ли союзники на сильное сопротивление, если попытаются высадиться на юге). Тогда Треппер прочел гестаповцам лекцию о высших целях политики и объяснил, что им выгодно открыть Москве правду, то есть сообщить, что вермахт не слишком сильно укрепился на юге Франции: это один из способов подогреть недовольство русских тем, что союзники задерживают открытие второго фронта. Руководство гестапо признало справедливость его рассуждений и ответило на вопросы.
Меня особенно поразило качество его информации. Вы только представьте себе, уже тогда он рассказал мне о существовании Фау-1». Он знал, как они устроены и где расположены пусковые установки. Это было в октябре 1943-го!»[14]
Треппер рассказывает, потому что в какой-то мере вынужден говорить. Его невероятное бегство может вызвать подозрения (уже не раз гестапо организовывало «побеги», чтобы внедрить в движение Сопротивления «переметнувшегося» агента). Спаак обеспечит ему связь с руководством движения Сопротивления лишь при условии, что будет абсолютно уверен в его благонадежности. В действительности писатель не настолько подозрителен. «Я, разумеется, не требовал от него всех этих объяснений, и у него не было никакой необходимости мне их давать. Я чувствовал, что этот человек раскрывает передо мной все свои карты. И никогда нисколько не сомневался в его искренности».
