KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » О войне » Анатолий Ананьев - Малый заслон

Анатолий Ананьев - Малый заслон

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Анатолий Ананьев, "Малый заслон" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Опенька был в самом хорошем настроении. Возбуждённый удачным боем и подогретый стопкой — водку он выпил у пехотинцев — он испытывал теперь неодолимое желание говорить, говорить о чем угодно и с кем угодно и, конечно, с молоденькой красивой санитаркой, которая сейчас была в десяти шагах от него и набирала в котелки снег. Как некстати это задание — идти за панорамой! «Чёртовы раззявы! — с сожалением подумал Опенька, упрекая огневиков, — не могли уберечь!..» Но приказ есть приказ, его надо выполнять, и потому он не может ни минуты лишней побыть возле санитарки. Опенька подтянулся, как в строю, поправил по-уставному ремень и подошёл почти вплотную к Майе.

— Сестрица, повернись-ка, — сказал разведчик, — Есть для тебя задание. Капитан приказал тебе сходить к пехотинцам на левый фланг. Там раненых много. Поможешь перевязать их и отправишь к нашим машинам.

— А кто же здесь останется? Кто снегу натопит? Здесь тоже раненые. Просят пить, а воды нет.

— Не знаю, — также приветливо ответил Опенька. — Этого я не знаю. Моё дело сказать, а там как хочешь, — разведчик помолчал. — Идти-то знаешь куда?

— Нет.

— Вон, по-за елями тропинка. Пойдёшь по ней, она тебя прямо приведёт к землянке командира роты. Видишь тропинку?

— Вижу.

— Вот и давай, а то капитан сам придёт и проверит, тогда плохо будет, — шутливо пригрозил Опенька. — Давай!..

Выбравшись на знакомую дорожку, Опенька оглянулся: Майя все ещё набивала котелки снегом. «Вот настырная! Ей что хошь — своё»! Пройдя немного, снова оглянулся: Майи уже не было.

Опенька не очень торопился. Немцы на передовой притихли и едва ли сегодня снова решатся атаковать оборону, потому что скоро ночь, а ночью немцы не вояки. Во всяком случае так думал Опенька. Он рассуждал вслух:

— Сколько атак отбили? Четыре. Сколько танков подожгли? Тоже четыре. А сколько фрицев накосили? Тут, брат, нам с тобой, Опенька, не сосчитать. Как раз бы сейчас сюда нашего артельного счетовода. Сколько у него на счетах косточек? На каждого убитого фрица косточку. Нет, не хватит. Да чего их считать, бить и все, валить, как камыш. Только ведь они, гады, кресты из нашего леса ставят. Вот сволочи. Нет, чтобы свои привезти. Ну и шут с вами, мы — народ щедрый, уж как-нибудь на кресты лесу найдём. Даже и по два можно — в ноги и в голову. Можно и в братскую, до кучи, да поставить один из нашей сибирской лесины. Просмолить, чтобы подольше стоял. Любуйтесь, костяные души, да знайте: для чужих у нас земля холодная. Бр-р-р! А мороз нынче прижмёт. Черта с два в окопе усидишь. Закурить, что ли? С этой проклятой панорамой… Зазевались, черти, а ты теперь, Опенька, прошаркивай свои подошвы…

Приостановился, полез в карман за кисетом и неожиданно нащупал пальцами незнакомый свёрток. «Это что такое?..» Он совершенно забыл, как перед самой атакой пришёл на наблюдательный пункт какой-то пехотинец и передал ему завёрнутые в носовой платок красноармейскую книжку, письмо и кисет. «Связного вашего», — сказал пехотинец. Рассматривать было некогда. Опенька сунул свёрток в карман. И вот теперь… Развязал узел, не спеша раскрыл красноармейскую книжку. «Щербаков?! Тимка?!..» Опенька медленно пошёл вперёд, разглядывая фотокарточку Щербакова, его угрюмое насмешливое лицо и грустные, недоверчивые глаза… «Не любил ты баб, а человек был хороший». Опеньку заинтересовало письмо. Он не помнил, чтобы Щербаков от кого-либо получал письма. Повертел в руках конверт — старый, истрёпанный и жёлтый. Вынул сложенный вчетверо блокнотный листок.

Тимоша, милый!

Давай по-хорошему. Ты не любил меня. Я это знаю. Женщину не обманешь, пойми, она это хорошо чувствует. Не любил, так ведь? Но упрямился, не признавался себе в этом. Боялся признаться. Ты вообще упрямый и чёрствый. Мне без тебя лучше. Воюй себе на здоровье и не тревожь меня. Сама знаю, что делаю. Писем не пиши, все равно буду жечь не читая. Ненавижу! Ненавижу тебя и твою сестру — старую ведьму!

С. М.

«Ах ты, сучка поганая, не в мои лапы попалась, я бы тебе показал, где поп святцы святил! — мысленно выругался Опенька. — Мордовала человека… Я бы тебе дал „по-хорошему“. Живо бы узнала, под каким ребром больнее!..»

Но кисет показался Опеньке подозрительным. Не такой был у Щербакова. Этот — новый, с вышитой шёлковыми нитками надписью: «Лучшему бойцу. Пионеры школы № 21 г. Игарки». «Нет, не его. Видно, ещё кого-то вместе с ним накрыло…» Опенька снова все аккуратно сложил в носовой платок, завязал уголки и спрятал свёрток в карман. «Эх, Тимка, Тимка! — вздохнул он, — — Как же это ты?..»

Ели словно расступились, и Опенька вышел на небольшую поляну. Прямо перед собой он увидел неподвижно лежавших в снегу бойцов. В двух из них тут же признал своих огневиков. Лица их были уже слегка припорошены снегом, покрытые инеем руки судорожно вытянуты вперёд. Опенька мгновенно догадался — уползали, и чья-то пуля настигла их. Бывалый разведчик, он сразу почувствовал опасность и рывком метнулся под ближнюю ель. Почти в ту же секунду раздался выстрел, и пуля с визгом чиркнула по снегу. По тому, как пуля прочертила след, Опенька определил, откуда стреляли, и посмотрел в ту сторону: с веток высокой ели, стоявшей на противоположном конце поляны, у дорожки, посыпались хлопья снега.

Опенька замер всматриваясь. Немец больше не стрелял, очевидно, не желая попусту тратить патроны и лишний раз обнаруживать себя. Выжидал, когда его очередная жертва начнёт перебегать от ели к ели. Но Опенька тоже не спешил принимать решение. Возникшая было в первую секунду мысль — немедленно сообщить командиру батареи о проникшем в глубь обороны снайпере, не удовлетворила его. Он понимал, что пока сходишь на наблюдательный пункт и вернёшься, немец может переменить место, взобраться на другую ель, и тогда попробуй найти его. Наделает беды! Надо снять снайпера. Снять снайпера и выполнить приказ капитана — доставить запасную панораму к орудию. Но как это сделать? Из автомата немца не достанешь — далеко, да и не видно, на какой ветке он сидит. А стрелять просто по ели — бесполезно. Дождаться, пока стемнеет и затем подползти поближе? Долго. Единственно, что можно предпринять, это пойти в обход. На той стороне поляны густой ельник, под покровом его можно пробраться к самому дереву, на котором притаился снайпер.

Оглядевшись, Опенька с горечью отметил, что ему никак нельзя выбраться незамеченным из своего укрытия. До ближней ели пять метров. От неё до следующей — тоже пять. И лишь за третьей елью — овражек. А со снайпером шутки плохи, только точно рассчитав каждое движение, можно спастись от его меткой пули.

За войну Опенька видел много разного немецкого оружия. Часто приходилось держать в руках и снайперскую винтовку. Он хорошо знал, что немецкая снайперская винтовка не имеет автоматического затвора. На это теперь и рассчитывал разведчик, мысленно намечая план действия. Нужно потихоньку подняться, сделать два прыжка и упасть. Немец выстрелит, и пуля пройдёт верхом. Пока немец перезаряжает винтовку, быстро вскочить и — за ель, а вторая пуля пусть впивается в снег. Рискованно, но иного выхода у него нет. Опенька привык рисковать, и ему как-то всегда везло — был шустрым и ловким; надеялся, что повезёт и на этот раз. И все же мелкий озноб пробежал по телу. Стараясь не задеть ни одну веточку, он приподнялся на руках, поджал под себя ноги, затем сел на корточки, помедлил, прислушиваясь, — только бы не выстрелил немец сейчас, в эту секунду, пока он встаёт! Звонкая тишина набатом отдавалась в ушах. Опенька стремительно встал. Два прыжка — и в снег. Над головой просвистала пуля и, глухо щёлкнув, впилась в сухой еловый сук. Снова вскочил — и за ель. И тут же, где только что лежал, вспыхнул невысокий снежный фонтанчик.

Всем телом Опенька прижался к земле, выжидая. Пройден только один промежуток, а впереди ещё два. Снайпер на этот раз обстрелял ель. Три пули врезались в ствол, а четвёртая — сбрила ветку над ухом. И опять стало тихо. Потянулись долгие секунды. Опенька отсчитывал удары сердца. Теперь на удачу было меньше шансов, и он особенно тщательно продумывал каждое движение. Только стремительность и точность могли спасти его от гибели. Он приготовился и рванулся вперёд. Упал. Затем вскочил и уж не помнил, как очутился под елью. И такое желание — сравняться с землёй, раствориться в ней; он не чувствовал ни рук, ни ног, только душа, маленькая трепещущая душа — то ли в голове, то ли в груди. А по толстому стволу ели стучали пули, отщипывая кору, воровским шорохом пронизывали зеленую хвою; снайпер стрелял, злясь на свой промах.

Теперь два промежутка были позади, оставалось преодолеть только последний, третий, но перед этим третьим Опенька вдруг почувствовал робость. Он лежал тихо, словно в забытьи; над головой, как маятник, раскачивалась надрезанная пулей и державшаяся почти на волоске небольшая трехлапая ветка. Лицо его покрылось холодным потом. Он, не мигая, смотрел на корявый еловый ствол. Иссечённая трещинами и покрытая синей бархатистой изморозью кора сливалась в один сплошной серый щит.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*