Отто Скорцени - Неизвестная война
По плану «Блау» 6-я армия Паульса (группа армий «Б») должна была прикрывать левый фланг группы армий «А» Листа. Начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал Гальдер, который в 1940 году предложил назначить Паульса начальником тыла сухопутных войск,[123] передал ему приказ начать наступление на Сталинград, «нейтрализовать» город и «уничтожить несколько группировок врага, расположенных севернее излучины Дона».
Первоначально отход советских войск на участке нашей 6-й армии превратился в беспорядочное отступление. Мы упустили тогда удобный случай. Если бы, например, генерала Гота с 4-й танковой армией вывели из состава группы армий Листа и приказали двинуться на север в направлении Сталинграда, это закончилось бы катастрофой для Красной Армии. Однако Гот двинулся в путь из Котельникова слишком поздно.
В июне 1942 года 6-я армия продолжала преследование русских в направлении Сталинграда и на протяжении 300 километров марша не имела ни одного более-менее серьезного сражения.
Генерал Василий Гордов в июле по приказу ставки на короткое время заменил Тимошенко. В начале июля он выдвинул в район Калача (вблизи которого Паульс должен был форсировать Дон) 62-ю армию под командованием в то время генерала Колпакчи, потом генерала Лопатина, а также 63-ю армию генерала Кузнецова и 64-ю армию генерала Шумилова. Согласно ранее разработанному плану, на «Сталинградское свидание» поспешно подтянулись другие советские армии, готовясь окружить Паульса: 4-я и 1-я танковые армии Крюшенкина и Москаленко, 5-я Попова, 21-я Чистякова, 24-я Галардина, 65-я Батова, 66-я Мадова, 51-я, 57-я, 64-я и 1-я гвардейская (Малиновского), 5-я танковая, 28-я Герасименко, 4-й механизированный корпус и так далее.
Тогда произошло событие, непредвиденное ставкой: 6-я армия Паульса не появилась в месте, где ее ждали! В Москве заволновались, а затем и запаниковали — появились опасения, что Гитлер еще раз изменил план, прежде чем это стало известно «Вертеру». Где же был Паульс? Характерно то, что, пытаясь определить его местонахождение, Генеральный штаб Красной Армии не доверял авиации и специальным разведгруппам. Он обратился через «Директора» к «Радо». Благодаря ему и «Вертеру» русским стало известно, что 6-я армия остановилась по причине… отсутствия топлива. Перерыв в поставке длился восемнадцать дней, во время которых оборону Сталинграда усилили и поручили возглавить генералу Еременко.[124] Отсюда следует, что ставка действительно могла не опасаться наших «спецов» логистики.
Настоящая история Сталинградской битвы, длившейся с 20 июля 1942 до 2 февраля 1943 года, должна быть написана по-новому. Я верю, что это когда-нибудь произойдет. Мемуары маршалов Чуйкова и Еременко, а также опубликованная в 1953 году работа Б. Т. Талпухова «Великая победа Советской Армии в Сталинграде» бесполезны, так как события в этих книгах упрощены и искажены. Конечно же, там нет ни слова о «Красной капелле».
Героизм защитников Сталинграда и крупных фабрик «Красная баррикада», «Дзержинская» и «Красный Октябрь» достойны самого большого уважения. Город растянут на 60 километров, и везде русские солдаты сражались самоотверженно. Вопреки утверждениям Еременко, соотношение сил (6-я армия и сражающиеся вместе с ней румыны, венгры и итальянцы — против десяти советских армий, 16-й воздушной армии Руденко, подразделений, специально подготовленных для ведения уличных боев, мощной артиллерии, сильной противовоздушной обороны и инженерных бригад) уже в декабре 1942 года обеспечивало русским перевес в соотношении 4–5:1. Среди наиболее известных советских полководцев шесть маршалов сделали себе карьеру под Сталинградом: Воронов, Чуйков, Толбухин, Рокоссовский, Малиновский и Еременко.
Почему Гитлер и Генеральный штаб сухопутных войск, зная, что Паульс топчется на месте, не приказали ему отступать? Во-первых, командующий 6-й армией доложил, что он в состоянии захватить город: в отправленной 25 октября 1942 года Гитлеру телеграмме сообщалось, что Паульс планирует занять город «самое позднее 10 ноября». Кэрелл пишет: «Информация Генерального штаба сухопутных войск, до сих пор неизвестного происхождения, укрепила фюрера в оптимистической оценке ситуации. Согласно этой информации, с 9 сентября русские уже не имели значительных оперативных резервов, способных действовать».
С конца ноября Гитлер не мог приказать отступить армии Паульса, связывающей одиннадцать советских армий, так как они двинулись бы с 4500 танками на Ростов и отрезали бы дорогу к отступлению 500 000 солдат, сражающимся на Кавказе.
9 ноября 1942 года «Директор» спрашивал «Радо» о точной силе 6-й армии. Через десять дней Советы начали наступление в наиболее слабых местах. На северо-западе окруженного Сталинграда они нашли большую щель и прорвались в нее. Мой друг Венк, в то время полковник, преградил им дорогу бригадой, составленной из уцелевших солдат Люфтваффе, железнодорожников, рабочих организации «TogT», служащих канцелярии, румын из 3-й армии, казаков, украинцев, кавказских добровольцев, отпускников и полевой жандармерии. С помощью подполковника фон Оппельн-Брониковского[125] он организовал малый «танковый корпус», состоящий из шести отбитых танков, двенадцати бронетранспортеров, двадцати грузовиков и зенитной пушки калибра 88 мм с тягачом.
Так выглядела «армия Венка», которая в течение суток удерживала фронт длиной 170 километров, располагая только боеприпасами, отбитыми у противника, и ворованным топливом. Это благодаря группе Венка, которую поддержали части XVII корпуса генерала Карла Голлидта, была закрыта брешь между Чиром и Лоном. Благодаря этому фельдмаршал фон Манштейн[126] вновь занял холмы на юго-западном берегу Чира и организовал линию обороны, позволившую вырваться из западни дивизиям, возвращающимся с Кавказа.
Я ставлю в пример Венка, а не генерала Зейдлица-Кюрцбаха, командира LI армейского корпуса 6-й армии. Несмотря на приказ Генерального штаба сухопутных войск, Зейдлиц 24 ноября отступил. Во время отступления 94-я пехотная дивизия была уничтожена, что не помешало господину генералу, наследнику славной фамилии, призвать солдат к бунту. Вот фрагмент манифеста, составленного 25 ноября:
«…Если Генеральный штаб сухопутных войск не отменит приказа не отступать и обороняться «на ежа», нам останется лишь поступать согласно нашей совести в отношении немецкой армии и народа, а также вернуть армии свободу действия, ограниченную этим приказом».
Мы потом слышали Зейдлица и Паульса (произведенных в фельдмаршалы Гитлером, не знающим о предательстве) во время «действий по совести» перед микрофонами московского радио. На Нюрнбергском процессе Паульс выступил в качестве «вольного свидетеля» советского обвинения. Он обвинил фельдмаршалов Кейтеля и Йодля и заявил, что ничего не знал об операции «Барбаросса», которую сам лично разрабатывал, будучи начальником тыла Генерального штаба сухопутных войск.[127]
Во время судебного разбирательства 25 апреля 1946 года «свидетель Гизевиус» заявил перед трибуналом в Нюрнберге следующее:
«После наших неудачных усилий с целью убеждения победоносных генералов в организации путча, мы попытались это сделать еще раз, когда поняли, что движемся к катастрофе… Мы подготовились, по крайней мере, к военному путчу, который должен был случиться в момент капитуляции армии Паульса, предугаданный нами почти с математической точностью. Именно тогда меня вызвали в Швейцарию для участия в дискуссиях и приготовлениях. Я могу засвидетельствовать, что на этот раз они были очень интенсивными. На Востоке мы контактировали с фельдмаршалами,[128] на Западе — с фон Витцлебеном. К сожалению, события опять приняли иной оборот, так как Паульс капитулировал, вместо того чтобы дать нам сигнал, после которого фельдмаршал Клюге смог бы начать путч на Востоке».
Общеизвестно, что «свидетель Гизевиус» состоял в Швейцарии на службе у врага и был завербован руководителем американской тайной службы Алленом Даллесом. Его декларация не требует комментариев.
Не имея представления обо всех этих событиях, в начале 1943 года я был уверен, что Германия не проиграет эту войну. Я знал, что самое трудное испытание ждет нас впереди.
Во время госпитализации и пребывания в Вене и Берлине я внимательно слушал мнения офицеров и солдат, прибывших с фронта, и много размышлял о кампаниях на Западе, Балканах и в России, в которых участвовал с дивизией СС «Рейх». Я продолжал переписываться с командиром моего бывшего полка артиллерии штандартенфюрером Гансеном. Несмотря на все, русские несомненно были застигнуты врасплох блицкригом и использованием крупных танковых частей, которые проникали вглубь их позиций. Мы взяли миллионы пленных, которые сами по себе (а не упадок сельского хозяйства, кроме Украины) представляли проблему; недостаток транспортных средств и складов с продовольствием сделали ее неразрешимой. Мы не смогли содержать пленных, разве что они сами этого хотели. Уже в начале 1943 года десятки тысяч их удрали из лагерей и присоединились к советским частям, избежавшим окружения. Так возникали крупные партизанские отряды, образования которых требовал Сталин уже в своем выступлении 3 июля 1941 года.
