Дао Бу - Родная земля (сборник)
Было слышно, как на той стороне переговаривались солдаты. Они, видимо, куда-то шли.
Бойцы восьмого отделения отложили оружие в сторону и снова взялись за мотыги. Где-то совсем рядом хриповатый голос запел известную песню: «…Я стою на южном берегу, стою здесь в любую погоду, но ради кого и ради чего я здесь стою? Почему птица и та знает свою ветку? Почему же тогда мудрый человек не знает, где его родина?»
Тин хлопнул Ты по плечу и спросил:
— Не нашу ли песню они поют?
— Почему нашу? Они поют какую-то южновьетнамскую.
— Нет, это наша песня.
В этот момент с противоположной стороны тоже донеслись звуки песни: «Я стою на берегу у моста Хиен-Лыонг.[14] Сегодня вечером я выйду на берег и буду долго-долго смотреть на другую сторону, туда, где находится моя родина…»
— Слышишь?! И ты считаешь, что это не наша песня?
— Откуда они могут знать наши песни?
— Они могут слышать их в передачах нашей радиостанции.
И вдруг в звездное ночное небо взвился высокий женский голос. Он пел на северном диалекте и был чист и нежен. Все замолчали, с наслаждением слушая песню любимого Северного Вьетнама, и она проникала глубоко в душу каждого слушателя. Послышался голос товарища Тхана:
— Ну достаточно, товарищи. Когда победим и вернемся домой, тогда устроим концерт и послушаем наши любимые песни.
— Кто знает, сколько всего самолетов мы сбили? — спросил кто-то.
— Сегодня вечером я слышал, что всего сбито шестьсот шестьдесят девять, — ответили ему.
— Значит, сегодня сбили одиннадцать.
— Мы бьем врага — и на земле и в воздухе. Американские захватчики уже на собственной шкуре почувствовали силу вьетнамского кулака.
— Это верно. Но бить марионеток — значит бить американцев, и, наоборот, бить американцев — значит громить марионеточную армию.
Вдалеке вновь послышались звуки канонады.
Тяу толкнул Ты в бок и спросил:
— Послушай, вроде наши стреляют.
Из вражеского дота послышался голос солдата:
— Где это стреляют? Как будто ниже Тан-Лака. Может, это партизаны? Вроде их винтовки. Слышишь?
Тхан спросил Тяу:
— Сколько времени? Мы же должны наладить связь с соседями.
— Мои часы уже устали. Сейчас, наверное, девять часов. Почему мы так долго сидим здесь?
— Спокойно, спокойно. Скоро начнется. Отделение энергично копало траншеи и строило укрытия.
Наконец получен приказ «Приготовиться!». Завыли мины. Они пролетали над нашими головами и затем взрывались в стане врага.
— Начался артиллерийский налет, — заметил Тяу.
Вдруг огромный столб пламени поднялся вверх, и сокрушительный взрыв потряс небо. Послышался треск ломающегося кирпича и черепицы. Пламя быстро росло… Снова взрыв!..
— Точно в цель! — воскликнул кто-то.
— Почему же они не отвечают? Наверное, попрятались в убежища.
— Приготовить взрывчатку! — приказал Дан.
Тхан взвалил на спину большой сверток с динамитом. Ты последовал его примеру. Все трое двинулись вперед. Тяу дал очередь по доту, а Тхан размахнулся и с силой бросил самодельную гранату. Раздался взрыв. Вслед за ним новый взрыв от брошенной Ты гранаты потряс воздух. Через несколько минут друзья вернулись к своим.
А в стане, врага разгорался и поднимался к небу яркий столб пламени.
Тхан подбежал к Дану и спросил:
— Еще надо взрывать?
— Пока нет. Проход в заграждениях сделан?
— Сделан.
— Пойду посмотрю. — И с этими словами Дан пополз вверх.
Со стороны Ти-Хо доносились звуки стрельбы. Это наши вели огонь по противнику. Спустя пять минут в небо взлетело несколько красных сигнальных ракет. Это означало, что противник в Ти-Хо уничтожен. А когда ракеты погасли, небо и земля стали казаться еще более черными и молчаливыми.
— Дот уже разрушен? — спросил Тяу Тхана.
— Уничтожен водоем с запасами воды и несколько блокгаузов, — ответил тот.
— В Ти-Хо бой уже кончается. А здесь еще в полном разгаре.
— Здесь восьмое отделение? Где товарищи Дан и Тхан? — Это командир батальона возвращался с проверки позиций.
Тяу слышал, как комбат говорил Тхану и Дану:
— Скажите вашим бойцам, чтобы они копали траншеи поглубже и делали побольше подземных переходов…
Было около двух часов ночи, когда начался новый артиллерийский налет. В занятой противником деревне загорелось еще несколько домов, крытых пальмовыми листьями. От некоторых из них остались лишь груды обгоревшего кирпича и черепицы, а дом американских советников был наполовину разрушен, но не было видно даже и тени вражеских солдат.
Тхан повторил бойцам:
— Теперь наш черед. Мы обязательно выполним приказ комиссара. Пока мы здесь, враг не выйдет из своих убежищ и мы не пропустим к нему никакую помощь.
Отделение продолжало копать траншеи и строить укрепления. Тем временем издалека стал нарастать гул приближающихся самолетов. Через какое-то время рокот усилился. А позже он уже давил на уши и раздирал перепонки. Вот в небе повисла гирлянда осветительных ракет, и тут же начали рваться бомбы. Потом загромыхали уже настоящие ракеты. Земля закачалась и вздыбилась… Взрывной волной людей бросало из стороны в сторону. Комья земли и пыль поднялись в воздух, стало трудно дышать, как в жаркие летние дни, когда дуют пыльные суховеи.
— Интересно, бойцы артдивизиона сейчас далеко от нас? — спросил Тин Тяу.
— Они, конечно, уже ушли со своих позиций. И самолеты бомбят сейчас свои же укрепления.
Тхан опустился в укрытие к бойцам и приказал:
— Кто голоден, может есть.
А вокруг продолжали рваться одна за другой бомбы. Звуки их разрывов сливались в нескончаемую канонаду. Бойцы сидели опершись спиной о стенки траншеи и были готовы в любую минуту броситься в атаку.
— Вы не замечаете ничего особенного в последних взрывах? — спросил Тин.
— Это — осколочные бомбы.
— Правильно. Когда рвутся осколочные бомбы, звук такой же приятный, как шум фейерверка на праздник Тет.
4
Отделение приближалось все ближе к позициям противника.
— Тхан, посмотри-ка, по-моему, вражеские солдаты вылезли из своих укреплений, — заметил Тин.
Бойцы тотчас же бросили работу — взялись за оружие и залегли на бруствере траншеи. Тяу выдвинулся немного вперед. Он по-хозяйски установил свой автомат, приподнялся и внимательно осмотрел лежащее перед ним поле.
— Вот это здорово! Они еще пытаются делать зарядку.
Тхан тоже видел, как несколько вражеских солдат вылезли из траншеи и пытались, видимо, размять затекшие руки и ноги.
В это время подошел товарищ Дан.
— Стреляйте точнее и залпом! Огонь! — приказал он.
Тяу нажал на курок. Пуля разорвала воздух и устремилась вперед. Вражеский солдат схватился за грудь и ткнулся носом в землю.
— Залп! Еще залп! — кричал чей-то голос.
Еще два солдата рухнули на землю. Оставшиеся двое бросились бежать с криком: «Вьетконг!»
— Прекратить огонь! — приказал товарищ Дан.
Вражеский дот был полностью разрушен. От большого резервуара для воды остались только металлические столбы.
— А здорово наши стреляют! — с гордостью заметил Ты.
— Много ли у нас еще воды? — спросил Дан у бойцов. — Сегодняшний день обещает быть жарким. Того гляди, самолеты снова начнут бомбить. Берегите воду, товарищи. Пить только по приказу, так как мы получим воду только поздно вечером. Товарищ Ты — в дозор, остальные — в укрытия и на отдых.
Жара усиливалась с каждым часом. Красная от зноя земля, казалось, раскалилась еще больше. Послышался шум приближающихся вражеских самолетов. Четыре реактивных стервятника на бреющем полете прорезали воздух над головой. Затем появились еще четыре, а вслед за ними шесть В-57. Первое звено, отбомбив, выходило на разворот, чтобы вернуться на базу. Другие взмыли носами вверх, а потом с оглушительным ревом бросились вниз. Несколько участков дальней шоссейной дороги осветились яркими вспышками. Взрывы следовали один за другим.
— Слышите, зенитная артиллерия поддерживает нас, — заметил Тяу.
Несмотря на приказ опуститься в убежище, Тяу уговорил Тина разрешить ему остаться на некоторое время наверху и посмотреть, как трудятся зенитчики. Каждый раз, когда звуки выстрелов разрывали воздух над головой, он говорил, что это пальнула зенитка. Стреляли орудия всех видов и всех калибров. Облако дыма поднялось до горных вершин. Земля тряслась как в лихорадке.
Бомбы продолжали падать на землю, и снаряды зенитной артиллерии разрывались высоко в небе.
— Смотрите, загорелся! Самолет загорелся! — Тин от радости захлопал в ладоши.
Раздался оглушительный взрыв. Высокий столб пламени взвился вверх, и стало светло как днем.
