Джордж Паттон - Война, какой я ее знал
Как показывают мои наблюдения, если любой офицер в звании генерала нарушает данные правила и, если можно так сказать, находясь на уровне командования армией, вмешивается в процесс дислокации батальонов, а затем начинает командовать ими, он снижает результативность своих действий и, как следствие, действий всей армии. В Тунисе один британец, начальник отдела планирования операций и обучения личного состава штаба генерала Александера, начал указывать мне, где мне следует разместить батальоны, так что мне пришлось твердо и решительно отвергнуть его помощь. При этом Александер поддержал меня.
Прибывшая 26–я дивизия взяла под контроль сектор, находившийся в ведении 4–й бронетанковой, а одна из штурмовых группировок высвободила на северном направлении аналогичное подразделение 80–й дивизии.
Немцы обстреляли штаб—квартиру 20–го корпуса под Конфланом из 280–миллиметрового орудия. По толщине оболочки головки снаряда и размерам найденных осколков было сделано предположение о том, что выстрелы производились из морского орудия, вероятно установленного на замаскированную в каком—нибудь тупике железнодорожную платформу.
К этому времени получили одобрение планы 8 октября начать наступление силами 12–го корпуса. Разработка операции выглядела следующим образом: 80–я дивизия атакует прямо на восток, при этом три ее штурмовые бригады занимают три высоты на передовой линии; один батальон 35–й, усиленный танковой ротой, продвигается на северо—запад, чтобы очистить леса в зоне действий дивизии; тем временем две штурмовые бригады 6–й бронетанковой дивизии развивают свое наступление на север между левым крылом 35–й дивизии и правым — 80–й. Вся операция была спланирована как самый экономичный метод укрепление передовых позиций нашей армии, а также как способ поддержать наступательный дух солдат и офицеров.
7 октября приехали генерал Маршалл и генерал Брэдли. После обеда собрался весь штаб, где мы представили наши планы по взятию крепости Дриан, а также вышеизложенный план наступления силами 12–го корпуса. Как обычно, генерал Маршалл задавал острые и не простые вопросы, но, уверен, на все из них мы ответили достойно. Он расстроился, что из—за обещания встретиться с Монтгомери не сможет присутствовать в Третьей армии 8 октября, чтобы самому наблюдать развитие наступления.
Мне это тоже не удалось, так как 8–го я решил отправиться в Нанси по воздуху, что было ошибкой, поскольку из—за погоды нам удалось взлететь только тогда, когда сражение уже началось, и мне не пришлось присутствовать при начальном этапе операции. Когда я оказался на наблюдательном пункте 12–го корпуса, расположенные прямо впереди четыре населенных пункта уже ярко пылали, а от одного из них в небо поднимался огромный столб дыма высотой, наверное, не меньше километра. Машины 6–й бронетанковой продвигались вперед к южным предместьям двух деревень, откуда противник вел по ним довольно плотный огонь, одновременно с другой стороны эскадрильи Р–47 из 19–й тактической воздушной бригады, как всегда, мастерски бомбили неприятельские позиции. Прямо перед нами несколько сотен пленных ожидали дальнейших приказов. Очень жаль, что генералу Маршаллу не удалось присутствовать здесь и видеть наших ребят в действии.
Полюбовавшись зрелищем в течение нескольких часов, я нанес визит генералу Полу, командовавшему 26–й дивизией. В 1925 и 1926 г. он был адъютантом в 27–й пехотной на базе Шофилд Баррекс,[142] где у меня сложилось о нем весьма высокое мнение. Как выяснилось позднее, вполне и вполне обоснованное. Из его штаба мы отправились на наблюдательный пункт 80–й дивизии. Самая южная из двух высот на этом участке была взята, однако другая, лесистая — та, что находилась севернее, — по всей видимости, все еще удерживалась противником. К моему приезду атакующие, похоже, уже согласились оставить высоту в руках немцев до утра. Я же считал данное решение опасным и распорядился взять высоту ночью, что и было проделано.
10–го числа три командующих армиями (Ходжес, Паттон и Симпсон) вместе с начальниками управлений снабжения своих штабов собрались в штаб—квартире группы армий. Когда мы прибыли, генерал Брэдли довел до нашего сведения заявление Монтгомери о том, что для взятия Рура необходимы две армии — а именно его собственная и Первая армия США, — поставленные под командование одного человека, и что руководить их действиями должен он, Монтгомери. Генерал Эйзенхауэр согласен с необходимым числом армий, однако видит в данной роли две американские армии. Поэтому Девятая армия, вместо того чтобы занимать позиции между Первой и Третьей армиями, со своим базовым подразделением — 8–м корпусом, двигающимся сейчас на восток от Бреста, — будет переброшена на участок к северу от Первой армии и включит в свой состав ее 19–й корпус, в то время как 8–й корпус войдет в состав Первой армии с командным пунктом в окрестностях Битбурга. Третья армия лишится 83–й дивизии, которая отойдет к 8–му корпусу, но в конечном счете получит 95–ю дивизию и 10–ю бронетанковую дивизию. Первая и Девятая армии начнут наступать на Рур, как только будут получены необходимые боеприпасы, что произойдет, как в тот момент предполагалось, 23 октября.
После того как дело уладилось, мы, ожидая прибытия генерал—майора Уолтера Б. Смита, начальника штаба генерала Эйзенхауэра, занялись обсуждением вопросов снабжения. Когда Смит приехал, он сообщил, что мое предложение относительно назначения третейского судьи в разрешении вопросов поставок горючего, боеприпасов и всего прочего, необходимого для ведения боевых действий, получило одобрение и что таким человеком станет генерал Р. К. Крофорд, начальник снабжения командования экспедиционных сил союзнических войск. На том же совещании я особо подчеркнул тот факт, что в подходе к проблемам снабжения больший упор делается на общий объем поставок — тоннаж грузов, в то время как конкретные требования момента не всегда должным образом учитываются. Вот, например, к чему мне получать тысячу тонн бензина, когда мне его нужно всего пятьсот тонн, но при этом мне просто необходимы двести тонн боеприпасов и триста тонн материалов для наведения мостов? И после всего снабженцы обижаются и говорят, мол, мы же выполнили требуемые объемы, чего вы от нас хотите? Еще мы наконец определись с тем, что сами будем решать, какие именно боеприпасы нам нужны, а также, чем и сколько нам стрелять; вдобавок ко всему нам отныне позволялось экономить боеприпасы и использовать сэкономленное по собственному разумению. Также мы определились, что впредь отпуск боеприпасов будет производиться из расчета на одно орудие вдень, а не в огневых единицах, потому хотя бы, что до сих пор никто так и не мог с уверенностью сказать, что же подразумевается под огневой единицей. На тот момент мы были убеждены, что шестьдесят снарядов для орудия калибра 105 миллиметров и сорок для тяжелой артиллерии — минимальная дневная норма. Все эти вычисления означали, что если снабженцы сумеют помножить количество снарядов на количество орудий и на число дней, армия сможет сэкономить нужное количество боеприпасов, чтобы в период жарких сражений расчеты 105–миллиметровых орудий имели возможность дать по триста пятьдесят — четыреста залпов за день.
Потери на 8 октября:
Третья армия
Убитыми — 5131
Ранеными — 25 977
Пропавшими без вести — 5096
Всего — 36 204
Небоевые потери — 16494
Общий итог — 52 698
Противника
Убитыми — 36 800
Ранеными — 103 000
Пленными — 98 900
Всего — 238700
Материальные потери
Третья армия
Легких танков — 154
Средних танков — 368
Артиллерийских орудий — 103
Противника
Средних танков — 822
Танков «Пантера» и «Тигр» — 444
Артиллерийских орудий — 1754
С утра пораньше 10–го числа я поехал в Нанси, чтобы успеть позавтракать с генералом Маршаллом, который заночевал у Эдди. Эдди сделал отличный макет местности, изучая который мы могли наглядно представлять расположение всех дивизий и корпусов. Во время нашей встречи я нашел возможность обсудить возможность присвоения генеральского звания полковнику Брюсу Кларку (позднее бригадному генералу, командиру штурмовой бригады 4–й бронетанковой дивизии) и Джорджу В. Риду (позднее бригадному генералу, командиру штурмовой бригады 6–й бронетанковой дивизии). Возвращаясь из расположений 35–й дивизии, мы попали под обстрел. Два вражеских снаряда ударили в склон горы, возвышавшейся рядом с дорогой, по которой мы ехали, а еще три разорвались примерно в трехстах метрах с другой стороны. Этот случай стал уже третьим за последнее время, когда я угодил под обстрел, что говорило о наличии у противника хорошего обзора или же о том, что огонь корректировался разведчиком по радиосвязи.
