KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » О войне » Владимир Першанин - У штрафников не бывает могил

Владимир Першанин - У штрафников не бывает могил

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Владимир Першанин, "У штрафников не бывает могил" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Госпиталь располагался на окраине города Сторожанец. Большой дом и несколько флигелей в живописном парке. Хорошее место. Как всегда бывает, сложилась тесная компания. Командир пехотной роты Костя Журин, капитан-связист Данила Колышкин, командир взвода младший лейтенант Леха (фамилии не запомнил). Душой компании был Костя Журин, белобрысый, губастый, острый на язык.

Имелось у нас любимое местечко, поляна на берегу пруда, где мы собирались поболтать, позагорать на траве. У Кости имелась подруга из медсестер, полная, симпатичная женщина. Журин за глаза над ней подсмеивался, называл «самоходкой», а она привязалась к Косте и, видимо, рассчитывала на серьезные отношения.

Приносила нам булочки, котлеты, иногда спирт. Костя, не стесняясь нас, обнимал ее, тискал. Порой вечером уходил подальше в кусты. Там раздавались шуршание, стоны. Медсестра каждый раз возвращалась смущенная, а Костя отпускал соленые шутки, от которых краснел самый молодой в компании командир пехотного взвода.

Данила как-то спросил Костю:

— Ты правда ей жениться обещал?

Журин со смехом ответил, что женщин вокруг много. Как ни старайся, на всех не женишься. Здоровья не хватит.

— Женятся не на всех, а на одной, — возразил Данила.

Он был старше и серьезней нас. У Данилы еще в начале войны пропал без вести брат, вскоре погиб другой. Семья уже год не получала писем от младшей сестры. Она работала на телеграфе, ее призвали в воздушно-десантные войска и, судя по всему, забросили, как радиста, вместе с разведгруппой, в немецкий тыл.

— Ой, дурочка! Маше всего девятнадцать было.

— Почему было? Брось ты ее заранее хоронить, — сказал я. — Из немецкого тыла писем не пришлешь.

— А ты думаешь, в тылу у немцев можно полгода или год воевать? Сам я дурак, техникум связи окончил, и Машка по моим стопам пошла. Лучше бы ей дурак вроде Кости на курсах попался. Родился бы ребенок, и списали домой.

— Почему я дурак? — обижался Журин.

Костя был отходчивым, добродушным парнем. Однажды, получив посылку, устроил небольшой праздник. Наплел, что у него день рождения, мы сбегали на рынок, купили самогону, фруктов и собрались после отбоя в комнате медсестер. Пришла и молоденькая Света, которая сразу «запала» на розовощекого лейтенанта Леху, своего ровесника. Думаю, что ничего серьезного у них не было — оба слишком молодые. А мне не повезло.

Третья медсестра отдала предпочтение Даниле Колышкину. Не сказать, что он был очень уж видный парень, но понравился ей больше, чем я. Данила, изголодавшийся по женщинам, отбросил свою серьезность и вскоре сидел, тесно прижавшись к соседке. Всем было не до меня, я выпил еще полстакана самогона и потихоньку исчез.

Дежурила красивая и зловредная Люда.

— Если проверка будет, я вас покрывать не собираюсь. Взяли моду по ночам шататься! Ой, да вы еще выпивший.

— Ну и что? — просто ответил я и хотел в шутку ее обнять. — Скоро на фронт. Почему бы ребятам не отдохнуть.

— Уберите руку, нечего меня лапать. Залежались вы здесь без дела. А по ночам шляетесь. Пора Родину защищать.

Я знал, что Люда числится походно-полевой женой у кого-то из начальства госпиталя. Поэтому и вела себя грубо. После всего того, что я насмотрелся на передовой и трех ранений, мне было наплевать на высокомерие медсестры:

— А ты иди, настучи своему другу-приятелю. Мол, старший лейтенант Буканов под симулянта косит. Родину защищать! Не тебе такие слова говорить.

— Уголовник, штрафник, — задохнулась от злости Люда.

— А иди ты…

Куда идти, я не сказал, а молча завернулся в одеяло и попытался заснуть. Речи о моей выписке пока не шло. Многочисленные раны от осколков гноились, заживали плохо. Сосед по койке, придвинувшись ко мне, шепнул:

— Зря ты эту гадюку дразнишь! Шепнет своему любовнику (он употребил более грубое слово), устроят всем комиссию. Война к концу движется, не хочется снова под пули лезть.

— Все нормально, — пробормотал я.


Люда до времени никому жаловаться не стала. Связываться с ранеными опасно. Есть ребята, которым палец в рот не клади. Так подставят за фискальство, что никакой друг не поможет.

А я ведь понемногу забывал про свою штрафную роту. Она казалась чем-то ушедшим в прошлое. За месяц, кроме писем из дома, я не получил ни одной весточки от ребят. Не могли же всех убить? Значит, не нужен я там. Ну и черт с вами! Я знал, что после госпиталя не то что в роту, а ив свою дивизию большинство не попадет.

Госпиталь фронтового значения. Здесь не разбираются, где раньше воевал. Сунут взводным, а может, ротным в стрелковый полк, и шагай, лейтенант, пока не придет твой черед. Бог троицу любит. Три ранения я получил, а четвертое, значит, будет последним. Уделают, как замполита Зеновича, в лоб, и прощай, мама!

Но я ошибался. В один из июньских дней медсестра Света, улыбаясь, сообщила, что внизу меня ждут. Приехали Василь Левченко и Матвей Осин. Обнялись, хлопали друг друга по плечам, сообщили, что я стал худой, как глист, и это дело надо исправлять.

Потом сидели на нашей полянке у озера. Ребята привезли в двух вещмешках харчей, водки, трофейного коньяка. Выпили и, закусывая всем подряд, рассказывали новости. В бою за бетонный завод, который так и не сумели взять, рота понесла такие большие потери, какие редко бывали раньше. После двух дней боев отступать было уже почти некому.

— Петя Фалин жив? — нетерпеливо спросил я.

— Жив. Легкое пробили. Тоже в госпитале лежит, недалеко отсюда. Мы у него были. Желтый, худой, как ты, но бодрый. В роту собирается возвращаться.

Выпили за погибших, за живых. Получилось, что из офицерского состава погиб замполит Зенович, два взводных тяжело ранены и командовать некому. Николай Егорович Тимарь передает мне привет и ждет, когда мы с Петром выпишемся.

— А чего ждать? — пожал я плечами, рассеянно прожевывая кусочек сала. — Недели две, может, и больше, лежать придется.

Меня задело, что полтора месяца обо мне не вспоминали. На груди Василя Левченко блестел второй орден Отечественной войны, а у Матвея Осина — медаль «За отвагу». Это почему-то раздражало. Может, зависть? А может, попрощался я с 121-й отдельной штрафной ротой. Отлеживал бока, никуда не торопился. От передовой все равно не уйду, а куда направят — какая разница?

— Тимарь, наверное, уже майор?

— Майор, — подтвердил Левченко.

— Передайте ему поздравления.

За это выпили еще. Ребята уловили перемену в моем настроении, пытались неуклюже шутить, наливали еще.

— Ты, Слава, к нам возвращаться не хочешь? — напрямую спросил Осин.

— При чем тут хочу не хочу! Куда направят, туда и пойду.

— А в роту, значит, желания нет? — допытывался Матвей.

— Ладно, засиделись мы здесь, — я сделал попытку подняться, но Левченко и Осин дружно усадили меня на траву.

— Славка, ты заболел, что ли? Про тебя ребята вспоминают, ждут. И Николай Егорович, и Петька Фалин, и Бульба. А то, что мы долго не приезжали, знаешь, какая она, жизнь. Мы же после этого еще в одной операции участвовали. А за тот долбаный завод ни одного человека не наградили.

— Точно, — подтвердил Левченко. — Сказали, что задание не выполнили, нет вам никаких наград.

— Алдана в госпитале видели, где Петька Фалин лежит, — сообщил Матвей. — Морду ему осколками хорошо разукрасило. Он там, как петух в курятнике, зубы вставили, с санитарками дружит.

— А майор наш бывший, Зеленко? Ничего не известно?

— Убили снарядом, — без особого сожаления сообщил Осин. — Только по часам и опознали. Их сплющило, поэтому никто не позарился. Ну, так что Егорычу передать?

— Если направят, то вернусь. Куда ж я без вас?

— Направят, — заверил Левченко.

Оказывается, он привез письмо за подписью каких-то чинов из штаба армии, где просят начальника госпиталя направить старшего лейтенанта Буканова к прежнему месту службы в отдельную штрафную роту. Обычно такие просьбы удовлетворяли.

Я постепенно отошел. Почему-то хотелось заплакать. Шмыгнув носом, смахнул влагу со щеки. Просидели до вечера. Остатки харчей и спирта сложили в мешок, угостить ребят из палаты. Осин достал из кармана деньги.

— Харчи зараз сметут. А червонцы тебе пригодятся, когда в самоволку двинешь. Городок зеленый, чистый, девок полно. Подружился с кем-нибудь?

— Нет. Не получилось.

— Ну, время еще есть. Подцепишь кого-нибудь.

Как прощался с Левченко и Осиным, помню плохо. Они отвели меня в палату, я развязал вещмешок и оделил соседей остатками харчей и спирта. Утром болела голова, но настроение было приподнятое. Рассказал приятелям, что намерен вернуться в штрафную роту. Отреагировали по-разному. Данила Колышкин, пожав плечами, сказал:

— Коллектив, видать, там дружный. За сто верст приехали, не забыли. Лучше к своим вернуться, чем ждать, пока в какую-нибудь дыру засунут.

Костя Журин, который последнее время жаловался на недомогание, вяло посоветовал:

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*