Михаил Зефиров - Все для фронта? Как на самом деле ковалась победа
Секретные чертежи и переписка кучами валялись в деревянном, незапиравшемся шкафу, а часть вообще использовались в качестве оберточной бумаги! Состояние самих чертежей тоже было недопустимым. Отсутствовали допуска, размеры ставились приблизительно. Впрочем, это неудивительно, если учесть, что начальник ОКБ завода Суслов вообще не имел технического образования, а учился только в духовной семинарии и школе артиллеристов у адмирала Колчака.
Вследствие всего этого бронемашина БА-20 и выпускалась «конструктивно незаконченной и по боевым качествам совершенно неудовлетворительной». Не работала рация, вытекал бензин, не поворачивалась башня, отваливались сиденья и т. д. и т. п. [232 — Там же.]
Глава 6
Как делались советские снаряды
Чтобы выяснить, как промышленность обеспечивала Родину снарядами для артиллерии, на время вернемся к заводу № 112, который являлся одним из основных их поставщиков. Здесь выпускались 107-мм и 203-мм снаряды для артиллерии РККА. Первые — весом 17 кг — предназначались для 107-мм тяжелой пушки образца 1910–1930 гг., а 203-мм снаряды — для гаубицы Б-4 образца 1931 г. Бетонобойные и фугасные снаряды для нее весили 100 кг и предназначались для поражения особо прочных бетонных, железобетонных и броневых фортификационных сооружений и для поражения дальних целей.
Ввиду судостроительного профиля завода снарядному производству исторически уделялось второстепенное значение. Оснащение и оборудование цехов не отвечали современным требованиям, масштабам и объемам выпуска. Состояние самих цехов также оставляло желать лучшего. Например, цех № 5, построенный в 1915 г., представлял собой деревянное здание, неоднократно ремонтировавшееся. При этом сгнившие стойки не заменялись, а к ним методом врубки и скрепления болтами приделывались свежие столбы. В итоге к середине 30-х годов здание целиком зиждилось на подпорках. От движения кранов и ветра оно сильно раскачивалось и буквально трещало по швам. [233 — ГУ ЦАНО, Ф. 15, Оп. 3, Д. 188, Л. 14.]
Правительственные заказы постоянно росли, а в то же время несвоевременные поставки металла делали их выполнение все более сложным. Нехватка рабочих плюс низкая культура труда, в сочетании с постоянно применявшимся методом аврала и штурмовщины, приводили, что, вполне понятно, к постоянному росту брака. К примеру, в 1935 г. завод № 112 произвел 10 тысяч 107-мм снарядов и семь тысяч 203-мм. Однако на полигонных испытаниях постоянно выявлялось большое количество брака. Так, первая партия из 500 единиц, посланная в НИАП в марте, на 78 % состояла из негодных к стрельбе снарядов, главным образом из-за трещин гильз. Основной причиной было низкое качество металла. [234 — Там же, Д. 177, Л. 133.] В первом полугодии 1936 г. завод и вовсе был вынужден приостановить производство снарядов из-за отсутствия качественной штамповки и низкого качества поставленного металла, выражавшегося в трещинах, рванинах и рыхлости. В то же время принимались меры по переходу на штамповку корпусов из квадратной заготовки, что значительно удешевляло производство. Было отменено предварительное раскисление стали ферросилицием в печи, поскольку оно вело к загрязнению последней. Отливка слитков стала производиться сверху с доливкой. Сифонная разливка стали была запрещена. Тем не менее уровень брака снарядов в 1936 г. оставался высоким — на уровне 3740 %. [235 — ГУ ЦАНО, Ф. 15, Оп. 3, Д. 188, Л. 76.]
Но это были еще цветочки. В следующем году в снарядном производстве в «Красном Сормове» наступил настоящий кризис. Если последняя партия бетонобойных снарядов 1936 г. еще кое-как выдержала полигонные испытания, хотя и были выявлены множество дефектов, то в дальнейшем положение ухудшилось.
Участились жалобы со стороны военпреда завода на незаконные действия местных руководящих работников. Завод предъявлял к испытаниям корпуса бетонобойных снарядов, где среди годных изделий постоянно находились корпуса с трещинами. Согласно же техническим условиям, корпуса с трещинами и другими дефектами «к поставке не допускаются». Порядок предусматривал совместный просмотр и ликвидацию дефектов путем легкой запиловки и протравки. Завод же в одностороннем порядке этот порядок отменил и представил 600 корпусов с запиленными поверхностями, сделав это без участия военпреда.
Более того, руководство предприятия всяческими уловками не позволяло военпреду пользоваться лабораторией. [236 — Там же, Оп. 4, Д. 40, Л. 9.] Согласно акту об обследовании корпусов 203-мм снарядов, указанная выше партия из 600 снарядов «содержит очень много брака. Плавка № 473 содержит 79 запиленных корпусов из 84». [237 — Там же, Л. 12.] Результаты подобного «производства» не заставляли себя долго ждать. Например, 4 января 1937 г. на полигоне артиллерийского завода № 221 «Баррикады», около Сталинграда, снарядом, присланным с завода № 112, разорвало ствол гаубицы Б-4. Кстати, вместо боевого заряда в нем использовался песок. Сам снаряд разлетелся на куски, которые затем обнаруживались даже на расстоянии двух километров от полигона. [238 — ГУ ЦАНО, Ф. 15, Оп. 4, Д. 40, Л. 28.]
В письме директора завода В. Суркова на имя начальника Главречпрома отмечалось, что «производство 203-мм корпусов срывается по причине большого процента брака по скрытым порокам металла, т. е. волосовины, песочины, светловины и др. Штамповку заводу поставляет завод № 72 из металла Кабаковского завода. В основном скрытый брак выявляется на окончательно изготовленных корпусах заводской приемкой перед сдачей военпреду. 70–80 % брака составляют волосовины». [239 — Там же, Л. 48.]
В письме также приводились данные о том, что в 1935 г. брак в среднем был 20 %, а в 1936 г. — 30 %, что уже тогда тормозило производство снарядов. Однако в 1937 г. объем брака дошел до 50 %, а по отдельным плавкам и до 90 %! [240 — Там же. ] На основании этого директор завода справедливо полагал, что «необходим вывод о целесообразности и рентабельности производства снарядов на заводе „Красное Сормово“».
На протяжении 1935–1936 гг. было очень много переписки, выездов специальных комиссий на заводы, проведено множество исследований и научных работ. На заводе работали эксперты по изучению природы пороков. Неоднократно ставился вопрос об усилении контроля качества металла. Сурков отмечал: «Такое положение, помимо нецелесообразных расходов народных средств и срыва оборонных программ, ведет к излишней перегрузке железнодорожного транспорта перевозкой бракованного металла. В результате работ спецкомиссий, институтов, экспертиз, введения контроля АУ РККА это не только не уменьшило брак по металлу, но, наоборот, цифры за первые месяцы 1937 г. показывают рост брака». [241 — Там же.]
Например, 22 марта десять бетонобойных снарядов из забракованной партии не выдержали «переиспытания» по боковым отклонениям. В апреле снаряды с завода № 112 выдержали испытания на прочность по бетону, но не выдержали на прочность при выстреле и на меткость. Согласно тактико-техническим характеристикам, 203-мм снаряды, выстреливаемые со скоростью 600 м/с, должны были пробивать бетонное перекрытие толщиной один метр. Главными критериями качества снаряда были не только прочность корпуса и прочность по бетону, но и высокая точность. Отклонение же по дальности в среднем составляло 200 м, а в сторону — 100 м.
В итоге из всех 4425 выпущенных с начала 37-го года 203-мм снарядов военпред завода Казак не забраковал лишь 569! И это при максимально допустимой норме брака в 10 %. [242 — ГУ ЦАНО, Ф. 15, Оп. 4, Д. 40, Л. 85.] Причем на заводе уже лежала забракованная ранее третья партия 1936 г. в количестве 1060 штук.
В акте НИАП о проведенных 17–20 апреля 1937 г. испытаниях снарядов указано, что при стрельбе бетонобойным снарядом по железобетонной стенке толщиной два метра с расстояния 100 метров и под углом 30° к нормали болванка (снаряд без заряда) пробивала стенку насквозь и падала за ней через 100–300 метров. Ее скорость во время удара составляла 470 м/с. Таким образом, болванки выдержали испытания на прочность, но на меткость, как всегда, нет. [243 — Там же.]
Отбраковка и отказ в приемке огромного количества готовых изделий привели к тому, что склады и рабочие площади были загромождены, все графики производства срывались. Работа цеха № 5 была фактически дезорганизована. С завода постоянно требовали пени и неустойку за невыполнение условий договора. В этой кризисной ситуации руководство завода № 112 обвиняло не только поставщиков металла, но и полигоны Главного артиллерийского управления РККА в том, что «они неверно проводят испытания». [244 — Там же, Л. 138.]
1 июля 1937 г. на заводе прошло техническое совещание, на котором была заслушана информация о результатах работы по обследованию забракованных военпредом снарядов, проведенной совместно с ГАУ РККА и спецчастью. Оказалось, что новые техусловия на корпуса действовали уже давно, но на заводе о них просто не знали. Из партии в 49 снарядов после совместного обследования были признаны годными лишь два, что подтвердили представитель ГАУ Шестаков, начальник лаборатории завода Жмутов и начальник цеха № 5 Руднов.
