Роман Кожухаров - Штрафники берут Рейхстаг. В «логове зверя»
По приказу командира первый взвод не стрелял до тех пор, пока не прозвучала команда. Подпускали врага настолько, насколько было возможно. Враг наступал по двум направлениям. Несколько густых цепей бравурно шли в полный рост от Рейхстага, вторая группа, более многочисленная, но не такая безразличная к собственной участи, двигалась вдоль площади справа.
Впереди несколько рядов наступавших заполняли одетые в гражданскую одежду, с «фаустпатронами» и винтовками в руках. Они двигались перебежками, припадая к земле при каждом взрыве и ухающем выстреле зенитного орудия. Позади первых, фольксштурмовских цепей продвигались эсэсовцы. Их издалека можно было узнать по пятнистой защитной раскраске униформы.
Движение своей пехоты поддерживали несколько самоходных артиллерийских установок. Четыре «фердинанда», выкатившись откуда-то из глубины, из-за Рейхстага, выстроились в ряд вдоль стыка площади и парковой аллеи и теперь обстреливали какие-то цели позади «дома Гиммлера».
Цепи наступавших приближались все ближе, и фигуры фашистов вырастали на глазах. Андрей медлил, стараясь подпустить врага ближе.
– Огонь! – наконец раздался его крик, почти сразу утонувший в грохоте залпов ударивших выстрелов.
Несколько фигур в черных кителях упали, но остальные упорно продолжали шагать вперед. Из проема соседней комнаты застучал пулемет Кокошилова, сразу проредив еще несколько звеньев в цепи. Курсанты настырно лезли вперед, бравируя своей смелостью.
Совсем не то фольксштурмовцы. Первый же веер пулеметной очереди, пущенный вправо, заставил передние ряды продвигавшихся перебежками вдоль Королевской оперы залечь, ища спасения в многочисленных воронках, оставленных минами и артиллерийскими снарядами.
Помимо первого взвода штрафников огонь по наступавшим вели с верхних этажей здания. Несколько автоматов и пулемет, похожий по звуку стрельбы на «дегтярева», поливали очередями площадь и крыльцо Кроль-оперы, где окопались значительные силы гитлеровцев.
XI
Эсэсовцы, контролировавшие здание Королевской оперы, шквальным огнем встретили штрафников, наступавших в сторону площади силами второго и третьего взводов. Град пуль, обрушившихся на бойцов, заставил их прижаться к земле. Завязалась перестрелка.
Бойцы стрелковых батальонов и аникинского взвода, находившиеся на первых этажах «дома Гиммлера», перекрестным огнем старались помочь своим товарищам, залегшим на мостовой. Однако остервенело наступавшие с площади фашисты напирали, поддерживаемые пулеметным и орудийным огнем «фердинандов». Немцы, скорее всего, располагали самыми свежими данными о ситуации, которая складывалась в здании МВД. Они обрушили огонь мощных пушек самоходных установок на первый и второй этажи, практически в упор расстреливая здание.
Толстые стены содрогались от прямых попаданий фугасных и осколочных снарядов, рушивших целые пролеты стен. Здание ходило ходуном, погрузившись в клубы дыма и известковой и бетонной взвеси, которую невозможно было вдыхать.
До слуха Аникина, прижавшегося к стене возле оконного проема, сквозь грохот взрывов и шум стрельбы уже долетали выкрики немецких командиров, руководивших контрнаступлением. Положение становилось критическим, но отступать взвод не мог. Если немцы займут оставленные бойцами Аникина позиции, то солдаты, сражавшиеся с гитлеровцами на верхних этажах, окажутся в западне. А значит, надо встретить курсантиков достойно, так чтобы пожалели они о благословении своего бесноватого фюрера.
– Гранаты – к бою!.. – скомандовал Аникин.
Команда его прозвучала так себе, потому что глотка старшего лейтенанта была забита пылью, но бойцы ее тут же подхватили и эстафетой передали друг другу по цепи.
– Примкнуть штыки!.. Ножи… лопатки…
Сам Андрей на четвереньках отполз в угол комнаты и, ухватившись рукой за пустой ящик из-под снарядов, подтащил его к оконному проему.
– К атаке готовьсь!.. Сначала гранатами!.. Потом по команде выходим!..
Бойцы, соображая без лишних слов, разобрали разбросанные по комнатам ящики, тумбочки, пододвинув к оконным проемам. Если немцы в сближении забросают их гранатами, то в поднявшейся от взрывов пыли они толком ответить не смогут. Следовательно, надо врага упредить, встретить его на подходе к зданию, на кучах битого камня.
XII
Изрядно поредевшие, но все еще достаточно многочисленные передовые цепи немецких морских курсантов уже подошли близко к зданию МВД. «Фердинанды» прекратили обстреливать нижние этажи из пулеметов, боясь угодить в своих.
В этот же момент парковая аллея, в виду которой выстроились вражеские самоходки, вздыбилась от череды взрывов. Тут же вторая порция артиллерийских снарядов разорвалась в рядах тяжелых машин.
Из «фердинанда», стоявшего вторым справа, взметнулся огненный султан, вздыбивший машину над землей и с глухим уханьем опустивший ее снова. Из самоходки повалил густой черный дым, и в этот же момент остальные три машины стали спешно разворачиваться и направились туда, откуда появились, в обход Рейхстага.
– Гранаты!!!
Истошно, что есть силы выкрикнув, Андрей выдернул чеку из заранее приготовленной трофейной немецкой «лимонки» и, встав у оконного проема, метнул ее в приближавшихся к нему людей. Они были одеты в черные, похожие на офицерские шинели и карабкались по кучам битого кирпича прямо на него в каких-то двадцати-пятнадцати метрах.
Граната Аникина запрыгала по строительному мусору, скатившись черным в ноги, и тут же рванула. Следом полетели другие «лимонки» и «колотушки». В рядах наступавших захлопали взрывы, когда Андрей, оттолкнувшись от подтянутого ящика, как от ступеньки, запрыгнул на подоконник с автоматом наперевес. Из окна он дал короткую очередь, слыша, как пущенные в ответ пули свистят возле уха в проеме, ударяют в оконную раму.
Но Аникин и другие штрафники уже прыгнули вниз и по инерции ринулись вперед, с ходу отжимая курки и расстреливая врага в упор, кроша перекошенные злобой и страхом скулы и лбы тяжелыми прикладами винтовок и автоматов, сшибая черные фигуры с ног, всаживая в податливые тела отточенные лезвия трофейных немецких ножей и кинжалов по самые рукояти.
XIII
Вцепившись в горло друг другу, хрипя от неистовой злобы и ненависти, смертельные враги сошлись в ближнем бою, душили и давили друг друга, катались по щебню и покрытому известковой пылью кирпичу. Андрей, расстреляв двоих практически в упор, едва увернулся, успев убрать голову от встречного выстрела. Треск пистолета-пулемета прогремел возле щеки, опалив ее раскаленным пороховым выхлопом. В этот момент каблук Андрея завернуло на осколке кирпича, и он, оступившись, запрокинулся на спину. Немец, стрелявший в него, прыгнул сверху и придавил его к земле, прижав горло Андрея к земле корпусом своего «шмайсера».
Его совсем еще юное скуластое лицо спортсмена нависло над Аникиным. Кожа на лице немца стала багровой от напряжения, особенно выделяясь на бритой у висков и на затылке непокрытой русой голове.
Юнец, напрягая все свое тренированное тело, давил на автомат, перехваченный обеими руками у ствола и откинутого приклада. Андрей скорее инстинктивно ощутил, как холодная сталь оружия вдавливает его кадык вниз, перекрывая доступ воздуха. Левая ладонь его, судорожно шарившая по осколкам щебня, выхватила кусок кирпича и с силой ткнула в бритый, с синей пульсирующей жилкой висок немца. Он тяжело охнул и завалился на бок.
Скинув оглушенного, Андрей по инерции той же левой рукой, сжимавшей кирпич, максимально заводя ее назад, ударил еще раз в висок, а потом в скуластое лицо раз, потом еще и еще. Он бил, пока то, куда он бил, не перестало быть лицом спортсмена и вообще лицом.
Рукопашная схватка со штрафниками картинным храбрецам из морской школы оказалась явно не по зубам. Смяв первые ряды черных шинелей, поймав кураж честного ближнего боя, бойцы Аникина ринулись в контратаку и вскоре обратили остатки немцев в бегство.
Плечом к плечу со штрафниками самоотверженно дрались артиллеристы во главе со своим командиром, младшим лейтенантом Вороновым. Один из фашистских курсантов едва не задушил Носенко. Он уже стиснул горло ящичного, и тот захрипел, задергавшись в конвульсиях, но Воронов, оказавшийся всего в нескольких шагах, всадил в спину немцу короткую очередь из трофейного «шмайсера», кровавым пунктиром вспоров добротное черное сукно врага. Носенко еще несколько секунд приходил в себя, как будто возвращенный искусственным дыханием к жизни утопленник.
XIV
Штрафники тем временем переломили движение и на противоходе стали теснить врагов обратно на площадь. Андрей едва остановил своих бойцов, которые в этот момент готовы были бежать до самого Рейхстага. Волна куража бойцов ОАШР натолкнулась на такой шквал огня со стороны гитлеровских позиций, что особо увлекшиеся погоней были вынуждены залечь, а потом отползать назад, под прикрытие стен здания МВД, изъязвленных снарядами и пулями.
