Михаил Фомичев - Огненные версты
Впереди — небольшая речушка. Мы с майором Дуэль шагаем по передовой. Под ногами валяются стреляные винтовочные гильзы, рваные обрывки солдатской газеты, консервные банки. Почти пустуют окопы, траншеи, хода сообщений. Их начинают обживать мотострелки батальона капитана Приходько, которых осталось немного. Ждем пополнение изо дня на день. А пока что надеемся на свои силы. Да и вряд ли немец рискнет форсировать реку.
Мелколесье сбегает к реке. Хорошо виден противоположный берег, а далее все скрывается в туманной дымке.
— Товарищ полковник, — негромко останавливает меня солдат. — В полный рост ходить небезопасно. Фашист временами постреливает.
В рослом пулеметчике узнал коммуниста рядового Пяткина. Храбрый солдат, отважный. Своим огнем он немало уничтожил немцев. При отражении только одной контратаки в селе Романувке уничтожил не менее двадцати гитлеровцев.
— А где командир роты?
— Только был здесь.
— Слушаю вас, товарищ комбриг, — словно из-под земли появился старший лейтенант Сидоров.
— Что известно о противнике?
Из полевой сумки офицер извлекает топокарту. На ней уже десятки пометок в районе обороны немцев.
— Откуда данные?
— Со слов сменившегося командира роты.
— Уверены вы в их точности?
— Будем уточнять. Уже выставлены наблюдатели. Рядовой Пяткин на рассвете засек пулемет. Вот его расположение. Совпадает с данными нашего предшественника.
— Добро, действуйте. Кстати, рядового Пяткина не забудьте тоже представить к награде, — посоветовал я командиру роты.
— Не забудем, товарищ полковник, — расплываясь в широкой улыбке, ответил старший лейтенант. — Такие достойны.
Пробираемся по низкорослому сосняку, выходим на поляну. За небольшим бугорком укрылась «тридцатьчетверка». Издалека на башне видна надпись «Гвардия». У разбитой гусеницы хлопочет Федор Сурков.
— Чиним, товарищ комбриг, — пальцы поизносились. — Старший сержант поспешно сплюнул папиросу, каблуком ботинка вдавил ее в мокрый песок. — К обеду с гусеницами покончим. Потом к мотору доберемся. Хочу, чтобы у меня она до Берлина дотянула.
Он испытующе смотрит на меня и, словно пытаясь меня убедить, авторитетно заявляет:
— Дотянет, товарищ комбриг!
Федор Сурков — храбрый танкист. За год тяжелых боев он возмужал, приобрел опыт. Еще на Орловско-Курской дуге коммунист Сурков отличился в боях. Ни разу он не дрогнул перед гитлеровцами и в боях за освобождение Правобережной Украины.
— А об охранении и позабыл, — упрекнул я танкиста.
— Все предусмотрено.
Из командирского люка высунулся стрелок-радист старшина Александр Марченко:
— Я во все глаза смотрю, товарищ полковник.
Подошел старший лейтенант Акиншин. Командир роты выглядел усталым. Мы тепло поздоровались.
— Технику приводим в божеский вид, — доложил он мне. — Ремонтников бы сюда.
— Пришлем.
— И боеприпасов подбросьте.
— Дадим. Через день-два.
Ремонт техники шел полным ходом. Но где бы мы ни появлялись с майором Дуэль, у нас настойчиво просили запчасти, горючее, боеприпасы. А где их взять? Пока обходились тем, что сами кое-что делали в ремонтном подразделении капитана Дирипенко.
Лишь к вечеру я возвратился в штаб. В приземистой землянке трудились офицеры штаба. Им было не до сна и не до отдыха. Они уже планировали учебные занятия, кратковременные сборы офицеров и сержантов, уточняли вопросы взаимодействия в обороне, организовывали сбор данных о противнике.
Из подразделений уже начали поступать наградные листы. Просматриваю некоторые из них. Читаю:
«Левшунов Петр Андреевич. Командир противотанкового орудия…»
Нелегко сложилась судьба этого воина. Он потерял двух сыновей. Василий погиб под Москвой, а Прокопий — в районе Курска. Отец был убит горем, но не пал духом. В боях он показал себя храбрейшим человеком.
Еще один наградной лист.
«Рядовой Чижов П. А., водитель. Представляется к ордену Красной Звезды».
В распутицу, в самое трудное время, рискуя жизнью, он доставлял нам боеприпасы. Наградных листов уже много. Представлены к награде офицеры Кулешов, Акиншин, Пупков, Коротеев, солдаты и сержанты Сурков, Марченко, Веселовский и другие. Читая наградные листы, я словно вновь пережил те бои, в которых участвовала бригада в марте и апреле 1944 года на Правобережной Украине. Взволнованный, вышел на улицу. Было необычно тихо, лишь где-то в ночном небе гудел немецкий самолет-разведчик. Закурил, пряча папиросу в рукав, присел на пень. Минут через десять собрался уходить. Со стороны противника донесся свист, и в тот же миг у моих ног упал снаряд. Упал и… не разорвался. Посчастливилось. Утром саперы извлекли его из земли.
В те дни в бригаду начало прибывать пополнение, в основном из ранее оккупированных немцами сел и городов. Люди не были обучены военному делу. Штаб разработал учебный план занятий. Поочередно батальоны отводили в тыл и учили личный состав вести огонь из автоматов, пушек, пулеметов.
Политработники Денисов, Курманалин, Карамышев, Шлыков, Яковлев и другие усилили агитационную работу. В групповых и индивидуальных беседах политотдельцы повседневно разъясняли воинам политику нашей партии, благородные цели и справедливый характер Великой Отечественной войны советского народа против немецко-фашистских захватчиков, конкретные задачи личного состава.
Политотдел выпустил несколько фотоплакатов, которые были посвящены коммунистам автоматчику Пяткину, танкисту Суркову, артиллеристу Левшунову и другим. Политотдел корпуса обратился к воинам-новичкам со специальной листовкой. В ней были такие строки:
«Товарищи красноармейцы! Вы и ваши близкие пережили все ужасы гитлеровского ига, много дней страдали под сапогом фашистов. Это они, немецкие грабители, разрушили и сожгли твой дом, угнали в проклятую Германию твою сестру или любимую. Отомсти врагу. Будь храбр в бою, не дай немцу унести ноги с родной Украины!»
Перед молодыми солдатами часто выступали бывалые воины. Коммунист Сурков поделился опытом вождения машины в бою, автоматчик Василевский — как надо применять оружие в бою.
Политотдел заботился об учебе агитаторов, о их политическом образовании. С ними были проведены однодневные сборы. Перед агитаторами выступали опытные политработники.
Были проведены семинары комсоргов и парторгов рот, с молодыми коммунистами велось изучение Устава партии. По инициативе политотдела были подготовлены письма родителям воинов, награжденных орденами и медалями. Письма зачитывались перед строем.
Серьезное значение штаб придавал учебе офицерского и сержантского состава. Штаб разработал и провел занятия с офицерами по темам: «Усиленная танковая рота в наступлении», «Ведение боевых действий в лесистой местности» и «Бой в горах и населенных пунктах».
С младшими командирами проводились инструкторско-методические занятия по темам: «Атака переднего края», «Отделение в ночном поиске и засаде», «Бой в населенном пункте».
Немцы нас порой беспокоили. Над нашими позициями часто появлялась авиация. Воины из нового пополнения держались стойко. Но были и такие… Со стороны немцев раздались хлопки минометных выстрелов. Через минуты две в районе обороны мотострелкового батальона начали рваться мины. Один из солдат выскочил из траншеи и пытался бежать в тыл. Его кто-то удержал.
— И чего ты, Яковенко, испугался, — донесся до меня чей-то голос. — Гляди, рядом с тобой пулеметчик Пяткин. Так он, брат, от самой Москвы в боях и не дрогнул ни разу. Тебя сейчас могло убить. А в траншее надежнее.
Подошел к бойцам. Облокотившись на бруствер, возле автоматчика стоял белобрысый лейтенант. Что-то не узнаю, кто он.
Заметив меня, лейтенант вытянулся в струнку. На нем ладно лежало новенькое обмундирование, сбитую фигуру плотно обхватывала кожаная портупея.
— Лейтенант Белоусов?
— Так точно!
Этот офицер прибыл к нам несколько дней тому назад на должность парторга мотострелкового батальона. Сам он из Златоуста. Работал старшим мастером в ремесленном училище № 4. В мае 1943 года поступил в военно-политическое училище. По его окончании добился, чтобы его направили в нашу бригаду.
— Что у вас тут?
Солдат растерянно смотрит на меня, виновато переминается с ноги на ногу:
— Як гаркнуло, и мэни стало страшновато.
— Запомните, у страха глаза велики. В нашей бригаде трусов не было.
Я попросил парторга помочь солдату преодолеть робость.
Возвращаюсь на командный пункт. В лесу дымит солдатская кухня.
— Заверни-ка к тыловикам, — приказываю водителю.
«Виллис» резко останавливается.
На подготовку к последующим боям времени было мало. Отделения, экипажи и расчеты продолжали пополняться воинами. Каждая свободная минута использовалась для учебы.
