Михаил Авдеев - У самого Черного моря. Книга III
На гранитных плитах высечены названия соединений, кораблей, частей и организаций города, принимавших участие в обороне Севастополя, имена отважных защитников, удостоенных звания Героя Советского Союза.
Надпись на плите: «С 29 октября 1941 года по 3 июля 1942 года Севастополь героически защищали войска Севастопольского оборонительного района в составе соединений, кораблей, частей Черноморского флота, Приморской армии и трудящиеся города».
И подписи: М. К. Байда, Н. В. Благовещенский, Г. А. Воловик, Г. К. Главацкий, Л. П. Головин, А. М. Гущин, Н. Е. Ехлаков, А. И. Ковтун, А. Н. Кесаев, К. Я. Лаптев, А, М. Лысенков, В. И. Осокин, А. А. Сарина, Н. С. Соколов, А. С. Умеркин…
Василий Цибулько и политрук Николай Фильченков отбивали атаки вражеских танков. Кончился боезапас. Политрук, обвязавшись гранатами, бросился под гусеницы фашистского танка. Его примеру последовали товарищи. Атака была отбита. Морякам посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Рядом с их фамилиями в списке на граните высечены имена матроса Ивана Голубца, снайперов Ноя Адамия и Людмилы Павличенко, отважной разведчицы Марии Байды и десятки других. Всего 54 человека были удостоены высшей воинской награды.
Надпись на одной из гранитных плит гласит: «Подвиги севастопольцев, их беззаветное мужество и самоотверженность, ярость в борьбе с врагом будут жить в веках, их увенчает бессмертная слава».
* * *Золотой южный октябрь. Севастопольский дом офицеров. Здесь собрались представители партийных, советских, общественных организаций и Севастопольского гарнизона, чтобы торжественно отметить 30-летие начала героической обороны Севастополя в 1941–1942 годах.
Взволнованно звучит краткое вступительное слово первого секретаря горкома партии В. И. Пашкова.
Собравшиеся стоя почтили минутой молчания героев, павших в боях за свободу и независимость нашей Родины.
Под сводами зала гремят звуки марша. Собравшиеся стоя приветствуют знамя Краснознаменного города-героя Севастополя и Военно-морской флаг Краснознаменного Черноморского флота, боевые знамена частей и кораблей, овеянные славой побед в боях за нашу Родину и город-герой Севастополь.
Бывший командир крейсера «Красный Кавказ» контрадмирал в отставке А. М. Гущин называет номера частей, чьи знамена проплывают по залу.
В зал под дробь барабанов и звуки пионерских горнов вступает колонна юных ленинцев, пришедших поздравить участников собрания…
И вот — торжественная минута: принимается Обращение ветеранов к севастопольцам, к морякам Черноморья.
Взволнован голос читающего его:
«Жители города-героя Севастополя!
Воины Краснознаменного Черноморского флота!
Дорогие наши боевые товарищи и друзья! Наши братья, сестры и внуки!
Вместе со всей нашей необъятной страной, вместе с вами мы отмечаем 30-летие со дня начала героической обороны легендарного Севастополя.
Ровно тридцать лет назад вот в такой же октябрьский день мы с оружием в руках встали на защиту Севастополя. В жестокой борьбе против фашистских захватчиков нам приходилось своим телом закрывать амбразуры вражеских дзотов и дотов, со связками гранат бросаться под гусеницы фашистских танков, вступать в рукопашные схватки, идти на воздушный таран. Мы не раз смотрели смерти в глаза. Мы сражались так, как учила нас Коммунистическая партия, как подсказывали нам наши сердца, наша совесть, как наказывали драться наши отцы и деды, наши матери и жены.
В ту суровую годину здесь не было и метра земли, где бы не пылали пожарища, где бы не гремели выстрелы, где бы не рвались бомбы и снаряды, где бы не была пролита кровь защитников города. Стонали камни, плавился металл, но мы стояли. Тогда мы думали об одном: отстоять любимую Родину, ее честь, свободу и независимость, отстоять великие завоевания Октября. И мы выполнили свой высокий долг перед партией и народом. Боевая слава Севастополя облетела весь мир. Он вошел в века бастионом мужества, стойкости и храбрости советского народа. Он по праву занял достойное место в замечательном созвездии таких советских городов-героев, как Москва, Ленинград, Киев, Волгоград, Одесса и крепость-герой Брест.
В дни 30-летия начала обороны Севастополя мы склоняем головы перед памятью павших товарищей, друзей-однополчан и обращаемся к вам:
— Именем погибших героев, болью ран, святостью братских могил завещаем вам боевую славу Севастополя. Храните ее в чистоте и почете. Приумножайте ратными и трудовыми подвигами! Завещаем!» И подписи. Много подписей…
После торжеств — на мыс Херсонес.
Почти тридцать лет прошло, а сохранились капониры. Только заросли травой.
У монумента павшим здесь товарищам — всегда цветы.
Мы спускаемся к морю. Садимся на камни. Долго молчим.
А потом кто-нибудь тихо-тихо начинает нашу любимую гвардейскую песню. Сложенную еще в огненном 1943-м сержантом Борисом Зубовым:
В разгаре боев и пожарищ
И в гуле родных батарей
Споем, дорогой мой товарищ,
О гвардии наших морей…
Мы поем, и нам кажется, что вот в надвигающихся сумерках вспыхнет сигнальная ракета, и нас поднимет с земли крылатая и грозная команда:
— По самолетам!..
Нет, нет, да и долетал из-за Рейна голос кого-нибудь из бывших «завоевателей».
Что только они не предлагали! И сбросить на нас атомную бомбу. И «объявить Советам» крестовый поход. И предать нас анафеме.
Этим уроки войны не пошли впрок. Особенно старался мой старый «знакомый» Эрих фон Манштейн. Кажется, не было такого сборища реваншистов, где бы он либо не выступил с подстрекательской речью, либо не зачитывалось бы его приветственное послание.
И вдруг открываю утром газету: «Умер фон Манштейн».
«Бонн, 12 июня (1973 года — М. А.). В Мюнхене в возрасте 85 лет умер бывший гитлеровский фельдмаршал Эрих фон Манштейн. В нацистском вермахте он командовал группой армии „Дон“, безуспешно пытавшейся пробиться к окруженной под Сталинградом группировке гитлеровских войск. В 1949 году приговорен английским военным трибуналом к 18 годам заключения, но в 1952 году был освобожден. В последние годы жил в Баварии, являлся членом реваншистских организаций».
И сразу — как удар ножа — ощущение того далекого военного дня, когда я с напарником вылетел на разведку и «без разрешения» атаковал и поджег под Ялтой катер. Впоследствии выяснилось, что на нем был сам командующий гитлеровской группировкой в Крыму Манштейн.
Если бы мы знали это! Не пришлось бы фельдмаршалу писать мемуары…
Рука невольно тянется к книжным полкам. Достаю «Утерянные победы» Манштейна. Раскрываю на знакомой странице — как-никак она имеет ко мне самое прямое отношение: «Я с целью ознакомления с местностью, — пишет фон Манштейн, — совершал поездку вдоль южного берега до Балаклавы на итальянском торпедном катере… Мне необходимо было установить, в какой степени прибрежная дорога, по которой обеспечивалось все снабжение корпуса, могла просматриваться с моря, и простреливаться корректируемым огнем…
На обратном пути у самой Ялты произошло несчастье. Вдруг вокруг нас засвистели, затрещали, защелкали пули и снаряды: на наш катер обрушились два истребителя. Так как они налетели на нас со стороны слепящего солнца, мы не заметили их, а шум мощных моторов торпедного катера заглушил шум их моторов. За несколько секунд из 16 человек, находившихся на борту, 7 было убито и ранено. Катер загорелся, что было крайне опасно, так как могли взорваться торпеды, расположенные по бортам…
Это была печальная поездка. Был убит итальянский унтер-офицер, ранено три матроса. Погиб также и начальник ялтинского порта, сопровождавший нас, капитан 1 ранга фон Бредов… У моих ног лежал мой самый верный боевой товарищ, мой водитель Фриц Нагель…»
Что же! Все имеет свой конец. Завершил свой земной круг и Эрих фон Манштейн. Его не стало. Но сколько ядовитых семян бросил он на послевоенную землю! И что-то взрастет из них?
Впрочем, здесь гадать не приходится. «Взросли» человеконенавистничество, реваншизм, злоба, недоверие.
Это о них, учениках фельдмаршала, рассказывают чуть ли не ежедневно газеты:
Прага. В заявлении представителя МИД ЧССР осуждается реваншистская деятельность так называемого землячества судетских немцев. Здесь напоминается, что нынешним летом в Мюнхене состоялся слет этого землячества, который был проникнут проявлениями ненависти к политике мирного сосуществования и разрядки напряженности в Европе. Кульминацией этого слета было большое собрание, состоявшееся 10 июня, в день, когда отмечалась 31-я годовщина лидицкой трагедии. Реваншистские руководители использовали это собрание выселенных лиц для давления на федеральное правительство, с тем чтобы оно уделяло большое внимание их советам и позиции при осуществлении своей политики нормализации отношений с социалистическими странами.
